Лоис Буджолд - Паладин душ

— Я не знаю, как укладывать волосы леди, — призналась Лисе, когда Иста вручила ей расчёску и села на низенькую скамью. Девушка с сомнением смотрела на густую пепельную гриву рейны, спускавшуюся до талии. Перед тем как лечь спать, Иста непредусмотрительно распустила сложную плетёную корону, созданную из её волос прежней горничной. Ночью локоны спутались и появились колтуны.

— Сама же ты причёсываешься. Как?

— Ну… Я заплетаю косу.

— А ещё?

— Иногда — две косы. — Иста на секунду задумалась:

— А лошадей ты причёсываешь?

— О да, миледи. Косички улиткой с лентами и особые узлы с бусинами на День Матери, хохолки плюмажиками, украшенные перьями, на День Сына, и…

— Пусть сегодня будет коса. — Лисе облегчённо вздохнула:

— Хорошо, миледи.

Её руки работали быстро и умело, гораздо быстрее, чем руки прежних горничных. Что же до результата, то он весьма подходил скромному образу сьеры ди Аджело.

Все собрались в рощице для совершения молитв на восходе солнца в честь первого полного дня паломничества Исты. На восходе солнце — некоторое иносказание, ибо солнце встало на несколько часов раньше, чем гости постоялого двора. Хозяин таверны, его жена и дети тоже присутствовали на церемонии, ведь визит служителя столь представительного ордена — редкое событие. Кроме того, — мысли Исты приняли несколько циничное направление, — если к этому служителю отнестись особо гостеприимно, то вполне вероятно, он посоветует и другим паломникам посетить сию не столь известную святыню.

Поскольку этот источник был посвящён Дочери, ди Кэйбон, стоя рядом с ручейком на камнях, освещённых солнечными лучами, начал церемонию короткой весенней молитвой из небольшой книжечки, которую он возил в седельной сумке. Точного ответа на вопрос, почему источник посвящён именно Леди Весны, не было. Уверения хозяина таверны о том, что это тайное место, где произошло чудо о деве и кувшине, звучали малоубедительно, потому что Иста знала по крайней мере ещё три места в Шалионе, которым приписывается связь с этой легендой. Но живописность именно этого местечка не вызывала никаких сомнений.

Ди Кэйбон, чьи заляпанные грязью одежды казались чище в ярком свете, спрятал книжечку в карман и откашлялся, собираясь приступить к утренним наставлениям. За спинами присутствующих в ожидании завтрака стояли уже накрытые столы, так что Иста была уверена, церемония особо не затянется.

— В начале нашего духовного пути я бы хотел обратиться к истокам, знакомым нам с детства, — служитель на секунду прикрыл глаза, как будто бы восстанавливая цепь событий. — Вот что пишет Ордол в «Письмах молодому рею ди Браджар».

Он снова открыл глаза, и в его голосе послышались интонации рассказчика:

— Вначале был мир, и мир был огонь, текучий и ужасный. Когда огонь остыл, появилась материя и приобрела силу и твёрдость — огромный шар с пламенем в сердце. И из пламени в сердце мира медленно поднялась Душа Мира. Но как глаз человеческий не может увидеть самое себя, так же не мог увидеть самое себя и Глаз Души Мира. И раскололась Душа Мира надвое, чтобы познать себя, и так возникли Отец и Мать. И от сладкого осознания родилась в Душе Мира любовь. Любовь стала первым плодом, который сфера души принесла в дар сфере сущности, ибо любовь была источником сферы души и её основой. Но этот дар не был последним, за ним последовала песня, а потом речь, — продолжая рассказывать, ди Кэйбон усмехнулся и глубоко вздохнул.

— И стали Отец и Мать править миром так, чтобы мир снова не поглотили огонь, хаос и разрушение. И от их любви появились на свет Дочь и Сын, и разделили боги между собой времена года, каждое из которых обладает собственным особым очарованием, и все боги получили по одному во владение. И в безопасности и гармонии такого устройства стремительно начал расти материальный мир. И из стремления создать красоту возникли растения, животные и люди, ибо любовь проникла в жаркое сердце мира, и сфера материи жаждала вернуть дары сфере души так же, как влюблённые горят желанием обменяться залогами своих чувств.

Радость светилась на круглом лице ди Кэйбона, по мере того как он погружался в повествование, его голос менял интонации. Иста заподозрила, что он подходит к любимой части:

— Но огонь, таящийся в сердце мира, сохранил разрушительные силы, с которыми трудно было бороться. И из этого хаоса восстали демоны, которые вырвались на свободу и наводнили мир, охотясь за хрупкими юными душами, словно волки за агнцами, пасущимися в долах. Настало время Великих Магов. Порядок мира был нарушен, зима, весна и лето смешались. Засухи и наводнения, лёд и огонь угрожали жизни людей, и множество дивных цветов и животных, созданных любовью, были возложены на алтарь Души Мира.

И тогда однажды могучий и мудрый демон-лорд, сгубивший великое множество человеческих душ, встретил человека, уединённо живущего в лесу. Словно кошка, играющая с мышкой, демон принял гостеприимство отшельника и стал ждать, когда случится возможность перебраться из тела, которым он недавно овладел, в новое. Ибо был этот человек-отшельник, несмотря на лохмотья, удивительно красив: взгляд — словно укол кинжала, дыханье — божественный аромат.

Но демон-лорд был опрометчив, приняв от отшельника глиняную плошку с вином и осушив её одним глотком. Пока демон вынашивал нечестивые замыслы, святой отделил от тела свою душу надвое и смешал её с вином, которое собственноручно подал гостю. И так демон впервые обрёл душу, а вместе с ней все её прекрасные и порой горькие дары.

Демон-лорд упал на деревянный пол и забился в судорогах, изумлённо крича, словно новорождённый младенец, ибо он и вправду родился в тот момент для мира материи и духа. И переселившись в тело отшельника, не украв его из зависти, ибо оно тоже было добровольным даром святого, демон в ужасе бросился через лес к своему устрашающему замку и укрылся там.

Многие месяцы скрывался он там, боясь самого себя, но живущий в нём святой начал учить его красоте добродетели. Святой посвятил свою жизнь Матери и теперь призвал на демона её благодать, чтобы избавить от совершённых грехов, ибо добровольный дар святого сделал возможным сам грех и стыд за содеянное, который теперь мучил демона как ничто другое. И среди мук совести и уроков святого душа демона стала расти, обретая честность и мощь. И став магом-паладином, чью могучую руку, облачённую в латы, украшал знак благосклонности Матери, он вошёл в мир сущего и начал от имени богов сражать мрачных бездушных демонов в тех местах, где их не могли достать сами боги.

И демон с великой душой стал защитником Матери, Её любовь к нему не знала границ, ибо богиню очаровала непорочность его души. Так началась великая битва за очищение мира от яростных демонов и восстановление мирового порядка.