Алексей Будников - Огниво Рассвета

— Итак, Феллайя, — начал Гранмун, едва дверь, из которой мы вышли, оказалась полностью поглощена зарослями за спиной, — думаю, ты и без меня прекрасно осознаешь свою… необычность? В магическом смысле, разумеется.

Я промолчал. Впрочем, вряд ли владыка нуждался в моем ответе.

— Уверен, тебя не раз тыкали носом в эту самую «необычность». Да и ты сам успел убедиться во всем на практике. — Он улыбнулся, но прошла секунда — и на лицо старейшины вновь вернулась холодная серьезность. — Перейдем к делу, не хочу тебя излишне здесь задерживать. Мир ждать не будет. Расскажи мне, Феллайя, что тебе известно о тех катастрофах, которые постигли Гронтэм три четверти века назад?

— Не больше, чем многим, — ответил я, уцепив взглядом вспорхнувшую с черешни ярко-лимонную иволгу. — Тогда в мире, говорят, творились чудовищные вещи: горы обращались развалинами, моря высыхали, леса и деревни вымирали. — Я пожал плечами. — В общем, ничего хорошего не происходило. А почему оно все случилось, по чей воле или вопреки чему — мне не ведомо, как, думаю, и многим помимо меня.

— В этом ты прав. Всей правды не знает никто. Вернее, никто из ныне живущих. — Гранмун остановился, проводил глазами перебежавшую нам дорогу куницу, и продолжил путь. — Однако твои знания — даже знаниями-то не назвать. Впрочем, повторюсь, мы все очень мало знаем о той трагедии. Настолько мало, что до сих пор не дали ей название. Хотя мне, позволь покичиться, известно чуть больше, чем многим. Самое малое я могу утверждать то, что в этих событиях прямо или косвенно замешаны твои… предки. Некроманты, ученики Трелона.

Старейшина сорвал с едва не цеплявшей его за макушку ветки чуть зеленоватую грушу, предложил мне. Я покачал головой в отказ. Тогда он сам смачно надкусил плод, стал жевать.

— Вы хотите сказать, — начал я, наблюдая за тем, как груша секунду за секундой становится все худее, — что трелонцы виновны в том, что произошло?

— Я не стану кого бы то ни было обвинять, — вытерев лицо изъятым из нагрудного кармана платком и выкинув огрызок в кусты, отвечал Гранмун. — Дело лишь в том, что за несколько часов до начала всего этого водоворота, в Лансфронор вошло несколько некромантов. Человек пять, может шесть. Не помню, не до счета было. И они просили, чтобы я пустил их к нашей святыне.

— Святыне?

— Увидишь.

Мы свернули в просеку, которая выглядела гораздо менее ухоженной и предназначенной для прогулки, нежели тропинка до этого. Да и пейзаж здесь был, прямо сказать, дикий: высокая трава, застилающие путь ветки, цепляющиеся за штанины колючие кусты.

— В эту часть леса я пускаю немногих. Особенно, если это люди, которых я вижу в первый раз, а также которые заявляются без предупреждения и толком не объясняют причин, зачем им вдруг занадобилось топтать сердце Тьенлейв. Впрочем, Трелон числился моим давнишним знакомым — вернее сказать, деловым партнером. Пускай человеком он был довольно непредсказуемым, но свои резоны доверять ему у меня были. Тем более, голова некромантов был довольно пунктуальным юношей и присылать кого-то вот так, не согласовав заранее со мной все детали, было не в его стиле. А тут некое срочное дело. В общем, я позволил им войти. Конечно, хотя бы в общие детали своей миссии некроманты не могли меня не посвятить. Они говорили о надвигающейся тьме, о том, что их отряд — лишь один из десятка, который Трелон разослал к Жилам во все уголки Мара-Дула. Им требовалось провести обряд — по сути, использовать безграничную мощь Жилы для свершения некоего заклятия, которое смогло бы оградить Гронтэм от беды.

«Не тем ли занимались трелонцы в той пещере близ Виланвеля?» — возник в моей голове мимолетный вопрос.

— Причем Луговники об операции Трелона были не слухом, — меж тем продолжал Гранмун, не позволяя мне и на пару секунд уйти в свои мысли. — Он… банально боялся, что столичные волшебники воспрепятствуют его замыслу. Слишком уж неоднозначный план разработал предводитель некромантов, и верхи ему бы точно не позволили воплотить его жизнь. Впрочем, даже если бы замысел Трелона был более… безопасным, в определенном смысле, ему бы все равно ничего не позволили. Слишком уж неважная у него и его учения в целом была репутация.

Мы подошли к небольшой трехпутевой развилке, свернув налево и погрузившись еще глубже в дебри сада, который теперь больше напоминал нетронутую чьей-либо рукой, первозданную пущу.

— Вдобавок, как я узнал позже, Луговники даже не подозревали об опасности. — Старейшина непринужденно переступал через тут и там выскакивавшие под ногами кочки и корни, словно не замечая их. — Они попусту не ощущали нависающую над миром тьму. Но так или иначе, некроманты пришли сюда. А, вернее, в то место, которое ты узришь спустя несколько минут. Странное чувство, — я услышал в его голосе легкий, едва различимый смешок, — точно так же, этой же тропой, я вел их отряд семьдесят четыре года назад. Правда, шли мы намного быстрее, чуть ли не бежали.

— А мне туда зачем?

— Это — очередная прихоть Жовелан. Чтец очень хотела, чтобы Искра посетил тот клочок земли, на котором его предки не так давно развеяли готовый проглотить Гронтэм мрак. Там ты и найдешь то послание, что она тебе оставила.

Мы встали, так как над дорогой сплелись ветвями два больших, замшелых и сухих дерева. Любой другой на месте Гранмуна бы, не думая ни секунды, достал нож и стал срезать заградившие путь лапы. Однако владетель Лансфронора лишь подошел и стал спокойно расплетать ветви. Единственной грубостью, которую он позволил себе на протяжении этого процесса, было лишь прошептанное сквозь зубы слово «Зараза».

— И вот, — заговорил старейшина, когда с распутыванием было покончено, отряхивая руки, — чем трелонцы занимались близ святыни — не знаю, мне присутствовать не позволили. Однако, как меня они известили позже, все прошло гладко. Трелонцы попросили укрыться на некоторое время, когда как раз и началась твориться буря. Мы забрались в северную башню, самую высокую в моем дворце, и уже оттуда наблюдали за тем, как неизвестные силы уничтожают наш мир, крушат холмы, рубят деревья и прочее. Тогда я спросил у моих гостей: «Это по-вашему гладко? Что вы наделали?». А они мне в ответ: «Если бы мы ничего не наделали, то не наблюдали бы с вами эту картину — наши кости бы уже давно разбрасывало по всем уголкам вашего зеленого леса». Больше мы с ними не общались. Через несколько дней, когда буря окончательно ушла с наших земель дальше, на юг, я связался с Трелоном под предлогом деловой беседы, иначе он вряд ли стал бы читать мое письмо дальше первой строчки. Я спросил у него, какие у них закончились травы, растения, корешки — так уж вышло, что Трелония стала нашим основным торговым каналом, — а заодно и мельком, в самом конце, поинтересовался о ситуации, о том, что происходит с нашим миром. Он ответил быстро и с необычайной для себя откровенностью. Писем пришло сразу несколько, настолько подробно некромант решил изложить мне ситуацию. Если говорить кратко и о самом важном, то не все прошло так, как он замышлял — на двух объектах обряд так и не был завершен. В первом случае некроманты не смогли совладать с мощью Жилы; во втором — они немного опоздали и оказались в эпицентре бури. Первое место было в итоге решено запечатать, чтобы напитавшаяся кровью сила не вырвалась наружу и не продолжила свою жатву. Второй же точкой оказался как раз Фестхорский лес, в следствие чего образовался исключительный по своей мощи Верещатник. Ты знаешь, что такое Верещатник, Феллайя?