В интересах государства. Дакия (СИ) - Хай Алекс

Не знаю, чего этой роскошной француженке приспичило поучаствовать в движухе, но я особо не возражал. Пока Аня молчала и не вопила на весь вагон наши фамилии, можно было особо не напрягаться. И все равно мне не нравилось, что этот инцидент привлек внимание посторонних. Да еще и знаменитостей.

Первым делом я занялся водой — решил использовать подручные средства и немного сунулся в целительную артефакторию. Отобрав два кувшина, я зачаровал воду в первом, превратив ее в физическое воплощение заклинания “Мертвая вода”. Такое, по идее, нам должны были давать только на старших курсах, но я не зря путался под ногами у артефакторов в Отделении: показали несколько полезных в полевых условиях фокусов.

Аня строго наблюдала за моими действиями — никак не комментировала, но. Не препятствовала. Но под ее тяжелым взглядом я чувствовал себя юным пацаном на экзамене.

— Так, пожалуйста, подставь руки, — попросил я.

Аня послушалась. Костя стащил с горы несколько полотенец и подставил под ладони Ани, чтобы вода не попала на ковер. Я выплеснул немного “Мертвой воды” — первый поток смыл грязь и остановил кровь.

Мари Буайе-ле-Дюсон с азартным блеском в глазах наблюдала за моими манипуляциями.

— С’est un miracle! — воскликнула она по-французски и замахала своей пестрой компании. — Господа, глядите! Имперский аристократ творит настоящее волшебство!

О черт… Этого еще не хватало. У меня как-то вылетело из головы, что в Европе было гораздо, в сотни раз меньше одаренных. Неудивительно, что применение Благодати для них было тем еще шоу.

— Госпожа, прошу, не стоит прерывать мою работу, — попросил я. — Мне нужно сосредоточиться.

Аня что-то прошипела ей по-французски, и энтузиазм дамы немного поутих. Тем не менее было поздно: разряженные щеголи из-за столика танцовщицы теперь неотрывно пялились на нас.

Закончив с “Мертвой водой”, я зачаровал содержимое второго кувшина на “Живую”. Было интересно работать с физической конфигурацией. В таких штуках мастером была Ядвига Хруцкая, но она выпустилась из Аудиториума и вроде бы отправилась в Константинополь углублять знания и обмениваться опытом. Словом, выбрала научную карьеру.

— Хватит… Достаточно! — сказала Грасс и отвела здоровой рукой кувшин в сторону. — Все уже в порядке. Видишь, заживает на глазах.

Действительно, довольно глубокий порез потихоньку затягивался, кожа стала розоветь и закрыла мясо, появилась тонкая пленочка новой кожи.

Я выдохнул в облегчением.

— Все. Проблема решена, — обернулся я к официанту. — Три островных скотча, пожалуйста. Самых торфяных и безо льда, чтобы прийти в себя. И еще один абсент для госпожи Буайе-ле-Дюсон взамен утраченного.

Следы инцидента мгновенно убрали. Я не заметил, как подсуетились официанты, но стоило обернуться к столику, и я увидел идеальный порядок. Мари Буайе-ле-Дюсон театрально приложила ладонь к груди.

— О, месье, я должна поблагодарить вас за это дивное… représentation! Как же… как же по-русски…

— Представление, — подсказал Денисов.

— Именно! Должна заметить, обычно я выступаю перед людьми, чтобы даровать им эмоции и ощущение чего-то нового, но вы, месье, на этот раз превратили меня в зрителя! Было крайне захватывающе! C'était merveilleux! Прошу, месье, пожалуйте со своими друзьями за наш столик! У нас собралась весьма яркая и довольно известная компания…

Это я уже понял. За самым большим столом в курительном отсеке явно собрались деятели искусства. Высокий рыжеволосый мужчина с клиновидной бородкой в коричневом дорожном костюме и пестром шейном платке был похож на художника. Когда я встретился с ним взглядом, он приветливо улыбнулся и поднял бокал.

Подле него расположилась томная южная красавица с черными как смоль волосами, заплетенными во множество тонких косичек. Она была облачена в белоснежное открытое платье, очень красиво контрастировавшее с темной кожей, курила через длиннющий мундштук из слоновой кости, и при каждом ее движении браслеты на ее руках издавали веселый звон.

— Asseyez-vous à notre table! — сказал третий пассажир — плотный мужчина лет пятидесяти в темно-бордовом бархатном пиджаке, из кармана которого торчал блокнот. — Присаживайтесь за наш стол, господа! Места всем хватит!

Он был похож не то на журналиста, не то на писателя. А рядом с ним на диванчике расположились еще двое — их я разглядел плохо, мешала тень.

Я переглянулся с Аней и Костей, а затем улыбнулся диве.

— Мы с удовольствием примем ваше приглашение, однако нам нужно немного времени, чтобы побеседовать наедине, — сказал я.

— О, en privé… — понимающе улыбнулась дама. — Разумеется, господа.

Качнув пером на украшенном самоцветами тюрбане, она вернулась за свой столик. Как раз появился официант с тремя бокалами заказанного виски, и Денисов велел записать заказ за свой счет. Я же молча кивнул Ане на наш стол.

Девушка оглянулась по сторонам и, вероятно, поняв, что ее бегство незамеченным не пройдет, была вынуждена присоединиться к нам. Открыв портсигар, она достала сигариллу, щелкнула позолоченной зажигалкой и уставилась на нас с Денисовым.

— А теперь объясните мне, соколики мои, какого хрена вы здесь делаете? — прошипела она и выдохнула дым. — Ладно Костя — он дурной, от него я могла ожидать чего-то подобного. Ну… в теории. Но ты-то, Михаил? Ты-то зачем в это вписался? Неужели такими друзьями заделались, что ты за ним и в огонь и в воду?

Я сделал небольшой глоток из запотевшего от холода стакана и закрыл глаза. На миг, на краткий дивный миг все вокруг перестало существовать. Я вдыхал землистый и торфяной аромат островного скотча и даже улыбнулся от удовольствия. Да, за любовь к вонючему пойлу меня считали извращенцем. Но и пошли они к черту. Мне нравилось.

— Ты чего несешь? — понизив голос, ответил Денисов, нависнув над столом. — Не преследую я тебя! Вообще не понимаю, как ты в этом поезде оказалась!

Аня на миг замерла.

— Не понимаешь, значит? — с перекошенным от гнева лицом, она привстала, чтобы оказаться с Костей на одном уровне. — Ты ж меня сам отговаривал ехать в Константинополь! А этот поезд куда идет?

— Ну… До Константинополя, — смутился Денисов. — Вот черт…

— Я просто поменяла билеты, болван! — громким шепотом ответила Грасс, уселась и залпом осушила свой стакан. Кощунство. Поморщилась, затянулась, выдохнул и продолжила уже гораздо спокойнее. — После того, как мы поругались, я решила, что дольше оставаться в Петрополе не было смысла. И так дома всю душу наизнанку вывернули, еще и ты лихо так добавил сверху. Собрала вещи, поменяла билет и поехала… Хоть погуляю по городу, развеюсь…

— Проклятье, — вздохнул Денисов. — Точно.

Я поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях. Идиоты. Кретины. Болваны… Все мы… Ну ешкин кот, угораздило же случиться такому совпадению. И теперь вся наша легенда могла полететь под откос. И ведь даже не объяснишь Ане, почему надо помалкивать. Кому-кому, а ей я не собирался распространяться об истинных целях нашего задания и связи с Аспидой.

— Другой вопрос, какого ляда вы здесь забыли? — спросила Грасс.

— Я еду повидаться с Ириной, — тут же ответил я, пока Денисов не сморозил какую-нибудь глупость и не выдал нас. Лучше сказать полуправду, чтобы в нее легче поверилось, чем откровенную ложь. — А Константина взял с собой, потому что после вашей ссоры ему в Петрополе тоже делать особо нечего.

— Ты не говорил, что собираешься к Штоффам, — удивилась Аня. — Да и поздновато собрался. Скоро же семестр начинается.

— Решил сделать сюрприз, раз свободная неделя выдалась.

— Значит, вы до Букурешта?

— Ага.

Аня подозрительно покосилась на нас обоих.

— И вы не знали, что я поеду именно этим поездом?

— Да, черт возьми, не знали! — рявкнул Денисов, снова обратив на нас внимание столика деятелей искусства. — Иначе хрен бы я на него сел! И вообще, откуда у тебя деньги на Балканский экспресс?

— Я, в отличие от тебя, с первого курса подрабатываю, — отрезала Грасс.