Джим Батчер - Фурии Кальдерона

— Знаешь, — пробормотал он. — Я уже посолил свою лопату. После того как сшиб… ну, когда возился с тем валуном. — Он покосился на лопату и снова посмотрел на Тави. — Ты в порядке?

Тави сглотнул, потом заглянул через плечо внутрь конюшни. Там кто-то бросился на мечника из тени. На мгновение силуэты смешались, послышался короткий вскрик, и мечник продолжил свой путь к ним.

Фредерик неуверенно переступил с ноги на ногу и покрепче сжал свою лопату.

— Тави, что нам делать?

— Дай мне пару секунд, — буркнул Тави. — Не видишь — я думаю…

Неожиданно откуда-то сбоку появился воин-марат и с разбега схватил Тави, явно намереваясь треснуть его головой о стену конюшни. Тави испустил крик, больше похожий на хриплое карканье, и попытался ударить марата ножом, но только чуть оцарапал тому плечо. Марат рванул его клыками и все-таки ударил о стену, хоть и не головой, а боком. Впрочем, и этого хватило, чтобы Тави задохнулся и перед глазами его поплыли разноцветные звездочки.

За спиной у марата возник Фред — он обхватил дикаря рукой за шею и, рванув назад, оттащил от Тави. Ноги марата задергались в воздухе, и он сдавленно взвизгнул.

— Тави! — крикнул Фред. — Беги!

Тави приземлился на четвереньки и тряхнул головой, приходя в себя. Мечник все приближался. Не выпуская из руки кинжала с золотой рукоятью, Тави повернулся и бросился обратно, в царившую на дворе неразбериху. Тави поднырнул под легионерское копье, поскользнулся на какой-то темной луже, вглядываться в которую у него не было ни времени, ни охоты, и почти на четвереньках побежал дальше. Окровавленный гольдер, которого Тави помнил по Ротгольду, повернулся к нему, занося меч, но успел узнать Тави и крикнул ему что-то, потонувшее в шуме боя.

Ветер снова взревел, и Тави, оглянувшись, увидел еще одного воздушного рыцаря, который парил над двором, шаря по нему взглядом. Глаза его задержались на Тави, он удивленно нахмурился и нырнул вниз, к нему. Где-то совсем рядом пронзительно заржала лошадь, и Тави повернулся на этот звук. Он обогнул пожилого жилистого гольдера, тащившего из боя раненого легионера, и бросился навстречу небольшой группе всадников, клинками и копьями прокладывавших себе путь через двор.

— Хашат! — крикнул Тави.

Голова с развевающейся белой гривой повернулась к нему, и вождь лошадей одарила Тави свирепой улыбкой.

— Алеранец! — весело крикнула она, скользнула взглядом куда-то поверх его головы и, злобно зашипев, сжала бока своего коня босыми пятками. Тот рванулся вперед, едва не затоптав Тави, и тут же сдал назад. Тави задрал голову и увидел воздушного рыцаря — вместо того, чтобы пронзить его, тот повернул на Хашат и получил удар саблей в лицо. Рыцарь вскрикнул и, зажав глаза руками, взмыл вверх. Виляя в воздухе как пьяный, он полетел прочь; один из сопровождавших Хашат маратов вскинул короткий, тяжелый лук и добил его стрелой.

— Ба! — крикнула Хашат стрелявшему. Тот расплылся в довольной ухмылке и потянул из колчана новую стрелу. Она поднесла окровавленную саблю к губам и протянула Тави руку. — Садись, алеранец!

Тави с опаской взялся за ее руку, и она с легкостью — он не ожидал от нее такой силы! — подняла его на легкую подушку, используемую маратами вместо седла, бесцеремонно обвила его руку вокруг своей талии и крикнула своим всадникам что-то на незнакомом ему языке. Лошади как одна повернулись и, разбрасывая визжащих людей и зверей, понеслись к стене.

— Что происходит? — крикнул Тави на ухо Хашат.

— Ваших людей теснят к стене! — крикнула в ответ Хашат. Она дернула плечом, и Тави увидел на нем связку черных шарфов — тех, что носили вражеские рыцари. — Волки и овцерезы окружили их. Наши пробиваются сквозь кольцо, но это требует времени. Мы помогаем вашим подняться обратно на стену или прорваться на другой двор!

Удар копья сбросил одного из всадников Хашат с седла в самую гущу овцерезов. Один из них взмахом стеклянного ножа перерезал ему горло, схватил рукой за белую гриву и отсек ее от головы вместе со скальпом. При виде этого Хашат пронзительно, яростно завизжала, и конь ее ударил копытами в грудь окровавленному воину-овцерезу. Тот с криком упал. Один из маратов-лошадей занес было копье, но Хашат подняла руку и бросила короткую команду. Тот кивнул, и копье его, вместо того чтобы пронзить грудь врага, дважды полоснуло острым наконечником по его ребрам, начертав на них багровый крест.

— Зачем это? — спросил Тави, когда кони их рванули дальше.

— Он забрал скальп Ишавы, — прорычала Хашат. — Пытался забрать его силу. Это не просто убийство, алеранец.

— Но почему вы не убили его?

— Мы не хотим потерять силу Ишавы. Мы пометили его. После битвы, алеранец, мы найдем этого овцереза, и душа Ишавы упокоится.

Тави изумленно вытаращился на Хашат. Глаза предводительницы лошадей сияли дикарской жестокостью; она лишь ухмыльнулась, когда кто-то метнул в нее копье, и она, привстав на стременах, отбила его саблей.

Они пробились к стене, но круговерть боя оттеснила их в северо-западный угол двора, к пролому, проделанному гаргантом Дороги.

— Дорога! — вдруг спохватился Тави. — Где Дорога?

— Там! — Хашат махнула рукой в сторону пролома. — Мы положили его на гарганта и отправили к своим. — Она огляделась по сторонам и покачала головой. — Нам здесь нельзя долго задерживаться, алеранец. Наши не дают волкам и овцерезам выбраться на простор, и здесь их слишком много.

— А мой друг! — спохватился Тави. — Фред… ну тот, с лопатой! Он остался на конюшне! Ему надо помочь!

Хашат мрачно оглянулась на него и вдруг ослепительно улыбнулась.

— Я ему помогу. Давай, алеранец. Вставай. Держись за мои плечи.

Хашат подъехала к обрушившейся части стены и задрала голову, щурясь на свет. Там, на стене, двигались какие-то фигуры. Одна из них бросила вниз канат. Держась одной рукой за плечо Хашат, стараясь не обращать внимания на ноющий порез, Тави осторожно встал ногами на подушку-седло и, сунув кинжал с золотой рукояткой за пояс, схватился свободной рукой за канат. Хашат оглянулась на него, пришпорила коня пятками и унеслась, оставив Тави болтаться в воздухе, медленно поднимаясь вверх.

— Линялый! — закричал Тави, разглядев, кто поднимает его на стену.

Линялый радостно заухал в ответ, и изувеченное шрамами лицо его скривилось в гротескной улыбке.

На стене пригнулись у бойниц, выставив щиты в сторону двора, несколько легионеров. Бернард тоже стоял пригнувшись, но при виде Тави распрямился, шагнул к нему и крепко-крепко стиснул его руку.

— Тави!

— Дядя! А где тетя Исана?