Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

— Теперь моя очередь! — крикнула Гита, собираясь броситься в атаку.

— Стой! Такого серпом не одолеть, нужна как минимум ракетная установка… Ай!

Арина, не ожидавшая подвоха, завалилась на бок — руку резко дёрнуло вниз. Рядом с ней на земле лежал настоящий Стингер, какие показывают в боевиках.

— Гита, вот, что нам и нужно! Ракетница!!!

— А ты умеешь из неё стрелять?

— Нет, вот тут какая-то кнопка…

— Нет времени!!! Он уже рядом, поднимай!

Арина не смогла поднять Стингер в одиночку, заряженная в толстое дуло грязно-зелёная ракета опасно стукнулась об асфальт:

— Гита помоги!!!

Дэв был буквально в пятидесяти метрах от них, чувствуя, что беглецам уже не скрыться, он показал жёлтые зубы: "Ыыыыы!!!" — ткнул в их сторону пальцем, мол — вот я вас и поймал. Гита подхватила стингер сзади, Арина взялась спереди, с горем пополам прицелилась в монстра, благо в такую крупную мишень трудно было не попасть. Гита нажала кнопку.

Сначала пронзительный свист, затем толчок в грудь — ударная волна и одновременно взрыв и обжигающий жар в лицо. Подруги синхронно моргали, сидя на земле, наблюдая, как медленно развеиваются плотные клубы чёрного дыма. Подгоревший монстр, упал смяв под собой с десяток автомобилей и теперь затих. Грудь тяжело вздымалась — нет, его и ракетой не прикончить.

Свист колёс сзади.

— Садитесь, быстрей! — кричит Эрнст.

Они вскочили, не отряхиваясь, залезли в машину, как во сне — не видя, уставились в окна, зачем-то пристегнулись.

Машина быстро уносила друзей прочь от проклятого Переулка Ангелов, подальше от Митино.

5

Экран телевизора сделался чёрным. Чернота и больше ничего. Пауза затянулась. Арина, нервно сдула непослушную прядь, упавшую на лицо. Наконец на полной тишине зазвучал официальный голос "Первого канала". Слова тянулись неспешно, каждый звук заставлял трепетать, что-то в душе: "Он здесь. Он среди нас. Но он другой… Великий. Идеальный. Могущественный!".

Из черноты, будто из нефти медленно всплыли буквы: "ЖИВОЙ БОГ".

Раскат грома.

Одинокий софит высветил из темноты бледное лицо Михаила Пореченкова. Ведущий хмурился, чувствовалось, что ему не по себе:

— Здравствуйте, я ведущий нового проекта "Первого канала" — "Третейский суд". Вы можете нам не верить, мы оставляем за вами полное право на скепсис, так как камера, не способна передать то, что ежедневно происходит здесь — в нашей студии. — Голос подвёл Михаила — он осип, ведущий как-то странно, с опаской глянул куда-то не в камеру, откашлялся. — В начале этого телевизионного сезона руководство нашего канала снарядило экспедицию по забытым уголкам России. Перед искателями стояла цель — доказать, что в мире существует магия, отыскать древние артефакты, привезти в Москву доказательства существования потусторонних существ. Признаюсь, мы не надеялись на успех. Как же мы заблуждались… Месяц назад в одной из покинутых деревень, мы встретили его. Он — не человек. Мне трудно объяснить, но встречаясь с ним лицом к лицу, ты тут же понимаешь насколько мал и незначителен рядом с ним. Это не чудо — это нечто большее. Он… (Мхатовская пауза). Он — бог. Великий бог правды, языческий судья, полководец, предводитель, тот с кого берём начало все мы — Языческий бог Проно!!!

Испуганная камера взметнулась под потолок студии, зажглась яркая иллюминация, по рядам зрителей пронёсся настороженный шёпоток. Свет вновь приглушили, зазвучала тревожная музыка. В центре полутёмного зала находилось два дивана — красный и чёрный, перед ними стойка ведущего, и чуть в глубине кресло с фигурой в тёмной мантии с капюшоном, надвинутым на глаза.

Пореченков занял своё место, заговорил громче:

— Всё, что написано в древних мифах, сказки и придания — всё это правда. Древние боги действительно существовали. Сегодня все они мертвы. Кроме одного. Главного. День настал! Сегодня он среди нас! Только на "Первом канале": правда, без тени лжи. Искренность против лести. Честь против подлости. Бог правды — Проно, ведёт свой извечный суд — "Третейский суд"! Дамы и господа, склонимся, ведь мы у ног величайшего чуда — живого бога…

Все в зале приклонили колени. Камера очутилась совсем рядом с богом, укутанным в чёрный шёлк. Из длинного рукава показалась сильная мужская рука с крупными перстнями. Капюшон слегка спал назад. В тени складок ярко вспыхнули зелёные кошачьи глаза с вертикальными зрачками. "Садитесь" — от этого хриплого приказа мурашки побежали по коже. Голос, казалось, вобрал в себя всю силу мира, его невозможно было ослушаться. Магическое эхо разнесло слово по самым отдалённым уголкам павильона.

— Ариш, скажи когда эта часть кончится, — закрыла глаза руками Гита, — я ненавижу момент, когда Прад всех пугает… Уж в чём-чём, а тут ему естественно нет равных! А глаза? Не понимаю, зачем ему сделали такие глаза? Это же просто жуть!

— Дорогая, — обнял её Эрнст, сидящий рядом на диване, — так нужно. Я ведь уже объяснял… Страх — сильнейший мотиватор, если человека испугать, его можно убедить в чём угодно, вот мы и решили, так сказать, ускорить процесс, сама понимаешь, времени почти не осталось, месяц истечёт послезавтра.

Арина в который раз залюбовалась Гитой и Эрнстом — какая же необычная, но вместе с тем органичная пара. Он — импозантный, галантный, вечно одетый в стильный костюмчик, а она — совсем молоденькая, своенравная, с этими косичками, что может быть общего у таких разных людей? Но Гита только, что посмотрела в глаза любимого и сомнения пропали — они две половины единого целого, которые за почти месяц настолько сроднились, что подчас заканчивали предложения друг за другом. Арина вспомнила Вадима — но невольно покачала головой, отгоняя мысли прочь. Ей страшно было думать о нём, слишком мало она знала этого человека, слишком много "но" носилось вокруг. Вадим за этот месяц так ни разу и не проявился. Не стоит строить иллюзорные замки, чем они больше, тем сильнее будет ныть сердце, когда их хрусталь разобьётся. Да и вообще, Арина начала сомневаться в своих чувствах. Детали личности бывшего коллеги медленно, но верно выветривались из памяти, но чтобы образ оставался завершённым, её воображение дорисовывало недостающие фрагменты, в итоге Вадим подчас представлялся ей настоящим принцем на белом коне.

— Слушай, — обратилась Гита к Косте, — я что-то не пойму — это опять прямой эфир?

— Нет, конечно — запись, в прямом эфире было бы слишком много накладок…

— А где же тогда наш персональный бог?

— На крыше, снова медитирует…

Гита нахмурилась: