Анна Рассохина - Пламя для Снеженики

Изменчивый совершенно не впечатлился, только гадко оскалился и молвил:

- Ваши цепочки – это только видимость пленения, а не сам плен!

Я посмотрела на Рэна и убежденно заявила:

- Эти цепи ковали в Подземье, и их не так просто разорвать! Так что не обольщайтесь! – подарила и отцу, и его сыну глумливую улыбку.

- Ты умрешь первой! – объявил мне старший изменчивый.

- Посмотрим! – смело улыбнулась я, буквально прилипнув к Да'Айрэну.

- Освободи меня, - с угрожающими нотами в низком голосе повелел он.

Инара с гадкой улыбкой на лице нарочито медленно приблизилась к Веснушке и произнесла:

- Начнем обмен! Ты освобождаешь его, - показала на Рэна, - а я – ее! – теперь рука ищейки указывала на мою сестру.

Я посмотрела на Марессу, у которой был ключ от кандалов, и она, со вздохом, подошла и отстегнула цепи. Теперь все, ожидая подвоха, смотрели на Подболотову, и она, выхватив кинжал из ножен, резким ударом рассекла веревки удерживающие Веснушку на алтаре. Сердце мое при этом чуть не выпрыгнуло из груди, кажется, я судорожно дернулась, глядя на это действо. Выдохнуть свободно не получилось, все тело было напряжено, а разум жаждал наказать обидчиков.

Мы с Инарой непримиримо смотрели друг на друга, пока нас не отвлек голос Да'Айрэна.

- Отец! – произнес он. – Почему ты все еще служишь этим людишкам? Давай уйдем отсюда, это не наше противостояние! Зачем нам все это?

Я с нескрываемым удивлением подняла голову и поглядела на Рэна, его речь оказалась слишком неожиданной. Старший изменчивый нахмуренно свел брови и пробасил:

- Мне все равно с кем сражаться, лишь бы сражаться! Война – это жизнь! Разве ты, сын мой, думаешь иначе? – взгляд его стал подозрительным.

- Да, - медленно проговорил Да'Айрэн, - я думаю также, и ты знаешь, что значила для меня война!

- Знаю! – довольно осклабился его отец. – И ты никогда не проигрывал! Впрочем, как и я! И на этот раз мы победим! – улыбка стала омерзительной.

Я насторожилась и, как оказалось, совершенно не зря. Старший изменчивый быстро переместился и схватил Солнышку. Мне стало дурно, никогда не замечала за собой склонности к внезапным обморокам, но сейчас лихорадочно хватала ртом воздух и не могла произнести ни слова, в то время как голова кружилась. Вопрос вместо меня задала Лийта:

- Чего ты хочешь?

- Это же очевидно, ведьма! Мне нужно, чтобы вы все умерли! – с презрением отозвался он.

Алийта тихо поскуливала, как маленький щенок и жалобно смотрела на меня, я боялась пошевелиться и молила богиню о поддержке. Помощь подоспела быстро – Пушистик внезапно выскочил откуда-то сбоку и бросился на защиту своей маленькой хозяйки. Правда тут же был отброшен сильным пинком. Пока я пребывала в оцепенении, три другие ведьмы призвали стихии, но им ответила Инара. Изменчивый, гнусно ухмыляясь, неторопливо вынул кинжал… тот, что украл когда-то из моего дома. Аметист в основании рукояти угрожающе блеснул в свете фонарей.

- Не надо, пожалуйста, - на моих глазах выступили слезы, я старательно пыталась выиграть время, но все мои усилия были напрасными.

- На войне жалость неуместна, ведьма! – изменчивый демонстративно медленно поднял руку с кинжалом.

Мы все разом кинулись к нему, но нас отбросила сила воздуха, призванная Инарой, и нам пришлось срочно плести «защиту», теряя драгоценные секунды. Краем глаза я видела несущегося со всех лап Пушистика и Аниику, спрыгивающую с алтаря и тоже спешащую на помощь, но, похоже, мы не успевали. Сердце в моей груди застыло и плакало, роняя кровавые слезы.

Размытая тень метнулась вперед, обгоняя всех, а спустя секунду я оцепенело разглядывала катящуюся по полу голову старшего изменчивого.

- Извини, отец, - хрипло изрек Рэн, - но я не сражаюсь с детьми! – в одной его руке все еще извивалась воздушная плеть, та, что снесла голову его отца, а на другой сидела, прижимаясь к могучей груди Алийта.

Я рванулась к ней, но путь мне преградила Подболотова – эту я снесла воздушной волной – так сильно была зла, а другие ведуньи двинулись к ней, красноречиво поигрывая со всеми тремя стихиями разом.

Я подбежала к Да'Айрэну, всхлипывая, поблагодарила его и отобрала Алийту. Дочка прижалась ко мне, обняла за шею своими теплыми ручками, и мое материнское сердце успокоилось. Так бы и стояла вечно, уткнувшись в ее макушку и вдыхая аромат волос. Вокруг творилось нечто невообразимое – Подболотова отчаянно билась за свою свободу, выкрикивая угрозы и протестуя. Она кричала что-то об Исторе и его предательстве, оскорбляла Лийту и Марессу, унижала магов, требуя уничтожить их. Меня уже ничто не волновало… хотя… я вспомнила об Аниике. Обернулась в тот миг, когда кузина, подобравшись к Инаре со спины, хлестко ударила ее воздушной плетью. Подболотова упала, а я выкрикнула:

- Ани!

Веснушка посмотрела на меня, в ее глазах горела ярость, какой прежде там никогда не было.

- Она била мою матушку! – процедила она, посылая воздух в бой.

Плетка послушно обвила шею бывшей главной ищейки, и петля стала затягиваться. Маресса, Лийта и Ветла старались сдержать магию Веснушки, но, похоже, что из-за переживаний сила у сестрицы раскрылась полностью. И она оказалась мощнее магии трех ведьм, я с дочкой на руках подбежала к Аниике и начала ее увещевать:

- Ани, ты не убийца, отпусти, пусть Подболотову судят! Пожалуйста… - я пыталась достучаться до сестры.

Алийта тихо плакала, а Пушистик, терся о мои ноги, отвлекая и требуя поднять его к своей хозяйке.

- Веснушка, - прошептала я последний аргумент, - подумай, что сказала бы тебе на это матушка! Вспомни, она всегда была против бессмысленных убийств! Отпусти Инару в память о своей маменьке…

Ани всхлипнула и отозвала воздушную стихию, а после без сил опустилась на пол. Я присела рядом, торотигренок тотчас подскочил к Алийте и блаженно замурлыкал, тычась в ее дрожащие ладошки. Я, одной рукой придерживая дочь, другой обняла кузину.

Маресса о чем-то расспрашивала Подболотову, Лийта и Ветла предлагали дождаться главного злодея, так как Инара молчала, словно немая, не желая выдавать имя сообщника, и только посмеивалась над нами. Мне было все равно, если честно, главное, я спасла девочек, а остальное уже не важно! Я ощущала только дикую усталость и опустошение и мечтала оказаться дома. Рэн присел на корточки над телом своего родителя и безмолвно созерцал то, что натворил. Хмурился временами, но взора не отводил.

Когда поднялся, то одарил меня мрачным взглядом.

- Спасибо еще раз, - промолвила я, но он мне не ответил, тогда Солнышка, вырвавшись из моих объятий под недовольное шипение прихрамывающего за ней Пушистика, подошла к Да'Айрэну. Я затаила дыхание, когда дочка, глядя изменчивому в глаза, обняла его за шею, прижалась всем своим худеньким телом и поцеловала в щеку. Аниика перестала рыдать, мои подруги одновремнно подняли головы и с тревогой следили за происходящим.