Кристофер Сташеф - Маг с привидениями

— Ага, так они расстроены? Славно, славно! — Незнакомец осклабился, подбоченился, нагнул голову — ни дать ни взять бентамский петух.

Мэт нахмурился и подошел к нему поближе, вглядываясь во тьму и пытаясь разглядеть лицо собеседника, но опасаясь обмана и засады.

— Насколько я понимаю, вы не жалуете своего короля?

— А кто бы его жаловал? — огрызнулся незнакомец. — Его солдаты так и кишат кругом.

— Да, пожалуй, при таком количестве солдат нелегко грабить и насиловать, — сухо отозвался Мэт. Он отступил в сторону, но тень надежно скрывала его собеседника, и разглядеть его лицо Мэту никак не удавалось. Вид, однако, у незнакомца по-прежнему был мрачный и угрожающий.

— Настанет день — и эти солдаты мне за все ответят! — буркнул незнакомец. — Слишком долго Бретанглией правили короли-молокососы! Пора воссесть на престоле монарху, в чьих жилах течет горячая кровь!

Ну, уж если по понятиям этого человека Драстэн был молокососом, то каков же тогда был, по его понятиям, тиран? Пожалуй, Мэту не хотелось бы познакомиться с таким тираном.

— И чем же должен заняться такой монарх? Быть может, борьбой с разбойниками, наказанием убийц и воров?

— Нет! Он должен прибрать к рукам могущественных и похотливых вельмож и сделать так, чтобы судьи и присяжные решали, кого наказывать, а кого нет.

— Вот как? — Мэт решил, что, пожалуй, можно было бы хорошенько завести незнакомца — так, что тот, обуянный эмоциями, перестал бы замечать, чем занят его собеседник. — А вот вы лично как бы решили, кто прав, а кто виноват?

— По старинке! Испытание поединком, огнем и водой!

— И тогда тот, кто сильнее физически и имеет меньшую чувствительность к боли, всегда будет уходить от наказания и за счет этой свободы будет беспрепятственно колотить ближних своих?

— А разве сильнейший не заслуживает права на жизнь? — требовательно вопросил незнакомец, повысив голос. — Разве не...

Мэт дал ему полную возможность выговориться, а сам тем временем пробормотал:

Умоляю, вспыхни, пламя,У злодея под ногамиИ хоть лучиком единымОзари его личину!

Под ногами у странного собеседника Мэта вспыхнул огонь и на полсекунды озарил его лицо. Оно оказалось угловатым, как бы топорно сработанным. Это было лицо взрослого мужчины, чуть склонного к полноте. Небольшая рыжеватая бородка от уха до уха и коротко стриженные усы, кустистые брови, глубоко посаженные глаза.

Незнакомец вскрикнул и попятился в тень и тут же прокричал, вернее — почти пропел стихотворение на незнакомом Мэту языке, и огонь тут же угас. В гостиничном дворе сразу стало будто бы еще темнее — глаза Мэта только-только успели привыкнуть к свету, а теперь надо было снова привыкать к темноте Своего противника он теперь почти совсем не различал во тьме. Тревога охватила Мэта. Таинственный беглец оказался колдуном!

— Ну что, мы теперь сильно поумнели, да? Посветили мне в лицо и радуемся? — Процедил сквозь зубы незнакомец. — Да только зря радуешься, голубчик!

И он скороговоркой произнес следующее стихотворение. Надо сказать, Мэт терпеть не мог слушать непонятные заклинания, а потом ждать, что проистечет из их произнесения. На всякий случай он проговорил нараспев:

В каком бы ни было ты виде,Исчадье колдовства, изыди!Скорей обратно отправляйся,А лучше — вовсе не являйся!Нет, никаким ужасным чарамНе поразить меня ударом!

Что-то грохнулось на землю рядом с ним. Мэт успел бросить испуганный взгляд в сторону. На земле валялась неведомо откуда взявшаяся каменная горгулья.

Незнакомец уже читал следующий стишок. Из-под земли полыхнуло пламя. Какое-то шестое чувство успело предупредить Мэта о том, что ему грозит. В это самое мгновение он отпрыгнул назад. Правда, при этом он ободрал бедро, поскольку, приземлившись, задел каменное страшилище. Однако именно это столкновение и подсказало ему идею ответного стихотворения, и он пропел:

Что лежишь ты на боку, словно груда хлама?Вспомни, как взирала вниз с высей Нотр-Дама,Как при взгляде на тебя страх хватал прохожих,И тому, кто сверг тебя, врежь крылом по роже!

Заскрежетав гранитными суставами, скульптура получеловека-полудракона встала на задние лапы и расправила крылья.

Противник Мэта отпрыгнул назад, вскинул руку, наставил на горгулью указательный палец и сам прокричал стихотворение.

Но на этот раз Мэт был готов. Этот человек не мог противостоять ему и вести на него нападение, покуда отбивался от горгульи. Мэт обрел драгоценные мгновения, необходимые ему для того, чтобы перехватить инициативу. Он указал на врага и пропел:

Ей-богу, больше нет терпеньяТебя считать венцом творенья!Злодеям из такого тестаСреди четвероногих место!

Горгулья замерла на месте, ее глаза остекленели, а в следующее мгновение она снова обратилась в камень. Эту метаморфозу с ней успел произвести колдун, но сам он дико закричал, потому что его тело вдруг начало менять очертания. Правда, вопли его вскоре приобрели ритмичность и преобразились в строфу на странном мелодичном языке, и вскоре он перестал уменьшаться в размерах, сохранив рост в пару футов и лапы вместо рук. Рукава оказались втрое длиннее, чем нужно было бы при нынешней длине верхних конечностей. Вместо лица колдун обзавелся мордой с острым носом. А вот человеческая речь пока осталась при нем, и потому он сумел прокричать новое стихотворение тонким, пронзительным голоском, и при этом задрал лапы кверху.

Зрелище колдун при этом представлял препотешное, и Мэт не смог удержаться от смеха. Он хохотал и в то мгновение, когда от сеновала отделилась загородка и полетела к нему. Ударить в полную силу доски по Мэту не могли из-за того, что от этого он оградил себя профилактическим защитным заклинанием, но с ног таки сбили. Мэт грохнулся на спину. Живот его свело жуткой болью. Он судорожно пытался вдохнуть, но диафрагма не желала откликаться на его мольбы о помощи. До слуха Мэта донесся боевой клич, в котором присутствовал ярко выраженный бретанглийский акцент, но в следующий же миг голос оборвался. Затем сэр Оризан в гневе вскричал, а колдун что-то прокричал в ответ на собственном языке. Сэр Оризан вскрикнул, как от боли, и затих.

Мэт все еще пытался сделать глубокий вдох, но никак не мог вдохнуть воздуха столько, сколько его было надо для того, чтобы обрести дар речи.

Послышались шаги и голос колдуна: