Юлия Набокова - Легенда Лукоморья

Ознакомительный фрагмент

– Вот! – торжествующе заверещал Сидор, ткнув в мою сторону острым пальцем. – Видал – руки прячет! А под когтями-то у ней землица. Сырая. Из могилы она выбралась – не иначе!

Сидор умел убеждать, а его товарищи не блистали сообразительностью. Поэтому Фрол и Клим покрепче перехватили свои убийственные орудия – еще мгновение, еще словечко гнусного Сидора, и живой из сказочного леса я уже не выберусь. Бежать бесполезно – в физической силе и выносливости мужиков сомневаться не приходится. Оставался один-единственный способ убедить их в своей невиновности, и я поспешила им воспользоваться: рухнув на землю, прижала колени к груди, как Аленушка с картины Васнецова, и зарыдала во весь голос.

– Бедная я, несчастная сиротка, – выла я, размазывая по щекам слезы. – С малых лет меня все обидеть норовят, но чтобы так… Чтобы ведьмой назвать… Чтобы русалкой… Чтобы упы-ре-о-ом! Бедная моя матушка, хорошо, что она не дожила до этого дня! Бедная я, бедная, была бы жива матушка, ничего бы этого не случилось. Меня – упыре-о-ом! А губы красные… это ж я малину ела… а меня сразу в упы-ри-и-и-и!

Моя истерика произвела должное впечатление: Фрол с Климом опустили дубину с палицей. Неугомонный Сидор проверещал что-то о коварстве ведьм и особенно упырей, но подзатыльник, полученный от Фрола, заставил его подавиться своим ядом. Подглядывая сквозь пальцы и продолжая сотрясаться от рыданий, я вдохновенно ныла про бедную сиротку, которую каждый обидеть норовит. Наконец Фрол, неловко топтавшийся на месте, подошел ко мне и виновато протянул:

– Слышь, девица, не плачь, обознались мы!

Для закрепления эффекта я выдала еще несколько душераздирающих стенаний о загубленной девичьей чести, но, кажется, перестаралась. Добрая душа Фрола не выдержала девичьих страданий, и молодец порывисто предложил:

– Женюсь, только не плачь ты так горько!

Я мигом поперхнулась очередным воем и в панике уставилась в бесхитростное лицо Фрола. А ведь с такого станется – женится!

– Не надо, – тоненько протянула я и, заметив тень в глазах Фрола, поспешно добавила: – Пригожий ты молодец, но я Ива… нушку люблю!

– Вот и ладно! – обрадовался Фрол и протянул мне здоровенную пятерню, помогая подняться. – А моя невеста – царевна Злата!

– А она знает? – вырвалось у меня.

– Пока нет, – посуровел Фрол. – Сперва подвиг такой совершить надо, чтобы мое имя на все царство прогремело. Вот разделаюсь с лиходейкой Ягой, а потом сразу в царский дворец – героем.

– С Ягой?! – испуганно вскрикнула я. – Чем же тебе бабушка не угодила?

– Чур меня! – заверещал за спиной Фрола Сидор. – Внучка Яги! Ведьма злющая, змея подколодная, людоедка подлая!

Я было раскрыла рот, чтобы выдать очередной вопль бедной сиротки, но, встретившись взглядом с мутными глазенками Сидора, передумала и погрозила ему кулаком:

– Да чтоб твой поганый язык отсох!

– Ведьма, ведьма! – заголосил Сидор, прячась за спину Клима.

А я испуганно закусила губу: вдруг мое пожелание гадкому Сидору возьмет и сработает, как раньше?

Но волшебство по-прежнему было мне не подвластно, в чем я убедилась, слушая мерзкие вопли Сидора. Даже Клим неодобрительно косился на писклю, а Фрол показал Сидору лучшее успокоительное средство – свой мощный кулак.

– Ты уж его прости, девица, беспокойный он у нас, – с виноватой улыбкой заметил Фрол.

– А чего он сразу ведьмой да упырем обзывается? – обиженно протянула я.

– Что взять с дурака, – широко улыбнулся Фрол.

«Действительно, что с них возьмешь», – подумала я.

– Ты откуда Ягу знаешь-то? – подозрительно поинтересовался Клим.

– Так я у нее жила, – выдала я, решив держаться своего первоначального плана разубедить Фрола и Клима в лживых байках Сидора и создать положительный образ Бабы-яги, помощницы и защитницы.

– Она тебя похитила! – переглянувшись, хором воскликнули Фрол и Клим.

– И в печи изжарить хотела! – вставил Сидор.

– Да вы что! – с укором вскрикнула я. – Как только в голову такое прийти может! – И, воспользовавшись растерянностью мужиков, вдохновенно затараторила: – Баба-яга меня как матушка родная приняла. Мачеха меня не чаяла со свету сжить, из дому в лес выгнала, чуть волки меня не съели. Но Бабушка-яга, спасительница моя, вовремя явилась, в избушке своей приютила. Я ей помогала чем могла…

– Ведьма-ведьма! – обрадовался Сидор. – Волшбой черной помогала!

Фрол с Климом цыкнули на товарища, а я, не обращая внимания, продолжала:

– В избушке прибрать, пирогов испечь, печь натопить – бабушке-то в ее годы уже тяжеловато со всем справляться.

Заметив взгляды, которыми обменялись Клим с Фролом, я поспешно исправилась:

– То есть она еще крепкая старушка, всем жару задаст!

– А я что говорю, людоедка она! – радостно вставил Сидор.

– Такого, как ты, грех не съесть! – не выдержала я.

– Костями подавишься, – гоготнул Фрол.

– И ядом отравишься, – поддержал товарища Клим.

Сидор затих и только злобно зыркал на меня колючими глазенками.

– В общем, Баба-яга – старушка хоть куда, за себя постоять сумеет, – убеждала я охотников за головой Яги. – А уж я ей так признательна была за заботу ее сердечную, что делала, что могла, чтобы ведение хозяйства ей облегчить, чтобы у бабушки было больше времени…

– Волшбой черной заняться да дитяток неповинных в печке выпекать! – высунулся опять Сидор.

– Послушай, добрый человек! – вспылила я. – Ты так истово чернишь Бабу-ягу, уж не отвергла ли она твои ухаживания на заре юности? Она сказывала, отбоя от ухажеров у нее не было.

Хохот Фрола с Климом громовым раскатом сотряс лес. Сидор побелел от злости и мелко затряс бородкой.

– Ох, умыла ты Сидора, девица! – со смехом заметил Фрол. – Как звать-то тебя, находчивая?

– Аленушка, – буркнула я.

Фрол с Климом мигом посерьезнели.

– Уж не та ли Аленушка, у которой Баба-яга братца в козленочка превратила? – насторожился Клим.

– Нету у меня никакого братца. И Яга никого в козлов не превращает! – с возмущением парировала я.

– Мало ли Аленушек в нашем царстве, – встрял Сидор. – Был козленочек, был, я точно знаю!

– Неужели это ты и был? Раз точно знаешь? – съехидничала я.

Сидор поперхнулся очередной гадостью и отвел глаза. А ведь, похоже, я права. У этого Сидора свой зуб на Бабу-ягу, чем-то насолила ему бабулька. Впрочем, винить в том он должен только себя самого. Сидор и ангела доведет. Будь я в ладах с магией, давно бы уже превратила его… да хотя бы в козленочка! Хотя какой он козленочек, в его-то почтенные годы?

– А не та ли ты Алена, которая в сердечных делах мастерица? – с надеждой спросил Фрол.

– Да как вы такое могли подумать! – рассердилась я. За кого меня тут принимают, за падшую женщину?