Майкл Муркок - Древо скрелингов

Я ожидала, что после завтрака мы отправимся в дорогу, но мой спутник продолжал сидеть, скрестив ноги. Вынув изящную курительную чашу, вырезанную из красного камня, он набил ее травами из поясного мешочка и торжественно приладил к отверстию в ее дне пустотелый камышовый стебель. Выхватив из огня тлеющий пучок сухой травы, он аккуратно зажег трубку и глубоко втянул дым в легкие, после чего выпустил его во все четыре страны света, благодаря окружающий мир за доброту и милость. Его лицо приняло покойное, удовлетворенное выражение, и он передал трубку мне. Я с некоторой опаской последовала его примеру. Однако дым трав был мягок и ласкал горло. Я почувствовала вкус табака, сушеной мяты и ивовой коры с небольшой добавкой конопли. Я не курю, но секрет этой замечательной смеси уже давно утерян для общества, в котором родился мой муж. Это была самая настоящая трубка мира. Мое сознание прояснилось, а тело, наоборот, расслабилось. Мир, в котором я очутилась, по-прежнему казался мне полным бурлящей жизни.

Вскоре Айанаватта поднялся на ноги и принял величественную позу.

Судя по всему, он отчасти погрузился в транс. Он медленно запел ритмичную песнь, в которой слышались ветер, шелест далекой воды, движение отдаленного грома. Под звуки песни он начал грациозный танец, с силой ударяя ступнями по земле и одновременно исполняя сложные па. Каждое его движение имело свой смысл. Танец Айанаватты оказался полной неожиданностью для меня, но выглядел он завораживающе. Я поняла, что Айанаватта вплетает свое существо в ткань миров. Этот ритуал открывал для него пути. В отличие от меня, он не обладал прирожденной способностью путешествовать между сферами.

Танец быстро закончился. Айанаватта неловко извинился и выразил надежду, что, пока мы будем странствовать вдвоем, я привыкну к тому, что он время от времени проделывает нечто подобное. Такие ритуалы столь же важны для его религии, как моя потребность молиться про себя пять раз на дню.

Я не возражала. Я знала, что некоторые народы посвящают всю свою жизнь обучению способам перехода из мира в мир и, как правило, умирают, так ничего и не совершив. Навыки, которыми я пользовалась с юности, были унаследованы от моих родителей. Такие перемещения практически невозможны для большинства людей, а для остальных представляют значительную трудность. Мы, ходящие лунными дорогами, не имеем между собой ничего общего, кроме своих талантов. Они присущи нам от природы.

Как только мы поплыли по реке, даже я со свои плохим чувством направления поняла, что вода течет отнюдь не с севера на юг, а мы, судя по солнцу, движемся к востоку. Айанаватта согласился.

– Путь к землям какатанава сложен, – сказал он,- и к ним нельзя приближаться без соответствующих чар и заклинаний. Во всяком случае, предсказание говорит об этом совершенно ясно. Туда невозможно попасть напрямую. Точно так же одни лунные дороги более извилисты, чем другие. Вдобавок, я до сих пор не выяснил, где нам могут встретиться гиганты или драконы. Я надеюсь в самом ближайшем будущем увидеть это в своих грезах. – На этом его объяснения закончились.

Я сидела на носу каноэ; мы быстро плыли вниз по течению, и по обе стороны реки вздымались огромные стволы сосен, а вода с шумом набегала на прибрежные скалы. В воздухе повисла пелена из мельчайших брызг, над нашими головами начали собираться большие серые тучи, суля дождь.

Еще до того, как с неба упали первые капли, река свернула и широко разлилась спокойным ленивым озером. Вдали громоздились высокие горы, и, по мере того как листья деревьев разворачивались к солнцу, в гуще леса возникали красные, золотистые, бурые и зеленые пятна. Все это отражалось в глубинах воды. Вскоре на ее гладкую поверхность начали падать тяжелые капли, подчеркивая ощущение умиротворения и покоя, внезапно возникшего после того, как мы оставили позади узкий бурный поток. Чтобы сохранить скорость, мы были вынуждены налечь на весла.

Сознавая, что в нашем путешествии торопливость бессмысленна, я, тем не менее, была готова двигаться не останавливаясь. Сейчас, когда мы, в сущности, отдалялись от территории какатанава, мне на ум приходили десятки смертельных опасностей, которые могли грозить моему любимому человеку. Но я – дочь похитительницы снов и знаю, что прямой путь почти никогда не бывает наилучшим. Большую часть времени мне удавалось справляться со своими эмоциями, но еще ни разу в жизни мне не было так трудно держать себя в узде.

Айанаватта был на редкость молчалив. Оглянувшись через плечо, я сказала, что река стала намного спокойнее. Он рассеянно кивнул. Я заметила, что, продолжая грести, он внимательно прислушивается, чуть склонив голову набок. Чего он ждал? Может быть, пытался уловить признаки опасности? В этой холодной воде не могло быть аллигаторов.

Я спросила, в чем дело, но он жестом велел мне замолчать. Ветер крепчал, и Айанаватта старался расслышать что-то сквозь его шум. Он немного подался вправо и застыл в ожидании, но, не услышав того, что хотел, наклонился ко мне и негромко произнес:

– У меня есть могущественные враги, которые теперь стали и вашими врагами. Но мы располагаем средством дать им отпор, если не испугаемся.

Внезапно я почувствовала озноб и передернула плечами. Я хотела напомнить ему, что нахожусь здесь не для того, чтобы помогать ему в его духовном путешествии, а чтобы найти своего похищенного мужа. Моя мать была бы для него куда более полезным спутником, но она исчезла, растворившись в чьем-то сне, который, вероятно, собиралась похитить, и теперь она вряд ли помнила даже свое собственное имя.

Однако игра времени была хорошо мне знакома. Большую часть своих знаний я получила от матери, а остальному меня научили верховные мухамирины Марракеша. Однако некоторые из этих навыков вспоминались мне с трудом. Время – это поле, обладающее собственной размерностью и изменчивыми свойствами. Воспринимать время как линейный процесс значило бы стать его рабом. Добрую половину знаний ходящего лунными путями составляет понимание истинной сущности времени, хотя бы в той мере, в которой она нам доступна. Наши знания дают нам свободу и позволяют отчасти управлять временем. Не знаю, почему, но на лунных дорогах гораздо больше женщин, чем мужчин, и почти все прославленные Ходящие – женщины. Есть мнение, что им намного легче освоиться с Хаосом и работать с ним. Разумеется, бывают и исключения. Даже самый умный мужчина иногда бросается на возникшее перед ним препятствие с голыми руками. Однако, встретившись с крупной змеей, он, как правило, предпочитает действовать длинным копьем.

Эта мысль возникла у меня в голове в тот миг, когда я, словно зачарованная, увидела длинную сверкающую шею, которая все выше тянулась из воды. Наконец существо показалось целиком; с его тела хлынули потоки воды, грозившие утопить каноэ. Айанаватта криком велел мне остановить лодку, а сам выхватил из-под ног одно их своих копий и умело вонзил его в плоть, которая казалась мне тугой и жесткой.