Лор Питтакус - Пропущенные материалы: Наследие Шестой

Раздается голодное щелканье челюстей, сопровождающееся характерным чмоканьем крупных губ.

Пикен. Чудовище, с которым мы ехали сюда в грузовике.

Вот теперь мне страшно.

Мелькает яркая вспышка. И внезапно я купаюсь в пульсирующем красном свете, а стальная решетка клетки опускается.

Безоружная, я отступаю к противоположному углу помещения.

«Умно», — думаю я. — «Еще ни разу моги не натравливали на меня живое существо».

Пикен выходит из клетки. Четырехлапый монстр занимает стойку бульдога, только размером с носорога: передние ноги согнуты, пасть сочится слюной, кожа на нижней челюсти отвисает. Крупные зубы торчат как шипы. Кожа гнилостная, бугристо зеленая. И воняет от него смертью.

Монстр рычит на меня, забрызгивая слюной так густо, что я боюсь, как бы на ней не поскользнуться. Затем нападает.

Я не могу рассчитывать на собственное тело. Находясь в одиночном заключении, я закостенела, многие месяцы не тренировалась драться, но инстинкт и адреналин делают своё дело, и довольно быстро я уворачиваюсь от чудовища, и начинаю, как профи, носится из угла в угол, ныряю между его ног.

Пикен недовольно ревёт, с каждой секундой заводясь всё больше и больше, таранит башкой стены.

«Давненько мне не было так весело», — думаю я, сумев наотмашь врезать ему по морде.

Я приземляюсь на пол, широко улыбаясь удачно проведенному удару, но попадаю в одну из его слюнявых луж, и мои руки и ноги разъезжаются в разные стороны. Задержка небольшая, но её достаточно: я у зверюги в пасти.

Всё тело окатывает теплом, и я не сомневаюсь, что это конец.

Но боль не приходит. Монстр издает протяжный вой, а затем выпускает меня из пасти. От которой до пола метра полтора, и я приземляюсь на колени, удар куда больнее укуса.

Поворачиваюсь посмотреть на пикена: он валяется на полу с открытой пастью, его грудь мощно вздымается и опадает. Широким полумесяцем на ней зияют круглые раны. Укус, предназначавшийся мне, достался ему самому.

Монстр издает ещё один низкий, жалобный стон.

«Ну, конечно!» — думаю я. — «Животное могадорцев такой же могадорец, как и его хозяева. А значит, тоже восприимчиво к заклятию».

Я резко оборачиваюсь, стараясь привлечь к себе внимание каких бы то ни было наблюдателей. Совершенно ясно, что, не смотря на раны, чудовище выживет. Моги выходят монстра своими силами, чтобы он мог жить и отравлять жизнь другим.

Вспоминая убитого мною в Новой Шотландии много лет назад зайца, я направляюсь к зверю. Из коридора слышны шаги приближающихся охранников, и я понимаю, что действовать надо быстро.

Внутрь врывается мог-охранник. Размахивая длинным клинком, он несется ко мне, но когда его оружие уже готово поразить меня, он передумывает, понимая, что лишь убьет себя самого в процессе.

Я пользуюсь его заминкой. Подпрыгиваю и бью его с разворота, так что клинок с грохотом падает на пол. Ещё удар, чтобы повалить самого мога, а затем увожу у него из под носа клинок.

Пока в помещение ломится ещё больше охраны, я подлетаю к тяжело дышащему монстру и обрушиваю клинок прямо ему на череп.

Мгновенная смерть.

Окружив роем, охранники вытаскивают меня из камеры. Не смотря на потрясение, я довольна.

Пощады не будет.

ГЛАВА 16

С некоторых пор я стала замечать незначительные различия в еде, которую мне приносят. Каждый раз это какое-то серое месиво: немного протеина смешанного с пшеничным варевом, которое плюхают мне на поднос. Но иногда эта мешанина чуть жиже, а иногда в ней меньше пшеницы, или больше пшеницы, но меньше белка, ну и т. д.

Сегодня определенно белковый день. Я через силу запихиваю в себя еду, но в душе радуюсь: после битвы с пикеном и охранниками мышцы до сих пор болят, а протеины помогут быстрее восстановиться.

Доев, я возвращаюсь в угол.

В моей камере темно, но света из-под щели для еды мне вполне хватает, чтобы можно было разглядеть собственные ноги, руки и поднос.

Только сегодня я не вижу руку. Левую вижу, а правую нет.

У меня так много времени ушло на то, чтобы натренировать зрение, различать что-то в этой темноте, что я в бешенстве от того, что не могу ничего разглядеть. Я машу правой рукой у себя перед глазами, хватаю её левой, залезаю в рукав. Но всё равно вижу только темноту. Я шлепаю себя по лицу, моргаю, пытаюсь вернуть остроту зрению.

Но правой руки как не было, так и нет.

В конце концов, я беру с подноса ложку и поднимаю её на уровень глаз.

Меня пробирает нервная дрожь, когда я прикладываю ложку к правой руке. Не хочу питать ложных надежд. Я знаю, что не переживу никаких ложных надежд.

Но я вижу ложку. А РУКУ ВСЁ РАВНО — НЕТ!

В ту же секунду дверь в камеру открывается, и входит мог низкого ранга. Он пришел, чтобы забрать мой поднос. Просочившегося из коридора света с лихвой хватает, чтобы подтвердить моё подозрение.

Правая рука невидимая.

Пришло моё первое Наследие.

Я перестаю дышать. Из всех способностей, которые могли у меня развиться, только эта кажется мне именно той — той единственной — которая может помочь мне убраться из этой тюрьмы живой.

Мог подозрительно на меня хмыкает, и я прячу свой пустой рукав за спину, надеясь, что он ничего не заметил. От радости у меня кружится голова.

Мог оказался тупицей и совершенно ничего не замечает. Подняв с пола мой поднос, он выходит из камеры.

Я снова погружаюсь в темноту, с нетерпением ожидая, когда же, наконец, глаза привыкнут, и я смогу снова посмотреть на своё новое умение. Вот оно. Невидимая кисть, пустой рукав. Я закатываю его, чтобы осмотреть руку целиком. Кисть полностью невидима, предплечье молочноватое, почти прозрачное, но вот локоть виден полностью.

Значит, нужно тренировать этот навык.

ГЛАВА 17

Этот процесс занял у меня два дня, зато я научилась управлять своим первым Наследием. Пока что я контролирую его неидеально: порой я «мерцаю», тогда я ударяюсь в панику, силясь восстановить полную невидимость. «Включать» и «выключать» невидимость вовсе не так легко, как переключать выключатель света; требуется определенная концентрация.

Дыхательные упражнения Катарины пришлись как нельзя кстати. Когда я пытаюсь контролировать невидимость, то сосредотачиваюсь на дыхании — вдох, выдох — а затем повторяю попытку. Научившись делать руку невидимой по желанию, я перехожу к остальным частям тела. Это всё равно, что учиться управлять новой мышцей — сначала неловко, а потом всё быстро становится, как родное. Так, постепенно, я позволяю исчезнуть всему телу. Теперь это не сложнее, чем сделать невидимой руку, похоже, даже проще.