Сергей Чичин - Хундертауэр

— А ты со мной пойдешь, — Мастер Зазеркалья протянул длинную цепкую лапу и принял гномье плечо из увесистой хватки Вово. — С тобой на предмет планов Ордена очень захотят пообщаться наши компетентные органы.

— Челюсти, что ли? — хихикнула эльфийка. — Других компетентных органов я в ваших гоблинских организмах не наблюдаю.

— Слышь, косматый, познакомь ее уже с другими органами, — рявкнул генерал. — Ну это ж немыслимо, ладно она нас одних поносит, но теперь же перед всей Маркой позорить будет!

— А я все равно ничего не скажу, — уныло похвастался гном. — И не потому что герой, а потому, что иерархическая структура Ордена специально так построена, чтоб каждый гулгит не знал ничего сверх необходимого, а того, что он знает, было бы недостаточно ни при каком раскладе…

— Дурь и ересь, — заключил Корглин. — Ну ничего, повыведем. У нас, промеж прочим, есть те еще прорицатели! Возьмет такой кочергу посолиднее, и пророчества изо всех вокруг так и сыплются, не остановишь.

— А Мастеров Дури у вас нету? — заинтересовалась Тайанне.

— Специализация такая у Мастеров Жизни, по-вашему этих… друидов-ботаников. Траву растят особую. А что, интересуешься?

— Прикидываю, на кого мне учиться, чтоб начать на гоблинов походить. Эта ваша трава насколько особая? Мозги совсем отказывают?

— Вроде как наоборот. Пробуждаются. Бери его, Винкль!

Маршал подхватил с другой стороны гнома и на пару с колдуном поволок его к башне. Жрец поначалу вяло сучил лапками, потом смекнул, что и без его помощи обойдутся, поджал ноги и повис в железной хватке двух гоблинских лапищ.

— У каждого свое понимание дурости, — эльфийка испустила протяжный вздох. — Ладно, братцы гоблины, дело, как я разумею, мы сделали? Город отбили, гномов свергли… какие еще будут пожелания?

— И правда! — подхватил генерал радостно. — Дело сделано, не пора ли уже и по пивку треснуть? Кто еще помнит, чего ради оно все затевалось? Винкль — пиво с вас! Только не надо мне заливать, что его и в Зазеркалье варить разучились!

Вздрогнул, пораженный в самое сердце кошмарной мыслью, распихал союзников и заорал вдогонку скрывшимся в башне посланцам Марки:

— Потому что ежели так, то я вас, братья, обратно в первое же зеркало запихаю и сам там запечатаю! Вместе с вашей Маркой, с вашим Варлордом и вашими Мастерами Несравненной Дурости! Навечно, или пока род не прервется!!!

А Хундертауэр понемногу оживал после ночного кошмара. Опасливо высовывались из окон своих скучных бараков хумансы, ставшие стараниями гномов местными. Обнаруживали вынесенные с двух сторон ворота, следы побоища у северной стены, неприкаянно бродящих по улицам лошадей и измятого человека, в котором разве что родная мама признала сотника Эразма.

— Немыслимо, судари и амфибрахии! — бубнило существо, на шишак которого были в некогда маскировочных целях прилажены выдранный с корнями кустик и кусок одеяла. — Я как представитель городских властей обещаю в лучшем виде… падение цен на зерно… лично вам место в городском оркестре… наемный труд, по два именных дварфа каждому лекарю… Концепция гулгитства, да! Колбасы и геморроя по понятиям, термитов и политкорректности по потребностям, реки вспять — пофигу. Виват!

В бою Эразм, как пристало толковому военачальнику, держался в тылу воинства, делая вид, что выжидает удобного момента для контратаки. Тайвор, как военачальник толковый не менее, как раз в тыл и нацелил удар своего диверсионного отряда, с которым перелез через стену в отдалении от кипящего штурма. Так что Эразм мог бы теперь хвастаться, что в бою он сошелся лицом к лицу с орквудом и уцелел… если бы и без того непрочный рассудок не расстался с ним окончательно при одном взгляде в таящиеся под заемной кепкой колодцы кроваво-красного пламени.

— Вот довели человека! — переговаривались люди с сочувствием, а дети — дети, эти сорняки жизни, чья жестокость и гоблинам не снилась! — бежали за ним и кидались в него камушками. Эразм не обижался. Он по природе был незлобивым человеком и хорошим служакой. Ну надо, так надо! Одно он знал точно: оставаться здесь ему не хотелось. Его наложницы с испуганным визгом захлопнули перед ним дверь дома, когда он пришел к ним с добрыми речами о мостостроении и иллюзионизме. Его невысокий начальник не принял его, когда он поскребся в ворота. Вместо того, из ворот вышло большое существо в черной стали, развернуло Эразма спиной к воротам и дало пинка, от которого сотник пролетел два квартала. А еще, кто-то страшный — точнее подсказать память отказывалась — водился в городе и пугал хороших мальчиков красными глазами…

Задерживаться в городе смысла не было, и Эразм покинул его, радуясь свободе, теплому солнышку и тому, что ворота, вопреки его давешним глупым распоряжениям, распахнуты настежь.

— Куда это он? — шептались высыпавшие на улицы горожане. — К добру ли?

Точку в рассуждении поставил трубный глас, раскатившийся по городу из башни Лорда:

— Итить вашу! С имбирем, дважды процеженное! Знач так, это допиваем и айда халупы жечь! Гуляние так гуляние! Йеху!..

Солнце, зависшее над Хундертауэром, в изумлении наблюдало за исходом из города бесконечной вереницы телег со скарбом. Не прошла даром усиленная пропаганда Орденом Гулга антигоблинских настроений! Кто б поверил, что вывалившаяся из ворот Замка Лорда толпа изумленно озирающихся зеленокожих намерена не более чем познакомиться с новыми соседями? Что двуручные мечи — всего лишь безобидная деталь гоблинского национального костюма? Что двери, в которые у хумансов принято стучать, они вышибают не по злобе, а попросту не привыкши к дверной хлипкости? Что первый же мордоворот с зубами через один сожрал целиком поднесенный ему каравай хлеба и полфунта соли не чтобы шокировать, а по врожденной робости побоявшись показаться невеждой? Что, громогласно требуя остаться, гоблины меньше всего думали о создании себе запасов провизии на зиму?..

Предубеждение — страшная сила!

А впрочем, кто их знает. Да и жрать зимой, действительно, что-то надо…

Когда это вредила осторожность?

Примечания

1

Первые гоблины, пришедшие на поселение в Железные Горы, пытались еще и отбивать либо ловить брошенное в них, но быстро отказались от этой привычки, сведя знакомство со швыряющими гигантские валуны троллями и крайне специфическим чувством юмора нечистоплотных летунгов.