Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

— Как сказать, — пробормотал Эсперанс, если только это был действительно он.

Ив рассмеялся:

— Человек рождается, растет и становится старше, а потом умирает. Но для тебя этот закон, похоже, отменили. Разве что ты — не Эсперанс, а кто-то другой, кому удалось одурачить меня. В том, впрочем, нет большой чести; недаром меня называли «сущеглупым рыцарем».

— Да отчего бы мне не быть мной, мой господин? — обиделся Эсперанс. — Прибейте меня палкой, чтобы синяки пошли, коли это не так!

— Где же ты скрывался все эти годы, Эсперанс?

— Разыскивал прошлое. Самое подходящее занятие для человека, у которого ничего не осталось ни в настоящем, ни в будущем. Ваш дядя изгнал меня из Керморвана; и вы, мой господин, против этого, помнится, не возражали. Поневоле я отправился восвояси и зашел так далеко, что снова превратился в солдата. Потом я стану монахом и разбойником. Но поскольку мое время — не колесо и не палка, а спираль, то вашей матери мне больше не видать.

— А кто тогда будет твоим Ивом? — спросил Ив.

— Так ведь он еще не родился.

— А я?

— Вы? — Эсперанс нахмурился. — Вы — сир Ив де Керморван. Неужели вам этого мало?

— Мне-то этого вполне довольно, — сказал Ив. — Я спрашивал о тебе.

Эсперанс медленно покачал головой:

— Вижу я, что на самом деле вы не поверили моим объяснениям.

— Трудно поверить человеку, который после нескольких лет разлуки оказался не старше, а моложе, — ответил Ив.

Эсперанс сказал с горечью:

— Немногого, выходит, стоило ваше доверие! Я ведь не допытываюсь у вас, как это вышло, что вы погибли в лесу Креси, а спустя девяносто лет вдруг возвратились — и при том ничуть не постарели…

Ив потер лицо, вздохнул.

— Расскажи мне о том, что произошло, пока меня не было.

— Девяносто лет — долгий срок. О чем рассказывать?

— О Керморване.

— Что ж, расскажу, только вам это не понравится, потому что начинать мне придется с вашей смерти… До замка дошло известие о том, что сир де Керморван убит в великом сражении и погребен в аббатстве Креси-Гранж. Вран тотчас отправил туда капеллана и еще дюжину человек, чтобы во всем удостовериться. — Эсперанс подошел к Иву и уселся рядом, вытянув ноги до самого моря.

— Они видели могилу? — спросил Ив.

— Определенно, — кивнул Эсперанс.

— Чье имя на ней написано?

— Ваше, мой господин. Так они сказали.

Ив смотрел вдаль, избегая встречаться с Эсперансом глазами.

— Кто сейчас владеет замком Керморван?

— Да вы, кажется, плохо меня слушали! — рассердился Эсперанс. — Сир Вран, ваш дядя. Вот кто!

— Но ты ведь сам говоришь, что прошло уже девяносто лет, Эсперанс.

— Сир Вран жив-живехонек и здоров-здоровехонек. Убедитесь лично, если вам взбрела такая охота.

Сир Ив глубоко втянул ноздрями соленый воздух. Луна набирала силу, поднимаясь все выше на небо. Море шумело вкрадчиво, проникая во все уголки души и заполняя их.

— Пойдем со мной! — попросил Ив Эсперанса. — Тот, кто покидает Озеро Туманов, попадает в мир чуждый, к незнакомым людям, и быстро погибает, — так меня предупреждали. Но святой Гвеноле послал мне встречу с тобой. И если раньше я самую малость боялся выходить, то теперь не боюсь даже этой малости.

Оказавшись в плену, Гвенн в первые дни отчаянно пыталась освободиться. Но ни единой бреши не оставил ей в незримой стене сир Вран: венок, которым оплели покои пленницы, был связан накрепко и стянут для верности нитками.

Поняв, что ей не вырваться, Гвенн уселась на кровати, сложила на коленях руки, уставилась в стену мертвым взглядом и так просидела она и день, и два, не шевелясь и не обращая ни малейшего внимания на людей, входивших к ней с угощеньями, питьем, нарядами, драгоценностями. Ни одного взгляда не бросила она на эти подношения. И никак не отзывалась, если ее окликали по имени.

Прошло не меньше недели, прежде чем корриган очнулась от тяжелого раздумья и набросилась на еду. Она ела и ела, точно собиралась насытиться впрок. Слуги едва успевали приносить яства и убирать пустую посуду.

Еще через неделю Гвенн заговорила. Слуги донесли об этом хозяину замка, и сир Вран поскорей явился к пленнице.

Он едва узнал свою чудесную возлюбленную. Она сидела на кровати, отдуваясь и широко расставив ноги, дабы дать место гигантскому брюху. Ее груди, прежде бывшие кругленькими, как яблочки, теперь разбухли и обвисли. Загорелые тонкие руки превратились в подобия окороков. Но хуже всего пришлось лицу Гвенн: оно напоминало красный кусок мяса, снабженный двумя глядящими в разные стороны глазками, хитрыми и злобными.

Стиснутый щеками-подушками, зашевелился рот:

— А, сир Вран, мой господин, вы наконец пришли… Как же я рада вас видеть! Не хотите ли предаться со мной пылкой страсти?

— Упаси меня боже от подобного занятия, — отвечал сир Вран.

Гвенн хрипло расхохоталась:

— Нет, голубчик, вам придется делать то, что вы делали со мной всегда, иначе вы не будете моим возлюбленным и не сможете получить от меня дары!

Вот тогда-то сир Вран и понял, что угодил в собственную западню. Он мечтал завладеть прелестным волшебным созданием, которое будет зависеть от него и всеми силами постарается угодить ему. А вышло наоборот. Если он желает извлечь из пленения корриган хоть какой-то смысл, ему придется ублажать отвратительное чудовище.

Он вынужден будет оставить всякую мысль о женитьбе. Обвенчаться с корриган, как подумывал сперва сир Вран, — немыслимо. Как назвать женой этот мерзкий мясной обрубок?

Другая женщина? Рано или поздно до супруги сира Врана дойдут слухи о том, что ее муж тайно содержит любовницу. Конечно, Гвенн никогда не сможет выбраться наружу. Но венок не помешает госпоже де Керморван войти в помещение и увидеть чудовище.

Нет, никакой женитьбы. Сир Вран останется без наследника.

Впрочем, рассудил сир Вран, наследник ему и не понадобится, коль скоро он получит от корриган дар долголетия. Он сам станет собственным наследником.

Почти бесконечная жизнь, непрестанная молодость и процветание. В обмен на небольшое усилие. Сир Вран больше не колебался.

— Итак, моя дорогая, — произнес он, с нежной улыбкой приближаясь к отвратительной туше, — я по-прежнему люблю вас, ибо истинно любящий видит сердцем, а в моем сердце вы навсегда останетесь прекрасной.

Корриган заскрежетала зубами, а в глубине ее глаз сир Вран прочел лютую злобу. Разумеется, она ни на миг не поверила его словам. И все же сир Вран одержал победу. Корриган действительно поклялась наградить его долгой жизнью. Непомерно долгой. Она вынуждена была сдержать обещание.