Грегори Киз - Мертвый принц

Он попытался отстраниться, но Энни обеими руками обняла его и вложила в свой поцелуй всю темную страсть, что накопилась в ее сердце, – и весь мрак души Энни влился в тело Родерика. Он застонал, но не сумел отодвинуться от нее – и она мысленно стерла его лицо. А потом мягко оттолкнула его. Он дрожал, по его щекам текли слезы.

– Я… Энни… о святые! – пронзительно закричал он, и карета остановилась.

– Ты – ничто, Родерик Данмрог, – бросила Энни.

Она распахнула дверь кареты и вышла в ночь, не обращая внимания на протесты возницы и Веспресерн. Прихрамывая, Энни зашагала по дороге к лесу, или в направлении, в котором, как ей казалось, тот находился. Она лишь надеялась, что рана не начнет кровоточить.

По мере того как луна поднималась выше, Энни все больше убеждалась в том, что выбрала правильное направление. И хотя свет узкого серпа был бледным, с каждым новым шагом он все лучше разгонял сумрачные тени. Послышался звон далекого колокола, казалось, его голос подхватил ветер – и тот долго не стихал. Энни была совершенно спокойна – и одновременно охвачена гневом. Она равнодушно задумалась, что она сделала с Родериком? Впрочем, сейчас ее мало интересовал ответ. Нечто плохое и необратимое – она ощущала это всем своим естеством.

Энни вступила под колышущиеся кроны деревьев, когда прозвучал одиннадцатый колокол, и остановилась. Преклонив колени на влажной земле, она сомкнула веки и заставила окружающий мир исчезнуть.

Когда Энни открыла глаза, оказалось, что она находится в другом лесу, но и здесь царила ночь, а в небе парил бледный лунный серп. Перед ней стояла женщина, которой принцесса прежде не видела. На ней была маска цвета слоновой кости и черное платье, расшитое драгоценными камнями.

– Четвертая Вера, – сказала Энни.

Женщина слегка склонила голову.

– Ты призвала меня, и я пришла. – Она подняла глаза. – Тебе не следует этого делать, Энни. Ты свободна – возвращайся в Эслен.

– Нет, – возразила Энни. – Я устала убегать. Больше я не побегу.

Женщина слабо улыбнулась.

– Ты чувствуешь, как в тебе пробуждается сила, но ты еще не созрела. Ты не готова к этому испытанию, уверяю тебя.

– Что ж, тогда я умру, и все закончится, – согласилась Энни.

– Все закончится не только для тебя, но и для мира, который мы знаем.

– Меня не слишком интересует мир, который мы знаем, – слегка высокомерно сообщила Энни.

Женщина вздохнула.

– Зачем ты пришла сюда?

– Чтобы сказать тебе. Если вы так уверены, что я должна жить, вы мне поможете.

– Мы уже тебе помогаем, Энни. Мои сестры и я сама напрягаемся изо всех сил, чтобы изменить ткань судьбы. Мы предвидели этот момент: теперь существует два пути. Один ведет домой, в Эслен. Твоя мать заключена в башне, а человек, убивший отца, сидит на троне. Там также приближается решающая минута, и если ты не вернешься, результат будет таким ужасным, что и представить себе невозможно.

– А другой путь? Тот, на котором я встречусь с моими преследователями и спасу друзей? Тот, который я намерена выбрать?

– Дальнейшее скрыто от нас, – прошептала Вера. – И нас это пугает.

– Но ты же сама сказала, что вы предвидели этот момент.

– Да, но не твое решение. Мы боялись, что ты выберешь невидимый для нас путь, и помогали тебе в меру своих сил. Но не думаю, что этого достаточно.

– Этого будет достаточно, – твердо сказала Энни. – Или вам придется найти другую королеву.

Монахи весь день собирали дрова в огромную пирамиду, а едва лишь наступила ночь, подожгли ее. Казио молча наблюдал, как языки пламени жадно лижут хворост, подбираясь к ветвям дуба.

– Как ты думаешь, они собираются нас сжечь? – спросил он у з'Акатто.

– Тогда они привязали бы нас к стволу. Нет, мальчик, мне кажется, они припасли для нас что-то более интересное.

Казио кивнул.

– Да, нечто связанное со всем этим.

Он имел в виду не только семь шестов, которые монахи установили ранее, но и кое-какие дополнительные приспособления, появившиеся совсем недавно, – три веревочные петли, свисавшие с ветвей.

– Ты всегда меня предупреждал, что я закончу свои дни на виселице, – напомнил Казио старику.

– Да, – согласился з'Акатто, – вот только мне не приходило в голову, что я присоединюсь к тебе. Кстати, как там твой план? Ты ведь обещал Арторе, что спасешь всех нас?

– Ну, в общих чертах план уже готов, – ответил Казио. – Не хватает нескольких мелочей.

– О. И как ты собираешься избавиться от веревок?

– К сожалению, это как раз одна из упомянутых мелочей.

– Ну, пока ты решаешь эту проблему, я немного вздремну, – проворчал з'Акатто.

Они довольно долго молчали, и Казио смотрел в пламя костра. Казалось, великаны, сотканные из теней, выскакивают на поляну, а потом отступают в темноту – они прекрасно работали ногами, как настоящий мастер-дессратор. Казио с тоской посмотрел в сторону Каспатора, лежащего под деревьями вместе с другими вещами.

Юноша чувствовал, что веревка на его запястьях ослабла, но опыт подсказывал, что очень скоро кто-нибудь подойдет к нему, чтобы вновь затянуть путы.

Казио и сам дремал, когда все началось. Монахи стали подводить пленников к шестам, вкопанным вокруг кургана. Отчаянные крики подсказали очнувшемуся Казио, что пленников отнюдь не привязывают к ним.

– О нет, проклятье, нет! – прорычал Казио и вновь попытался избавиться от веревки.

Но сейчас он мог только беспомощно смотреть на монахов, которые прибивали к шесту руки пятилетней девочки.

– Нет! – закричал он. – Во имя всех святых, что вы делаете?

– Они пробуждают седос, – прошептал Арторе. – Будят Червя.

Впервые за все время знакомства Казио увидел на его лице страх.

– Но как… – прошептал охваченный ужасом Казио. – Как люди могут делать такие вещи?

– Не думаю, что сейчас мы видим самое худшее, – предрек Арторе. – Пожалуй, нам пришла пора попрощаться.

Казио увидел, как кто-то идет к ним. Он бросился на одетого в рясу монаха, но веревка на шее отшвырнула его назад.

– Прекратите! – закричал он, когда монах срезал привязь Арторе.

Арторе удивил Казио – двигаясь с неожиданной быстротой, он врезался головой в лицо монаха. Однако тот легко отскочил в сторону и тут же сильно ударил пленника в живот. Арторе упал на колени, после чего монах заломил ему руки и повел к шестам.

– З'Акатто, – позвал Казио, чувствуя, как его дыхание становится прерывистым.

– Да?

– Спасибо тебе.

– За что?

– За дессрату. За все.

Старик ответил не сразу.

– Пожалуйста, – наконец отозвался он. – Я мог бы потратить свою жизнь и хуже. Я рад, что нахожусь здесь рядом с тобой.