. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Да, -- немного неловко отозвался Острон, переминаясь с ноги на ногу. -- Должно быть, очень скучно быть Одаренным Хубала: все знаешь наперед. Никакого азарта.

Когда они вдвоем вернулись на постоялый двор, в общем зале было еще оживленней, чем прежде; оглядевшись, Острон не увидел здесь только Сафир, все остальные его спутники находились внизу, смешавшись с толпой. А народу было много. Люди сидели за низкими столиками с пиалами, кто-то и вовсе устроился прямо на полу; на одном из столиков обнаружился Улла, он сидел прямо на столе, скрестив ноги, с барбетом в обнимку и что-то играл. Острон улыбнулся себе под нос: Улла в последнее время был совсем мрачен и почти не разговаривал, так что видеть друга снова с музыкальным инструментом и песней ему было отрадно. Неподалеку от Уллы сидел и Басир, о чем-то споривший с Хансой, возле которого со скучающим видом устроилась Лейла. Абу Кабил, нахуда Дагман и Анвар заняли столик у окна. Смотрелись они потешно: Абу был в ударе и бурно размахивал руками, доказывая что-то китабу, который качал головой и изредка вставлял свои невозмутимые комментарии, а Дагман вроде бы слушал только вполуха, занятый содержимым своей пиалы. Сунгай, постояв на пороге, подошел к ним, и Острон увязался следом, уселся на квадратной подушке рядом с нахудой.

-- ...тогда, получается, они превосходят нас? -- уловил он окончание фразы Абу. -- И все, что мы делали, с самого начала было неверным. И победа в той войне не была победой в полном смысле этого слова, а заставила нас пойти не по той дороге. Только теперь поворачивать назад уже поздно, не считаешь? Мы слишком далеко ушли.

-- Превосходят? -- спокойно ответил Анвар, бросив взгляд на Острона. -- Ты издеваешься надо мной, Абу. Их ждет поражение, с вероятностью... в общем, с большой вероятностью.

-- Абу, -- встрял Дагман, склоняясь к кузнецу, -- арака хочешь?

-- Я эту пиалу еще не выпил, -- начал было Абу, но, заглянув в свою чашку, обнаружил, что она пуста. Дагман подмигнул ему.

-- О чем это вы разговариваете? -- полюбопытствовал Острон. Все трое дружно посмотрели на него; потом Абу пожал плечами.

-- Наш дорогой друг Абу Кабил пытается доказать мне очередную глупость, -- все с тем же невозмутимым видом сообщил Анвар. -- Но у меня есть подозрения, что этим он лишь хочет вовлечь меня в бессмысленный спор, чтобы поглумиться.

Острон ничего на это не ответил; он заметил и Элизбара, который с самого начала пути демонстративно держался особняком и теперь занял другой столик. Ассахан был не один; за его столиком сидел тот самый высокий маарри в полосатом мауде, с которым раньше разговаривал Дагман.

-- Нахуда Дагман, -- сказал Острон, -- кто этот человек? Ты знаешь его?

-- А?.. -- отозвался тот. -- Я ведь говорил больше не звать меня нахудой. А то тоска по прежней жизни окончательно овладеет мной, и в первом же попавшемся порту я подамся в матросы на любой задрипанный джехази!

-- Так ты знаешь этого человека?

-- Какого?

-- Который разговаривает с Элизбаром.

-- Нет, -- беспечно ответил Дагман. -- Какой-то местный парнишка. Спрашивал меня, правда ли мы все Одаренные. Я пояснил ему, что я всего лишь бывший моряк, так что, наверное, теперь он радостно пристает с расспросами к ассахану.

Тем временем песни Уллы становились все разухабистей; кто-то из слушателей начал хлопать себя по коленям, и в темном зале началось движение. Острон узнал мотив и невольно улыбнулся: когда-то они с Сафир танцевали под эту музыку далеко на юге. Сколько лет назад это было?.. Кажется, что с тех пор прошли века.

И интересно, что же делает Сафир. Сидит в полном одиночестве в пустой комнате? Наверняка ей слышны звуки музыки и гомон толпы внизу...

Снялся с места Элизбар, подошел к Басиру... а нет, конечно, пронырливого ассахана Басир нисколько не интересует: Острон не слышал, но видел, как резко изменилось выражение лица Лейлы со скучающего на надменное. Никак ассахан пригласил ее на танец, но девушка отказалась. В следующее мгновение их глаза встретились: Острон спешно отвел взгляд, делая вид, что вовсе и не смотрел на нее. И последнему идиоту ясно, чего она хочет. Потом и вовсе встал и вышел на улицу, потому что в зале ему вдруг показалось душно.

Он вздрогнул, когда дверь за ним снова открылась, выпуская наружу второго человека; оглянувшись, обнаружил, что это Элизбар. Тот явно не ожидал такой встречи и неловко пробормотал что-то себе под нос, отошел в сторонку и опустился на старую скамью, стоявшую под навесом, почти спиной к Острону. Острон уставился в темноту, туда, откуда доносился плеск реки. Раздался шорох, потом негромкая ругань; оглянувшись, он обнаружил, что Элизбар держит в руках трубку, а огниво, видимо, позабыл в комнате.

Не задумываясь, Острон протянул руку. На кончике указательного пальца засиял крошечный огонек.

-- Спасибо, -- неохотно буркнул Элизбар. Острон пожал плечами и отвернулся снова.

-- Не за что.

-- Ты прямо факел ходячий.

-- Ханса меня так и называет.

Неловкий разговор завял. Из здания постоялого двора волной лилась музыка; кто-то, должно быть, достал дарбуку, и слышались голоса поющих людей. Может, для странствующего поэта-аскара это было недостаточно возвышенное занятие, но великие вещи начинаются с малых. Возможно, когда-нибудь Улла действительно станет знатным аскаром, будет путешествовать по Саиду и исполнять саги собственного сочинения.

-- Я не очень давно узнал, что владею Даром, -- сказал задумчиво Острон, поднимая руку; на кончиках его пальцев ярко всполыхнули белые огоньки и тут же угасли. -- Едва ли год назад. Не могу сказать, правда, что был тогда очень рад... кажется, твой Дар тебя тоже не радует.

Элизбар еле слышно фыркнул.

-- Это как насмешка, -- отозвался он. -- Всю мою жизнь.

-- Насмешка?..

-- Ну например, пару раз мне доводилось спасать людей, которых я мечтал убить. Знал бы ты, насколько по-идиотски я себя тогда чувствовал.

-- Но это так... великодушно, -- возразил Острон, вспомнив Аделя; временами, еще когда они жили в Тейшарке, Острону действительно хотелось прибить его, но как бы он был счастлив, если бы был в состоянии спасти Аделя в ту роковую ночь!..

-- Великодушно, -- рассмеялся Элизбар. -- Я был вынужден это делать, идиот. Все в округе знали, что я Одаренный. Если бы я отказался... я ушел и с тех пор скрывал свой Дар, сколько мог. Порой, правда, приходилось подрабатывать лекарем, но постоянно этим заниматься было нельзя, потому что во всяких там травках и прочей лекарской премудрости я нисколько не разбираюсь.

-- ...Но ты не разбойник, -- произнес Острон. -- И ты скитался по Саиду один все это время?