Елена Первушина - Стёртые буквы

Это странное орудие, эльфийская катапульта, как назвал его Керви, выстрелило в чьей-то руке. Взорвалось, как уголь в костре. В нем был какой-то особый уголь, который, сгорев, оставил этот черный жирный порошок. И от этого взрыва из оружия вылетел крохотный камешек, и ранил Ортана. А почти за год до этого то же оружие стреляло первый раз, на Оленьем острове, когда был убит Лайвин. Тогда все сошло гладко, но на этот раз выстрел был слишком силен и разорвал само оружие. Поэтому его и отбросили в кусты. Откуда оно вообще взялось? Оттуда же, откуда невиданные паруса «Ревуна» и его невиданный гудок, — от Людей Моря, от тех, кого здесь, в лесах и на болотах, называли Злыми Людьми. Кто стрелял в Ортана и в Лайвина? Тот, кто сумел договориться с Людьми Моря и выменять у них эту диковину. Тот, кого Ортан назвал «ПРЕДАТЕЛЬ».

Уф!!! Ксанта без сил опустилась на шкуру. Она вся взмокла от пота и несмотря на всю свою «семижильность» почувствовала, что совершенно без сил. «Не мое это дело… — подумала она с уже привычной тоской. — Вот Андрет бы…»

Поначалу она хотела тут же бежать искать Керви, выкладывать ему все свои идеи. Потом передумала: человек, стрелявший в Ортана, скорее всего, был еще здесь. Конечно, волшебного оружия Людей Моря у него больше нет: вот оно, перед нею. Но убивать можно не только из волшебного оружия, а наш убийца, должно быть, здорово боится разоблачения и готов на все. Ксанта не хотела рисковать, не зная пока, с какой стороны ждать беды, и решила смолчать, сыграть дурочку и подождать, пока убийца сам себя выдаст. «Все оставляет следы», — говорил Андрет, и сейчас Ксанте казалось разумным затаиться и посмотреть вокруг: кто и какие оставляет следы.

Поэтому вместо того, чтобы продолжать расследование, она спрятала волшебное оружие и камешек поглубже в сумку, а потом попросту уснула.

Наутро Керви навестил Ортана. Тот был уже на ногах, выглядел здоровым и очень обрадовался гостю из Хамарны. Долго расспрашивал, как Керви сюда добрался, с кем поговорил, кто намерен возвращаться, кто остаться и в конце концов твердо сказал, что останется в лесах со своей славной новой женушкой (женушка за спиной двух мужчин хмыкнула и весьма выразительно постучала ложкой по краю котелка). Этот разговор окончательно убедил Керви, что Ортан знает, кто в него стрелял, но не собирается никому ничего говорить. Старик убедился, что его враг скоро отбудет на лодках вместе с Керви и почел за лучшее остаться с Болотными Людьми. Таким образом, круг подозреваемых значительно сужался… примерно до четырех десятков человек.

Керви отправился поделиться своими соображениями с Ксантой, но та не смогла его толком выслушать, так как была не в духе. Да и не мудрено: Дреки снова исчез.

41

После того как его взяли на охоту, Дреки окончательно вошел во вкус лесной жизни. Правда, на охоте ему досталась всего лишь роль загонщика, и он даже толком не видел артунов до того, как они пали под ударами копий Болотных Людей. Только и осталось в памяти, что треск потревоженных зарослей, рев рогов и бой барабанов, громкие крики загонщиков, их красные головные уборы из выкрашенных ягодным соком перьев куропатки, колышущиеся над кустами и приводившие огромных быков в ужас. И еще отчаянный бег сквозь колючие кусты, раздирающий горло и легкие крик на последнем дыхании, резкая пьянящая боль, ощущение полного и абсолютного существования в это мгновение, в этом лесу, на согретой солнцем земле, в пронизанном запахами увядающих трав осеннем воздухе, в полушаге от чужой смерти. Существования, бесконечно далекого от будней и праздников дешевого портового театра в Венетте, который Дреки привык считать пределом своих стремлений.

Одним словом, это было здорово, и Дреки жаждал продолжения. Случай не замедлил представиться. На празднике, между танцами с Ар-кассой, поеданием мяса и поглощением яблочной браги, он успел заметить, что мужчины постарше собираются в кружки и о чем-то вполголоса переговариваются с очень важными и таинственными лицами. Дреки нутром почуял, что тут что-то затевается, стал как бы невзначай прохаживаться мимо заговорщиков и из обрывков разговоров понял, что те собираются на рассвете покинуть деревню и отправиться в какое-то особенное место. Кровь у Дреки загорелась и запела. Брага почти не подействовала на него, зато предвкушение новых приключений пьянило по-настоящему. Притворившись гораздо более пьяным, чем он был на самом деле, Дреки повалился прямо в теплую золу, оставшуюся от большого костра, и задремал.

Спал он чутко, и когда на рассвете захлопали двери домов, тут же пробудился, но продолжал лежать неподвижно, притворяясь спящим. По правде говоря, мужчины наверняка разбудили полдеревни, пока вытаскивали из клетей какие-то большие кувшины с двумя ручками, прилаживали к ним перевязи и взгромождали друг другу на спину. Собаки, мирно спящие у домов, также не могли позволить себе проводить хозяев молча. Однако ни женщины, ни дети на улицах не показывались — видимо, они играли в ту же игру, что и Дреки. Наконец мужчины покинули деревню, и Дреки, выждав немного, пошел за ними.

Тропа, по которой уходили мужчины, вилась по холмам, так что Дреки было довольно удобно красться — он дожидался, когда основной отряд перевалит за очередную гряду, выжидал еще немного, затем сам взбирался на вершину холма, примечал, куда держат путь заговорщики и вновь ненадолго отпускал их от себя. Иногда в такие минуты он видел на соседней вершине артуна, который нес вахту, охраняя пасущееся неподалеку стадо. Холмы, поначалу заросшие лесом, постепенно оголились, и теперь под ногами Дреки был почти сплошной вересковый ковер. Солнце уже поднялось высоко, и над землей витал смолистый аромат, змеился между пластами прозрачного и тяжелого воздуха.

Когда Дреки оглядывался, он видел за собой горящие на солнце золотым и алым леса с глубокими темными мазками ельников и сосняков. Там все было ярко и торжественно. Здесь же царствовали бледно-розовый вереск, желтая трава, бурая хвоя — у Дреки в детстве была толстостенная глиняная чашка с таким вот выгоревшим на солнце рисунком: желтые волнистые линии — гряды холмов, а за ними синие волны — то ли море, то ли горы.

И в самом деле, ближе к вечеру отряд подошел к горам. Только они оказались вовсе не голубыми — обыкновенные серые скалы, полузаплывшие землей и мхом. Обитатели деревни расположились на ночлег на одной из невысоких скальных площадок, откуда вела вверх еле заметная тропа. Дреки устроился неподалеку. Он догадался прихватить с собой с пиршества несколько лепешек и даже пару кусков мяса и теперь мог поужинать. Правда, лепешки раскрошились, а мясо стало холодным, жестким и невкусным, но все же это было лучше, чем ничего. А вот пить ему пока что было нечего, да и спать снова толком не пришлось: он боялся упустить охотников.