Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Amazerak

— Курсант Князев! — рявкнул он. — Чего развалился, как коровья лепёшка? Встать! За мной.

Похоже, до командования дошли всё-таки вести. Да я и не сомневался, что это случится. Вопрос времени. С нижнего этажа нажаловались, что их отлупил какой-то первокурсник. Наши унтеры решили разобраться. Интересно, бить будут? Если да, я тоже буду. И по хер, что они — унтер-офицеры. Пусть хоть генералы.

Гаврюшин завёл меня на склад. Тут стояли стол и шкафы со всякой мелочью. Непосредственно кладовая была в соседнем помещении, куда вела запертая дверь.

В комнате сидели человек шесть, один стоял у открытого окна, скрестив на груди руки. На столе — кружки, электрический чайник и пара консервных банок. На погонах у всех присутствующих по две или три полоски. Три полоски — старший унтер, две, соответственно — младший.

Все повернулись к нам. Гаврюшин устроился на стуле лицом ко мне, я остался стоять перед ними, испепеляемый суровыми, угрожающими взглядами. Особенно недовольным выглядел унтер с небольшим шрамом над левой бровью.

— Буяним, курсант Князев? — поинтересовался Репнин. — Ты мне с самого начала показался слишком борзым, а теперь самоуправством занялся?

— Нанесение побоев, — проговорил унтер со шрамом. — У одного из учащихся сотрясение мозга. Твоих рук дело?

— Погодите, — остановил их Гаврюшин. — Сам разберусь. Итак, курсант Князев, это ты избил троих учащихся и испортил стенку в классе?

— За дело избил, — проговорил я.

— За какое «дело»?

— Они проникли в расположении нашей роты и угрожали мне, когда я занимался уборкой.

Унтеры переглянулись. По всем критериям получалось, что виноват вовсе не я, а те трое. Но как можно было признать мою правоту?

— И почему тебе угрожали? Причина была?

— У них спроси. Почём мне знать?

— Твою мать, ты когда обращаться научишься? — не выдержал Репнин. — «Не могу знать, господин старший унтер-офицер». Вот так надо! Повторил.

— Не могу знать, господин старший унтер-офицер, — проговорил я с неохотой. Обращение не по уставу тоже могло стать поводом для наказания. Лучше не рисковать.

— Субординацию не соблюдает, занимается рукоприкладством. Придётся доложить вышестоящему начальству, — продолжал меня стращать Репнин. — Из нарядов не вылезет до конца года. Никаких ему увольнительных, никаких выходных. Князев, хочешь из нарядов не вылезать?

— Никак нет, не хочу, господин старший унтер-офицер, — ответил я. — Но если так, то пусть и те трое понесут наказания. Или им всё можно, раз они с третьего курса?

— А это уже не тебе решать, — зыркнул на меня Гаврюшин и обратился к остальным. — Ладно, господа, заткнитесь. Мне самому разобраться интересно. Давай, Князев, расскажи, как всё было.

— Вчера Удав встретился мне в коридоре на нашем этаже. Сказал, что у него вещи в стиралке, просил забрать. Я отказался. Сегодня он, капрал и ещё один курсант пришли в класс, где я убирался, и потребовали помыть полы в триста третьей комнате. Я отказался. Капрал меня ударил. Я ударил в ответ. Остальные вступились за капрала, мы подрались. Так вот, господин старший унтер-офицер, у меня вопрос: по какому праву курсанты из шестой роты приходят к нам на этаж и заставляют на себя работать? Я не в прислуги приехал наниматься, а иных истреблять.

Кто-то из унтеров хмыкнул, но большинство из них были абсолютно серьёзны.

— Какой у тебя уровень? — спросил Репнин.

— Двенадцатый у него, — ответил за меня Гаврюшин.

Репнин присвистнул:

— Ну ни хрена себе. А драться где научился?

— С десяти лет занимаюсь, — ответил я.

— Кто его вообще к нам запихнул? — проговорил один из младших унтер-офицеров. — Почему не в первую роту? Мест что ли нет?

Ему никто не ответил.

— Ну и что с тобой делать? — Гаврюшин продолжал сверлить меня неприятным, словно собирался побить.

— Может быть, оставить меня в покое? — предложил я. — Я ни к кому не лезу. Но третьекурсником прислуживать — это не ко мне.

Снова раздались короткие смешки.

— Ты имеешь что-то против традиций? — спросил Репнин. — Со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Знаешь об этом?

— Так точно, господин старший унтер-офицер, — ответил я. — Только дерьмовые у вас традиции.

— Что ты сказал, мелочь? — Репнин вскочил с мест.

— Да погоди ты, — остановил его Гаврюшин. — Это мой боец, я с ним и буду разбираться. В общем так, курсант Князев. Стену заштукатуришь и покрасишь. Но смотри у меня, будешь наглеть и приказы не выполнять — из нарядов до конца учёбы не вылезешь. Это тебе понятно?

— Так точно, господин старший унтер-офицер.

— Свободен.

— Есть, — я приложил пальцы к козырьку, развернулся и вышел.

В коридоре остановился.

— Ты чего? Даже взбучку ему не устроишь? — донёсся из-за двери возмущённый голос Репнина.

— Он моих курсантов избил, — добавил недовольно другой унтер.

— У человека двенадцатый уровень, — спокойно проговорил Гаврюшин. — А мы с ним будем в игрушки играться? Если случится реальный залёт — накажем, понятное дело. А ты, Женя, скажи своим, чтобы по нашему этажу меньше шастали. Капитан увидит, всем задницы надерёт…

Я не стал дальше подслушивать разговор. И так было понятно, что Гаврюшин по какой-то неясной причине на моей стороне. Неожиданно он оказался нормальным человеком.

Когда я вернулся в комнату, Миха мыл полы, Никита торчал в санузле возле раковины, Серёга сидел на кровати.

— Уже отпустили? — удивился он. — Что-то не вижу синяков.

— Какие синяки? — махнул я рукой. — Просто поговорили.

— Гаврюша не очень-то похож на того, кто просто поговорит.

— Не, нормальный тип, — я сел возле стола. — Сам посуди. Зачем ему вся эта ерунда? Он знает, что силы у меня до хрена, что третьекурсников раскидал, как детей. Если конфликт продолжится, проблем будет больше. Дойдёт до начальства, оно всем по башке настучит, в том числе, и Гаврюше. Оно ему надо?

— Ну… рассудил ты верно, конечно.

Из санузла вышел Никита с полотенцем на плече.

— Тебя что, даже от отлупили? — в его голосе чувствовалось разочарование.

— Не, унтеры, как увидели Кирюху, в штаны наложили, — пошутил Серёга.

— Ага, — скептически буркнул Никита. — Верю, как же…

— А какой у тебя уровень-то? — спросил у меня Никита.

— Двенадцатый, — я налил себе в железную кружку ещё не остывший кипяток. — Дайте чай кто-нибудь.

— Держи, — Серёга вытащил из своего шкафчика упаковку и кинул на стол. — Как тебя сюда занесло? Я думал, такие идут в школы категории «А».

— А чёрт его знает. Отец отправил, — я достал пакетик и положил в воду. — Он терпеть меня не мог. Я уже тебе рассказывал, как было дело. А вы, кстати, как тут оказались? Чистокровные — и в такой дыре.

— Тоже родители отправили, — вздохнул Сергей. — У меня, например, восьмой уровень. С таким ни в одно приличное заведение не попадёшь.

— Почему не в институт, например?

— Потому что нас утилизируют таким образом.

— В смысле?

— Не знал что ли? В городах мы не нужны. Наследство получают старшие дети, а младших пихают или в частные армии, или сюда. Император нас боится. Если у его подданных будет много сильных бойцов, того и гляди, у кого-нибудь появится желание бунт устроить или что-то типа того. А так — светоносные все при деле, и в городах никто не буянит. Красота!

В коридоре прозвенел звонок — сигнал к отбою. Миха выключил в комнате свет. Почти сразу прибежали ещё два курсанта и отправились чистить зубы.

— Почему опаздываем к отбою? — прикрикнул на них Никита. — А ну шевелитесь быстрее.

Серёга достал небольшой настольный светильник.

— Мне кажется, ерунду говоришь, — усомнился я в словах Серёги.

— Всё так и есть, — возразил он. — Я сам слышал разговоры. Нас просто утилизируют.

— Спать давайте, господа, — проворчал Никита. — Сколько уже можно языками молоть? Не устали что ли? Завтра вставать в семь.

С ним было трудно не согласиться. Я сходил почистил зубы и завалился спать. Остальные тоже забрались под одеяла.