Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

— Фараатаа! Фараатаа! Фараатаа!

— Я Наследный принц и Король Который Есть! — крикнул он, как часто кричал во сне.

И они ответили:

— Все приветствуют Наследного принца, Короля Который Есть!

И он сказал:

— Соедините вместе ваши руки и ваши души и давайте позовем водяных королей.

И они объединили руки и души, и он почувствовал их силу, поднимающуюся в нем, и послал зов:

Братья в море!

Он слышал их музыку. Он чувствовал их огромные тела, шевелящиеся в глубинах. Все короли ответили: Маазмоорн, Димроуз, Шейтун, Диис, Нарани и другие. И присоединились, и отдали свою силу, и представили собой рупор для его слова.

И его слова пошли дальше, во все уголки земли, ко всем, кто обладал способностью слышать.

— Вы, наши недруги, слушайте! Знайте, что вам объявлена война и вы уже разбиты. Час освобождения настал. Вы не можете выстоять против нас. Вы начали гибнуть, и вам уже теперь не спастись.

И голоса его народа возвысились вокруг него:

— Фараатаа! Фараатаа! Фараатаа!

Его кожа начала светиться. Его глаза испускали излучение. Он стал Наследным принцем, он стал Королем Который Есть.

— Четырнадцать тысяч лет этот мир был вашим, и теперь мы вновь обрели его. Уходите из него, все вы, чужестранцы! Садитесь на свои корабли и отправляйтесь к звездам, с которых вы пришли, поскольку этот мир отныне наш. Уходите!

— Фараатаа! Фараатаа!

— Уходите, или вы испытаете наш гнев. Уходите, или будете брошены в море! Уходите, или мы не пожалеем никого из вас!

— Фараатаа!

Он широко раскинул свои руки. Он открыл себя поднимающейся энергии всех тех, чьи души были соединены перед ним, и водяных королей, которые были его поддержкой и его утешением. Время ссылки и скорби заканчивалось, он знал это.

Святая война была почти выиграна. Те, которые заняли их мир и распространились по нему, как стая глупых насекомых, теперь будут раздавлены.

— Слышите меня, о враги! Я Король Который Есть!

И тихие голоса закричали приглушенно:

— Слушайте его, о враги! Он Король Который Есть!

— Ваше время прошло! Ваш день закончен! Ваши преступления будут наказаны, и никто не выживет! Уходите из нашего мира!

— Уходите из нашего мира!

— Фараатаа! — громко кричали они.— Фараатаа!

— Я Наследный принц! Я Король Который Есть!

И они отвечали ему:

— Все приветствуют Наследного принца, Короля Который Есть!

Понтифик

— Странный день, милорд, когда Коронованный должен идти, как попрошайка, к Королю Снов,— сказал Слит, вытянутой рукой защищая лицо от обжигающего ветра, неумолимо дующего навстречу из Сувраеля. Еще несколько часов, и им откроется берег Талагаи, самого большого из портов южного материка.

— Не как попрошайка, Слит,— тихо сказал Валентайн,— как брат по оружию, обратившийся за помощью против общего врага.

Карабелла повернулась к нему в удивлении:

— Брат по оружию, Валентайн? Никогда прежде я не слышала, чтобы ты говорил таким воинственным тоном.

— Мы на войне, не так ли?

— И ты будешь сражаться? Будешь отнимать жизнь собственной рукой?

Валентайн пристально посмотрел на нее, думая, не пытается ли она таким образом разозлить его, но лицо ее было мягким, как всегда, в глазах была нежность. Он сказал:

— Ты знаешь, я никогда не пролью кровь, но есть другие способы вести войну. Я уже сражался в одной войне, и ты была рядом со мной, разве я тогда отнимал жизни?

— Но кто тогда были врагами? — нетерпеливо спросил Слит.— Ваши самые близкие друзья, обманутые хитростью формодеев! Элидат… Тунигорн… Стазилен… Мириган — все они встали против вас! Конечно, вы были мягкими с ними! У вас не было желания убивать таких, как Элидат и Мириган: только перетянуть их на свою сторону.

— Доминин Баржазид не был моим близким другом. Я пощадил его тоже, и мне кажется, теперь мы этому будем радоваться.

— Акт милосердия, да. Но теперь у нас совсем другой враг — мерзостные формодеи, безжалостные подонки.

— Слит!

— Я не преувеличиваю, милорд! Существа, которые поклялись разрушить все, что мы создали в нашем мире.

— В их мире, Слит,— сказал Валентайн.— Помни, что это их мир.

— Был, милорд. Они потеряли его, он перешел к нам по их недосмотру. Формодеев всего лишь несколько миллионов на планете, достаточно большой для…

— И что, мы снова продолжим этот надоевший спор? — взорвалась Карабелла, не пытаясь скрыть своего раздражения. — Ну? Недостаточно того, что мы вынуждены дышать жаром этой паяльной лампы, направленной на нас из Сувраеля, чтобы еще напрягать легкие в таком бесполезном разговоре, как этот?

— Я только хочу сказать, миледи, что война восстановления была такой войной, которую можно было выиграть мирными средствами, без оружия, и с помощью дружеских объятий. Теперь у нас другой враг. Этот Фараатаа охвачен ненавистью. Он не остановится, пока все мы не погибнем. И вы думаете, его можно победить любовью? Вы на самом деле так думаете, милорд?

Валентайн отвел взгляд.

— Мы используем средства, которые сочтем нужными, — сказал он,— чтобы снова сделать Маджипуру единой.

— Если вы искренни в том, что говорите, тогда вы должны быть готовы уничтожить врага,— мрачно ответил Слит.— Не только загнать их в джунгли, как сделал лорд Стиамот, но истребить, искоренить их, покончить навсегда с угрозой нашей цивилизации, которую они…

— Истребить? Искоренить? — засмеялся Валентайн.— Ты кажешься доисторическим чудовищем, Слит!

— Он не имеет в виду это буквально, милорд,— сказала Карабелла.

—О, он имеет, имеет! Не так ли, Слит?

Пожав плечами, Слит сказал:

— Вам известно, что мое отвращение к метаморфам не только мое собственное, оно было внушено мне в послании, послании с этой самой земли, что лежит перед нами. Кроме того, я думаю, что они должны заплатить жизнью за тот вред, который уже причинили. Мне не за что просить прощения, я уверен в этом.

— И ты убил бы миллион людей за преступления наших вождей? Слит, Слит, ты большая угроза нашей цивилизации чем десять тысяч метаморфов!

Краска прилила к бледным худым щекам Слита, но он промолчал.

— Ты обиделся? — спросил Валентайн.— Я не хотел тебя обидеть.

Низким голосом Слит произнес:

— Коронованному не нужно просить прощения у кровожадного варвара, который служит у него, милорд.

— У меня не было желания посмеяться над тобой, я не мог только согласиться.

— Что ж, и я не могу согласиться,— сказал Слит.— Если бы я был Коронованным, я бы убил их всех.