Геннадий Ищенко - Выброшенный в другой мир (СИ)

— Да, интересный рассказ, — задумчиво сказал богато одетый мужчина лет сорока, стоявший у входа в трапезную вместе с бароном Роном Содером. — Это и есть ваш оруженосец, барон? Интересный молодой человек. Когда он поест, приведите его ко мне.

— Ты заинтересовал графа! — больно ткнул Сергея локтем Петр, когда стоявшие у дверей вышли. — Везет же некоторым!

Быстро доев содержимое миски, Сергей поспешил выйти из трапезной, полагая, что его ждет барон, и не ошибся.

— Пойдем провожу к его сиятельству, — сказал Рон. — Про демов ты не соврал?

— Сам я на них не ездил, — ответил Сергей. — Молод еще.

Рон удовлетворился ответом, и они, больше не разговаривая, быстро поднялись по лестнице на второй этаж замка и пошли в дальний конец левого крыла, где располагался кабинет графа. Дверь из коридора открывалась в небольшое помещение, уставленное несколькими секретерами с большим количеством выдвижных ящичков, возле которых суетился, судя по одежде, один из слуг. Не обращая на него внимания, Рон распахнул следующую дверь и слегка подтолкнул в нее Сергея.

— Заходите, молодой человек! — поторопил его граф, сидевший в пяти шагах от двери за большим письменным столом. — Спасибо, барон, вы можете быть свободны. Садитесь на этот стул, Серг, и рассказывайте.

— Что рассказывать, ваша сиятельство? — спросил Сергей, стараясь не выдать охватившего его волнения.

— Расскажите о своих родителях, о том, как вы оказались на корабле и попали к нам. Словом, все, что вам покажется важным. А если что‑то важным покажется мне, я вам скажу.

Сергей уже не один раз обдумывал в подробностях, что нужно рассказать, если вдруг у кого‑нибудь из имеющих власть проснется интерес к его персоне, поэтому ничего придумывать по ходу рассказа не пришлось.

— Значит, где вы высадились на побережье, показать не сможете, — сказал граф, когда рассказ закончился.

«Интересно, зачем это тебе надо? — подумал Сергей. — Сделать вид, что обиделся?»

— Мне, граф, было как‑то не до того, чтобы запоминать прибрежные кустики и делать зарубки на деревьях! — сказал он, хорошо изобразив злость. — Я, если вы помните, до этого почти месяц сидел на разваливающимся корабле. Уже начало темнеть и штормило, а я еле держался на ногах и тем не менее бросился собирать то, что еще могло пригодиться и еще не было унесено прибоем. Потом эти вещи спасли меня от голодной смерти и дали возможность пройти через половину вашего королевства. Ваши земляки, граф, ничем не отличаются от других людей, сострадание они готовы оказывать только взамен на встречные услуги. Да и что я вам могу рассказать о своем бродяжничестве, если я совсем не знал языка? Это сейчас я говорю на нем свободно.

— Не стоит на меня обижаться, Серг! Право, я не имел в виду ничего дурного. А чтобы это доказать, приглашаю вас сегодня отужинать в кругу моей семьи. Барон говорил, что вы хотели изучить нашу письменность? Похвальное желание! Я вам могу с этим помочь. Моей младшей дочери девять лет, и ее сейчас учат. Не письменности, конечно, ее дети проходят раньше. Но я прикажу ее учителю с вами позаниматься, а барона попрошу перенести свои занятия с вами на послеобеденное время. Вы можете быть свободны, Серг, вечером я пришлю за вами слугу.

«Теперь нужно выдумывать что‑нибудь интересное для семьи графа, — думал Сергей, возвращаясь в свою комнату. — Нужно будет расспросить о его ближних Петра, а потом уже думать».

Спускаясь с лестницы, он увидел своего барона, который явно нервничал и мерил шагами коридор, поджидая оруженосца.

— Чем закончился ваш разговор? — спросил он, увидев Сергея. — Он тебя оставляет в дружине?

— У нас не было разговора насчет дружины, — ответил парень. — Он меня подробно расспрашивал о родственниках и путешествии, а потом пригласил поужинать со своей семьей. Наверное, придется весь вечер развлекать его родню. Еще пообещал помочь с изучением письма с помощью учителя младшей дочери. И тебя хотел просить из‑за этого перенести занятия со мной на вторую половину дня. А больше мы с ним ни о чем не говорили. Ты бы не мог мне рассказать, что у него за семья?

— Из старшего поколения, кроме самого графа, может присутствовать только его отец. Старику уже под восемьдесят, и у него не все в порядке с головой. Но его твои рассказы вряд ли заинтересуют. Он вообще молодежь недолюбливает.

— А жена графа?

— Умерла во время родов пару лет назад. Наверное, он ее любил, если до сих пор не нашел замены и даже, по слухам, не валяет служанок. Пройдемся по детям. Наследник у него есть, но он почти все время пропадает в столице. Король допустил молодого Анжи в свою свиту и, похоже, что они сдружились. Встретиться тебе придется с двумя дочерьми. О младшей граф тебе, наверное, рассказал, а вот о старшей — вряд ли. Не любит он о ней говорить.

— И с чем это связано? Или это секрет?

— Секрет, о котором всем известно. Его старшая дочь, которой уже восемнадцать, свихнулась на почве мужиков. Нервная, истеричная девица, которой все мало. Она всех мужиков в замке перепробовала, причем иной раз по нескольку за ночь. Граф уже и наказывал, и запирал, и вызывал врачей — все без толку. Врачи определили болезнь и сказали графу, что ограничивать дочь опасно для ее душевного здоровья, вот он и не ограничивает, просто старается, чтобы этот позор не вышел за стены замка. А у нас кое‑кто и рад, она ведь собой само очарование. Представляешь, каково графу? Ее ведь и замуж выдавать нельзя. Не знаю, как у вас, а у нас муж имеет право убить неверную жену собственной рукой, лишь бы были свидетели измены. Сам понимаешь, что долго свидетелей искать не придется. Вот я и думаю, зачем граф тебя позвал на эти посиделки? Может быть, решил подвести тебя к ней, чтобы она с этим делом не шлялась сама по замку? Всяко лучше, если у нее будешь ты один, чем вся дружина, да еще и дворня в придачу. Если это действительно так, постарайся у графа чего‑нибудь выбить. Свободных имений у него нет, а вот подтвердить твой титул для него будет нетрудно.

— С ума сошел? Чтобы я этим расплачивался за титул!

— Дурак ты, Серг! Это не ты будешь расплачиваться и не девушка, это тебе граф сделает любезность за то, что ты на время облегчишь ему жизнь. Девушка‑то не виновата в своей болезни. Попробуй себя поставить на ее место. Я здесь всего два года, а те, кто служит долго, рассказывали, что до созревания Лона была замечательной девочкой, доброй и отзывчивой. Истерики пошли позже. Попробуй оставаться спокойным в ее положении! Женщины, когда припрет, иной раз делаются совсем бешеными, а у нее это постоянно. Так что ты у нее будешь вместо доктора. Да не расстраивайся ты так, может, ничего этого и не будет. А если будет, просто постарайся ее немного ограничить, чтобы еще остались силы на занятия оружием, а не только на… понял?