Саймон Браун - Государь

– Отпустите меня! – закричала Арива. – Я убью его! Я убью его!

– Нет, ваше величество, – вежливо не согласился с ней Гален. – Он вас зарежет.

Подняв ее нагрудник, он обследовал рану. Порез оказался глубоким, но кровь из него сочилась темно-красная и уже переставала течь. Он посмотрел на Чариону.

– Жить будет. Уведи ее обратно во дворец.

– Что ты собираешься делать? – спросила Чариона.

– Дать вам время уйти.

– Нет! – закричала Арива. – Не забирайте меня отсюда! Пусть все так или иначе закончится здесь! – Она попыталась бороться с ними, но, обессиленная раной и крайней усталостью, не смогла оттолкнуть их.

Чариона посмотрела на королеву, а затем на Галена.

– Я не хочу терять тебя, – сказала она.

– Знаю, – ответил Гален.

– Если ты погибнешь, я буду королевой ничего.

Гален покачал головой.

– Ты всегда будешь королевой Хьюма. Этого ничто и никогда не сможет изменить.

Он быстро наклонился поцеловать ее, а затем поднялся.

– Уведи Ариву, – повторил он и вернулся в бой.

Чариона положила руку Аривы себе на плечо и двинулась обратно к ближайшей каменной лестнице. Один гвардеец с кровавой раной на голове увидел, что происходит, и взял другую руку Аривы. Вдвоем они сумели увести ее со стены. Затем, передохнув с минуту, они двинулись во дворец, прочь от битвы.

Линан кипел от ярости. Арива ускользала от него, а этот проклятый аристократ не давал до нее добраться. Что бы он ни предпринимал, Гален Амптра, казалось, читал его мысли и преграждал ему путь. Ярость подпитывалась болью, причиняемой раной, но Линан просто ничего не мог поделать с противником. В конечном итоге дело сделал простой солдат-пехотинец; чандрийский мечник, обнаружив, что противостоящий ему враг свалился от истощения сил, увидел справа от себя прореху в рядах. Он знать не знал, что враг, подставленный этой прорехой под удар – Гален Амптра, один из знатных вельмож и солдат Гренды-Лир, он видел лишь, что рука его поднята, нагрудник прилегает к телу неплотно, и мгновенно принял решение. Чандриец изо всех сил ударил вбок, и его меч проткнул кожу и мускулы, проскальзывая между ребрами и распарывая кровеносные сосуды и левое легкое Галена. Гален упал на колени, и Линан использовал свой шанс. Он рубанул врага по шее и напрочь отсек голову. Та соскочила с плеч и пропала в свалке боя, а тело упало на стену, скользило по собственной крови и рухнуло вниз, на землю.

Потеря Галена завершила деморализацию гвардейцев, начатую ранением Аривы. Они побросали оружие и бежали, а четты и чандрийцы набросились на них и гнали до тех пор, пока на стене не осталось ни одного живого гвардейца. И раньше, чем смогло прибыть еще какое-то подкрепление, Линан приказал открыть ворота. Через них проехали остальные его знамена. Они сворачивали направо и налево, и наконец вся территория за стеной заполнилась ими.

Армия замерла в ожидании.

– Мой повелитель? – спросила Коригана.

Линан кивнул.

Коригана невесело усмехнулась и отдала приказ взять город.

Священники пытались спасти библиотеку. Они образовали две живые цепи; по первой передавали из колодца ведра воды для тушения бушующего внутри пожара, вызванного в церковном крыле дворца огненными стрелами, а по второй передавали книги и пер-гаменты в другом направлении – к древнему винному погребу.

Поул и отец Роун выбирали в библиотеке самые драгоценные тома, которые следовало спасти в первую очередь. Унести нужно было так много, а времени осталось так мало, что они прекрасно понимали: многое будет потеряно. Они слышали, как невдалеке бушует пожар, словно диковинное живое существо, треща и шипя все громче по мере приближения к библиотеке.

Поул почти добрался до полки Книг Дней и решил пропустить их. Какой прок от повседневных мыслей примасов былого, когда в опасности все знания континента? Эта мысль заставила его остановиться. Он застыл, не закончив передавать отцу Роуну атлас и альманах Агостина – книгу, относившуюся, как он знал, к числу любимых королевой Аривой.

«Не просто повседневные мысли», – сказал он себе. В некотором смысле они представляли собой отцеженное знание всего, представляемого библиотекой, особенно в отношении их жизней в качестве священнослужителей, а не простых людей. Он пропустил промежуточные книги, направился прямо к Книгам Дней и принялся торопливо, настойчиво передавать их на вынос.

К треску пожара добавился новый звук – странный свист.

В окна библиотеки ворвались стрелы, брызжа во все стороны разбитым стеклом. Некоторые из священников покинули живую цепь, и Поул приказал им вернуться.

– Ненадолго, отцы, ненадолго! Сохраняйте мужество и молитесь Господу!

Новые стрелы появились из ниоткуда, словно пущенные самим богом. Один священник упал со стрелой в ноге, и двоим собратьям пришлось вынести его. Из коридора донесся взрыв, и в библиотеку повалил дым. Теперь даже Поул сообразил, что пора убираться. Они спасли все, что могли.

– Бегите! – крикнул он. – Всем покинуть библиотеку!

Все упорядоченно поспешили к выходу. Поул присоединился к отцу Роуну, и они вместе убедились, что все священники покинули опасное место.

– А теперь вы, отец, – велел Поул.

Он заметил последнюю Книгу Дней, ту, в которой полагалось находиться и его записям, и направился забрать ее.

– Ваша милость? – крикнул ему вслед Роун.

– Я вас мигом догоню.

Он взял книгу и шагнул к выходу – а затем вдруг накренился вперед и с его уст сорвался стон. Примас упал прямо на бросившегося к нему Роуна.

– Ваша милость? – спросил Роун, подхватывая примаса, не давая ему упасть. – Что случилось?

А затем он нащупал в спине примаса стрелу, посмотрел на нее – и чуть не упал в обморок.

– Мне нужна помощь! – закричал он, но в библиотеке уже никого не осталось. Послышался страшный, тяжелый вздох, и пожар охватил самые дальние полки.

Роун взял Поула на руки и, пошатываясь, вынес из библиотеки. Поул потерял сознание, обмякнув у него на руках, словно мешок с зерном, но Роун как-то нашел в себе силы добраться до двора. Другие священники сообразили, что, должно быть, что-то случилось, и бросились на помощь Роуну. Они перенесли Поула из церковного крыла в большой зал, куда доставляли раненых и умирающих, и положили на бок. Примас еще дышал, когда священник-целитель и маг подошли обследовать рану. Изучив ее, они заметно помрачнели и покачали головами в ответ на вопрошающий взгляд отца Роуна.

– О боже, нет!

Он взял примаса за руку и принялся молиться о чуде. Веки Поула затрепетали, и он открыл глаза. Роун увидел, как взгляд их пытается сфокусироваться на его лице.