Сборник - Городская фэнтези – 2008

‑ Нет у меня… часов…

‑ Правильно. Вот они.

В его руке мелькнул «Ролекс». Тама сжалась. Глядя на ее лицо, Валентин смягчился:

‑ Жив, жив твой гаденыш, не бойся. Я просто так не убиваю… Но тебе многое придется рассказать. ‑ Взгляд его упал на пиалу: ‑ Вот об этом, например.

Павлов с осторожностью коснулся пиалы пальцем. Отдернул. Покосился на Валентина:

‑ Это его, что ли?.. Колдуна твоего?

‑ Да, Толик. Видишь, как вышло? А теперь оставь нас наедине.

Когда телохранитель ушел, Валентин присел на диван рядом с девушкой:

‑ Тома, слушай. Твой парень жив и в общем‑то невредим. Я…

‑ Так в общем или невредим?!

‑ Да ты дослушай, дура! ‑ обозлился он. ‑ Пара ребер, фингал… Ничего особенного. Давай лучше о Димуре поговорим.

‑ Ты и о нем знаешь.

‑ Я многое знаю, Тома. Не о том речь. Ты была у него, а значит, все мелкие обиды, ‑ он подкинул в ладони «Ролекс», ‑ в сторону.

Девушка насупилась, а Валентин продолжил:

‑ Он ведь тебе рассказывал, кто он, зачем?.. Вижу, что рассказывал. Димур ‑ это сила. Письма куда угодно. Мгновенно. Понимаешь? А если послание не отдать ‑ оно наполняется магией. Магией… ‑ Валентин вытер испарину на лбу. ‑ Я ведь когда‑то фэнтези любил. Все снами жил, мечтаниями. А самая магия здесь, ‑ он с хрустом сжал кулак. ‑ Вот она. Толик любому назгулу сто очков форы даст. Короче, Тамара, нам нужна твоя помощь.

‑ В чем именно?

‑ Забьещь Димуру стрелку. Так, мол, и так, пиала твоя у меня, хочешь ее обратно ‑ выходи, потолкуем.

‑ Он не станет с вами разговаривать.

‑ Знаю. Разговаривать мы и не будем. Я был у Димура два раза. Мог бы и третий, да вот не сложилось. И знаешь, что я увидел? Царапину на щеке ‑ от бритвы. А раз его можно ранить, значит, и убить можно.

С деланым равнодушием Валентин откатал штанину и вытащил из ножен «шварцмессер».

«Сейчас будет ногти чистить», ‑ решила Тама.

Так оно и вышло.

‑ Нам квартира его нужна. Зеркало. Сам‑то колдун ‑ союзник ненадежный. Морок наведет, магией ударит, хрена ли? Мне требуется кто‑то вместо него. А на кону ‑ жизнь твоего парня.

‑ Понимаю, ‑ Тама облизнула пересохшие губы, ‑ А если… ‑ она чуть помедлила, ‑ твое бандитье не справится?

‑ Тогда, милая, все будет зависеть только от тебя.

Грязные московские улицы слились в один гремящий, вопящий, воющий моторами водоворот. Тонированные стекла «Лендровера» серебрились весенними брызгами. Тама скорчилась на заднем сиденье, прижимая к груди пиалу.

Джип вел Павлов. Рядом сутулился кадыкастый нескладеха с моноклем в глазу. Валентин сидел за его спиной. Они неспешно переговаривались на тягучем воровском арго. Для Тамы их болтовня была, что Каинова «трека калач ела» для филолога, ‑ сплошные загадки.

‑ Теперь направо, ‑ сказала она.

‑ Здесь поворота нет, ‑ не оборачиваясь, бросил Павлов.

‑ Давай, Толян, жми, ‑ отозвался Миядзаки. ‑ А то пусть Денди за руль сядет.

Кадыкастый Денди осклабился. За руль его сажать было никак нельзя: под Новый год его раздухарило и он обещал своей подруге, что будет бить по машине в месяц. Зачем, никто не знал. Но две машины уже скончались (обе краденые), а март близился к концу. От Денди следовало ждать любых подвигов.

А Таму вело. Чувство избранности вновь захватило ее. Путь к Димуру она нашла бы с закрытыми глазами.

Эх, если бы утром она не отмахнулась от голоса…

«Димур! ‑ мысленно крикнула она, стискивая потными ладонями пиалу. ‑ Димур, в бога порох, откликнись! Тебя ищут!»

Летучие мыши помалкивали. Не интересны были колдуну ни запутавшаяся в тридцати несчастьях гил, ни его собственная пиала.

‑ Налево теперь, ‑ буркнула Тама. Валентин поднял бровь:

‑ Парня тебе не жаль. Думаешь, я не знаю, где колдун живет? Шкурой чую, каждым миллиметром.

‑ А чего сам не штурманишь?

‑ Нельзя мне к нему. Есть причины.

Джип тряхнуло, и Тама увидела вокруг Валентина сияние. Зеленое, с ершистым «заборчиком» по краю. «Послания Слаг‑Равина, ‑ откуда‑то прорезалось в памяти. ‑ Пилообразная зеленая аура».

Ее осенило.

Так вот откуда Валентин столько о Димуре знает. Вот откуда его сила. Присвоил таму, и запертое в нашем мире послание бунтует. Звенит перегретым паром в котле, цепным псом ярится ‑ ищет, как бы сбежать.

Каково, интересно, сейчас Валентину? Каждую ночь видеть во сне чужие миры, томиться, рваться туда, куда путь заказан, зная, что навеки обречен жить здесь и сейчас, наедине с постылым могуществом? Глупый бедный властелин уголовников!

‑ Здесь останови. ‑ Валентин искоса глянул на Таму: ‑ Места узнаешь?

‑ Узнаю.

‑ Вот и славненько. Значит, не заблудишься. Сейчас выйдешь во двор, позовешь Димура.

‑ Нам следом? ‑ настороженно спросил Денди.

‑ Нет. Ты засядешь на чердаке. Увидишь колдуна, стреляй при первой возможности. Если промахнешься, считай себя трупом.

‑ За лоха держишь? ‑ удивился тот. ‑ Как этот Димур снайпера‑то со двора снимет? Святым духом?

‑ Он тебя на беду посадит. Понял? ‑ И повернулся к Павлову: ‑ Теперь ты за главного. Расставляй ребят и дальше по плану.

С этими словами Валентин вышел из машины и растворился в воздухе. Отправился за Стэном, поняла Тама.

За прошедшие дни двор изменился мало. Полотно снега, раскроенное когда‑то одиноким Таминым следом, так и осталось нетронутым. В синем небе клоком сахарной ваты застряло облако.

Тама вошла во двор, чувствуя себя в перекрестье прицелов. Где‑то на крыше затаился снайпер Денди. За поленницей, у мусорных баков тоже прятались люди ‑ Толик постарался на славу. Сам он шел чуть впереди, настороженно озираясь по сторонам.

‑ Здесь остановись, ‑ приказал он. ‑ Пришли мы.

‑ Зачем? А Валентин сказал…

‑ Заткнись. ‑ Толик достал портсигар и протянул Таме: ‑ Будешь?

Та помотала головой.

‑ А вот я буду, ‑ он закурил и поморщился. ‑ Тебе правду надо знать. Хреново, если овцой сдохнешь… Не знаю я, что у вас там с Миядзаки, но ни как жена, ни как варюха ты ему не нужна.

‑ Кто‑кто?

‑ Варюха, любовница. Слышь, девка… Я ведь раньше ни во что не верил. В колдунов не верил, в шмагию… А Валент мне доказал. Ты уже четвертая, кого он с малявами гоняет. ‑ Толик затянулся, выпустил дым. ‑ Четвертый раз я здесь. А дорогу хоть убей не помню. Специально искал ‑ ну нет, нету этого двора нигде! Как‑то он, Валент, вас чует, гонцов. И тебя почуял. И первую… земля ей синтепоном.