Эхо мёртвого серебра-2 - Александр Георгиевич Шавкунов

стерпим. — Подал голос самый молодой участник, юноша, едва обзавёдшийся бородой. — Славный друг, считай это... выбраковкой.

— Что?!

— На сторону этого... ха-ха... Элдриана, переметнулось двенадцать лордов. Двенадцать предателей, чьи земли будут поделены, между нами, когда армия Геора вырвет Тьму с корнем. А к весне, я уверен, их число удвоится. Только представь, мы сможем расширить владения, просто подождав.

— Удвоить... — Повторил Жан. — Владения?! Это вопрос не прибыли! В сердце наших земель укоренилось ЗЛО. Вы что же, не слушали стариков?! Не помните Путь Крови?! Где наших предков вбивали в землю повозками. Может, забыли, что его остатки проходят через ваши королевства?!

— Старики откровенно приукрашивали победы и врага. — Сказал третий из самых весомых союзников, лорд Саган.

Кряжистый, как древний дуб, он опёрся о стол и наблюдает, как вино растекается по карте. Слабый сквозняк играет седыми прядями. Саган взял бутылку, поднёс к глазам, близоруко щурясь. Время выгрызло цвета бумажной этикетки, но сохранило дату розлива. За два столетия до падения империи.

— Нам расписывали войну как ужасное побоище, но сам Сквандьяр утверждает, что Элдриан самолично упокоил легион. Выходит, наши деды даже меча с ними не скрестили.

— Ложь! — Рявкнул Жан, развернулся к гостю, раздувая ноздри и стискивая кулаки, но поймал саркастичный взгляд. — Это гнусная ложь! Мы потомки благородных воителей, что освободили мир от Тьмы! Никто не смеет оспаривать это!

— Даже тот самый герой, что шёл вместе с Геором от берегов далёкого моря?

Жан скривился, но смолчал, а Саган налил вино в кубок и продолжил, покачивая напиток и наблюдая за игрой света в красных глубинах.

— В любом случае. Я согласен, мы должны выждать и помочь Геору. Так, наша слава будет выше, как и прибыль.

За дверью раздался крик, полный изумления и ужаса. Короли умолкли и повернулись к выходу. По ту сторону гремят шаги, кто-то стонет, и протяжно скрипят колёса тележки.

— Наз Жан? — Спросил молодой король, хватаясь за пустые ножны. — Что это?

— Не знаю...

В дверь постучали, и спустя секунду звенящий голос пробился через доски:

— Господин... наз Леонард вернулся... с посланником Элдриана.

— Так чего вы ждёте? — Прорычал Жан и вновь ударил по столу. — Пусть входит!

— Это... хорошо, господин. Закатывай!

Дверь отворилась, и в кабинет протиснулась тележка, на которой строители возят щебень. Только вместо камней в ней... нечто лишь отдалённо напоминающее человека. Скорее ком глины, который долго мяли и растягивали, а потом забыли на солнце. Жан судорожно выдохнул, разглядев на месиве деформированной плоти лицо старого друга и наставника. Наз Леонард пытается говорить, но вместо слов изуродованный рот выдувает пузыри слюны и булькающие хрипы.

Тележку толкает старик в шутовском наряде. Увидев королей, он остановился и, стянув колпак, поклонился, заодно обмахнув им ботинки.

— Добрых лет вам, господа. Я посланник великого императора Элдриана.

— Как... — Выдохнул Жан, не отрывая взгляда от изуродованного вассала. — Что он сделал с ним?!

— Плата за дерзость. — Ответил шут, качая головой. — Повелитель очень... чувствителен. Молодость полна ярости.

Жан двинулся к тележке. Ноги наливаются свинцом, а густой смрад нечистот и немытого тела забивает нос. Нечто, совсем недавно бывшее благородным рыцарем, мычит и вращает глазами. В горле короля застрял колючий ком. Это всё его вина! Он отправил Леонарда с наказом передать послание. Ведь прекрасно знал, что старый рыцарь вспыльчив и нетерпелив... Может, втайне, даже от себя, надеялся, что гневливый нрав решит проблему.

Не решил.

Меч выпорхнул из ножен, подрагивающая рука направила клинок в деформированную грудь. Леонард дёрнулся и затих, из уголков глаз скользнули слёзы. Должно быть, облегчения и радости. Шут лишь удостоил убитого посла безразличным взглядом, откашлялся и сказал, обращаясь ко всем:

— Мой повелитель, Элдриан Великолепный сообщает, что судьба во сто крат хуже ждёт любого, кто осмелится перечить. Случившиеся с этим... рыцарем, лишь малая толика тех мучений и страданий, что перенесут они.

— Пусть только попробует! — Прорычал Жан, стискивая кулаки и скрипя зубами.

Остальные промолчали, глядя то на Леонарда, то на седого шута. Послание более чем наглядное. Элдриан отправил к ним не посла или рыцаря, но паяца. Это даже хуже, чем крестьянина. Ведь даже простолюдин не воспринимает лицедея, как равного...

— Засим откланиваюсь. — Сказал шут и выскользнул из кабинета, оставив королей в тягостном молчании.

***

Я опустился на корточки и коснулся земли. Линия волшебного круга проведена безупречно. Фарина уже занятна другой частью, орудуя стилом на верёвке с колышком. В стороне за нами наблюдает Ваюна, сидящая на телеге с песком.

Лес теснится вокруг нас не осмеливаясь переступить незримую черту. Даже вездесущие папоротники сторонятся поляны, чья земля перемешана с крупной солью и утрамбована до плотности камня. На краю поляны меже деревьев натянуто просмолённое полотнище, ещё блестящие, а на повозках темнеют огромные рулоны. Скоро вся поляна будет спрятана под ними, от вездесущего солнца и дождя. Позже прикажу прокопать водоотводы, чтобы весной всё не смыло. Эта площадка пригодится для обучения магов и чернокнижников.

Фарина вычерчивает круги один за другим, вписывает друг в друга и пересекая, словно звенья. Получается затейливый узор, предназначение которого для меня неясно, как и женская логика. Отец и дед творили без каких-либо символов или инструментов. Я сам видел, как лич взмахом руки поднял дракона.

— Зачем тебе это всё? — Спросил я, обводя узор. — Я не против, конечно же, но просто интересно.

— Я учусь! — Сосредоточенно бросила чародейка, облизывая губы и сверяясь с чертежом. — Круги позволяют контролировать поток магии, создавать завихрения и концентрировать.

— О... а это всегда нужно? Посреди боя у нас не будет времени чертить!

— Нет. Это как учиться ходить. Сначала нужна поддержка, а потом уже и сам побежишь.

— Хм...

Подмышкой Фарин держит заветный фолиант из глубин Крипты. Каждый раз, когда заглядывает в него, лицо бледнеет, а в глазах проступает хтонический ужас. В такие моменты стараюсь попасть в поле зрения и улыбнуться. Мелочь, но женщинам такое нравится. Главное — не переборщить, а то успокоение перерастёт в раздражение и ярость. Да и вообще, мужское внимание, как соль в еде. Мало — невкусно. Много — омерзительно!

По опыту знаю, что лучше держать баланс едва переступая через "мало". Подначивает женщину искать большего.

Закончив расчерчивать круги, Фарин, махнула рукой и плюхнулась на землю. Настал мой черёд. Я сбросил рубаху, красуясь