Татьяна Панина - Сила магии

— Зачем?

— Смерть — это нарушение энергетического баланса. Прерывается связь энергетических слоев, физическая оболочка распадается. При этом высвобождается такое огромное количество свободной энергии, что Волшебника просто выбрасывает в Эйр, где он материализуется в своей естественной сущности.

— Что, собственно, и требуется.

— Если бы все было так просто, — вздохнул Краш, — рабы в Ваурии давно перебили бы друг друга, и тем самым освободились. Но плантации полны рабов… Дело в том, что в Эйре принято совершать путешествия в естественном обличье. Искусственная, наколдованная оболочка появляется по воле путешественника только на месте прибытия. А в Ваурии волшебство бессильно. Колдуны заперты здесь потому, что они провалились в это мерзкое измерение в собственной сущности, а значит, возвращение в Эйр через смерть для нас невозможно.

— Но Волшебники здесь все-таки умирают.

— Да. По-настоящему, без перспективы воскрешения.

— То есть… — я понял весь ужас происходящего. Сволочная Айка, я так и знал, что она хочет навредить, а не помочь. — Если мы сейчас убьем Инсилая, мы убьем и человека, и Волшебника…

— Невозможно убить Посланника, в Ваурии это может сделать только Черный Магистр, — успокоил меня Краш.

— Почему?

— Посланнику помогает Мерлин.

— Слушай, Краш, обещаю отпустить тебя на все четыре стороны, если поможешь остановить братца Муни. Кажется, сейчас произойдет такое, что даже Великий Мерлин не спасет.

— Я простой Чародей, — вздохнул Краш, — вряд ли я смогу оказать Вам помощь в борьбе с судьбой.

— Судьба здесь ни при чем, — проворчал я, по-быстрому отвязывая его от дерева. — Обыкновенная глупость одной девицы плюс жажда мести другой, помноженная на мои бесхребетность и неграмотность.

— Серьезное уравнение, — Краш хмуро посмотрел на меня. — В вашем случае или жизнь, или смерть, как повезет.

В кустах что-то зашуршало.

— Мирна? — шепотом спросил я. Никто не ответил. — Что это? — я обернулся к Крашу.

— Не знаю, — он смотрел в сторону Инсилая. — Видишь, стража заснула. Может быть, твоя подруга успеет. Будь наготове, ей может понадобиться помощь.

— Глаз не спускаю. Черт возьми, чего она ждет?! Давно бы уже могла подобраться к столбам и перерезать веревки.

— Дорога делает у столбов крутой поворот, — напомнил Краш. — Отсюда не видно, но может, там кто-то есть.

Опять в шаге от нас что-то завозилось.

— Кто там по кустам шастает? Не имею ни малейшего желания получить по затылку на финальном этапе операции. Да что она возится, будто времени у нее не пять минут, а пять суток.

— Нет здесь никого, — проворчал Краш, — и до финала далеко. Зови своего братца. Стража у ворот заметила что-то, сюда направляется.

— Минут десять у нее есть, пока они дойдут.

— Когда они подойдут, будет поздно. Увидят, что кто-то крутится у столбов, застукают и ее, и нас.

— Ты можешь уйти, если боишься.

— Если б это что-то изменило, — вздохнул Краш. — Зови ее, если хочешь еще пожить на этом свете.

— Не орите, — прошептала у самого моего плеча Мирна. — Я уже здесь, а вас на весь Альвар слышно.

— Надеюсь, из нашего разговора ты поняла, что мы не можем осуществить наш план? — с надеждой спросил я.

— Ну, вы не так громко орали, я слышал только последние слова, — признался Муни, стягивая с лица бандитскую шапочку. — Да и не до того было. Сначала кто-то все время в кустах копошился, потом какой-то гуляка нарисовался прямо из воздуха и торчал у Инсилая за спиной, а под конец уже и стража от ворот подтянулась. Но кто вам сказал, что мы чего-то не можем? Я не смог подобраться к столбам, это правда, зато закрасил полосы на бочках, и теперь всю черную работу проделает стража.

— О господи, — у меня опустились руки. — Мирна, ты убила его.

— Сдается мне, ты заговариваешься, братец Гуни, — бородатый Муни сделал страшные глаза и покосился на притихшего Краша.

Ну, дурдом. Типа ей про Инсилая можно, а мне про Мирну нельзя. И потом, кто это ей привиделся у столбов, хотел бы я знать, мы с Крашем во все глаза смотрели и ни одной живой души не видели. В кустах определенно кто-то шуршал, это я не отрицаю, а что за привидение этой красотке явилось, потом разберемся, не до того сейчас,

— Нужно срочно вернуть все на свои места, — я сделал шаг в сторону столбов.

— Назад! — Краш дернул меня за халат с такой силой, что я едва не шлепнулся на землю. — Поздно.

Он был прав. Один из стражей плеснул ведро воды на спину бессильно повисшего на распятых руках Инсилая, другой поднес к его губам деревянный ковш с водой. Несмотря на оковы, Илай от питья пытался увернуться.

— Великий Мерлин, помоги ему! — взмолился я и отвернулся, не в силах смотреть на это убийство.

— О чем это ты? — подозрительно спросила Мирна, напротив, не сводившая глаз с Инсилая.

Я не успел ответить, полувздохом меня перебил Краш:

— Все.

— Что все? — Я не мог поверить, что весь этот ужас происходит наяву, с моей непосредственной помощью и участием.

— Все кончено, — повторил Краш, глядя на нас грустными глазами. — Он умер.

— Ты уверен? — не оборачиваясь, прошептала Мирна.

— Посмотрите на себя, — посоветовал Краш. — Волшебство пропало, значит, Волшебник умер.

Я уставился на Мирну. Бородатый Муни исчез вместе с роскошным халатом. Рядом со мной была взлохмаченная Гаара в драном свитере и немыслимо засаленных штанах.

— Волшебник? — переспросила Мирна и, резко обернувшись, уничижительно посмотрела сперва на меня, потом на Краша. — Нельзя убить Волшебника без золотых стрел и камней Ваурии, знатоки магических законов. Кто вас только учил, грамотеи…

— Нельзя казнить, — уточнил Краш, — а убить колдуна во владениях Таура проще простого. К тому же, мертвая вода течет из недр Ваурии и является главным оружием Магистра, как пятый камень Пентакля.

— Ледяное копье, — пробормотал я, вспомнив битву.

— Что? — не понял Краш.

— Но Айка говорила только о копье, — растерялась Мирна, — о воде ни слова не было.

— Она много чего не сказала, — я не скрывал досады. — Не удивлюсь, если она именно таких наших действий и добивалась. Говорил тебе, она ненавидит Инсилая.

— Нет, не может быть! Отшельник должен быть беспристрастен, даже если ему это трудно. У него может быть масса неприятностей, если Наблюдатель заметит хоть малейшую необъективность. Кстати, странно, что Наблюдатель нас не остановил. Мы ведь не имели права вмешиваться в битву, это против правил, — она пыталась говорить уверенно, но губы ее начали предательски дрожать.

— Тебя остановишь, пожалуй, — процедил я сквозь зубы. — С чего ты взяла, что Наблюдатель — он? Может, «она», и тоже из бывших Инсилаевых подружек. Вполне допускаю. Ничего удивительного, что она нам не мешала, ее такой исход вполне устраивал.