Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

Докладывая Императору Новой Ормы о происшедшем, Френсис попытался смягчить ситуацию, но Рахут был уже не тот, что несколько дней назад. Он мгновенно ухватил суть дела.

— Принц был у вас в руках, и ваш человек его отпустил? — резко перебил он Френсиса. Тот побледнел, но не дрогнул.

— Это не мой человек, ваше величество. Это проводник, а проводники всегда находятся на особом положении. Они подчиняются только командиру подразделения.

— То есть Хорсту?

— Хорст не давал ему приказа вести пленного, — снова возразил Френсис. — По его приказу Джордан должен был отвести нас к упавшему гравилёту, что он и сделал. Задание нами выполнено.

— Это была ваша обязанность, — отрезал Рахут. — Но вы захватили пленного, который мог стать не только источником важных сведений, но и заложником. И гранд-майор Джордан пожалел его юную жизнь и отпустил на все четыре стороны. И вы способствовали этому.

— Он вызвался отвести пленного, а не отпустить его, — резко произнёс Френсис. — У меня не было причин сомневаться в том, что он сделает всё, как надо.

— Но он оказался изменником.

Рахут внимательно смотрел на Френсиса, и тот решительно покачал головой.

— Я бы не назвал это так, ваше величество. Джордан — отличный проводник и всегда честно исполнял все свои обязанности. Но он… немного странный человек. Он старается никого не убивать… Может, это связано с его способностями, или религиозными убеждениями.

— Если у него есть религиозные убеждения, то он должен понимать, что за всё положена расплата, — Рахут выпрямился. — Я хочу, чтоб его расстреляли. На плацу, чтоб все видели.

— Нет, — Френсис замотал головой. — Это не дело. Может, он и заслуживает смерти, хоть я бы и не стал убивать столь полезного человека. Но на всё ваша воля. Однако, дело в том, что гранд-майор пользуется большим уважением среди наёмников. Он бывал во многих кампаниях и вёл себя геройски. Среди солдат есть люди, обязанные ему жизнью. Это не просто уважение, это влияние, и публичная казнь приведёт если не к бунту, то деморализации наёмных войск. Я знаю, что говорю, ваше величество. Если вы на глазах у наёмников расстреляете одного из них, кого они к тому же считают одним из лучших… Это не укрепит их боевой дух.

Рахут внимательно смотрел на него. Внутри всё кипело от ярости. Какой-то плебей из земной диаспоры смеет указывать ему, что делать, но он прекрасно понимал, как упали его шансы за последние дни. Гибель крейсера, потеря всех войск в Оне и почти трети здесь в Дикте, да ещё разворотливость противника, быстро смекнувшего, как удобно сражаться против захватчиков их же оружием, сильно снизили его шансы на победу. И основными его силами являлись наёмники, эти отчаянные, опытные и натасканные на войну профессионалы, и с ними приходилось считаться. Пока.

Рахуту хотелось самого Френсиса отправить в подземелье, чтоб он пристрелил этого изменника Джордана, и принёс ему его голову, но он понимал, что это слишком. Наёмники — это не императорская гвардия, и они умело прикрываются своими контрактами, где не записано, что они должны казнить изменников.

— Идите, — холодно произнёс Рахут и отвернулся.

Френсис нерешительно покосился на гвардейцев у дверей и вышел из комнаты. Рахут прошёлся до окна и выглянул в сад, однако шелест столетних дубов нагонял на него тоску. К тому же изменник всё ещё был жив.

Громко хлопнувшая дверь заставила его обернуться, и первым, что бросилось ему в глаза, была чёрная птица с рыжими подпалинами и круглыми зелёными глазами. Потом он увидел, что она сидит на плече у Сёрмона, а рядом с ним стоит Авсур. Вид у этих двоих был мрачный и при этом весьма решительный,

— Очень кстати, — усилием воли гася раздражение, произнёс Рахут. — У меня будет для вас задание.

— Кончить проводника? — оскалился Сёрмон. — Как бы ни так!

Рахут вздрогнул, увидев его клыки. Они выглядели так же убедительно, как если бы торчали из пасти оборотня.

— В ваших контрактах тоже не записано, что вы обязаны казнить изменников? — попытался усмехнуться он. От изгоев исходила опасность, и ему вдруг стало страшно. В их глазах он видел, что они сами хотят его напугать. И им это удавалось так хорошо, что даже присутствие гвардейцев не успокаивало. — Я поручу это кому-нибудь другому.

— Ты этого не сделаешь, — проговорил Авсур. — Проводник нужен нам живым и невредимым.

— Френсис говорил, что он пользуется уважением среди наёмников, — кивнул Рахут. — Он вам сказал о том, что произошло, и вы пришли просить за своего друга?

— Да, он сказал. Мы встретили его только что. Но мы пришли не просить, — Сёрмон сделал шаг вперёд, и Рахут невольно прижался к подоконнику, — Мы пришли сказать тебе, что ты не причинишь ему зла. Иначе гнев Проклятого обрушится на тебя.

— Ваш контракт, — начал Рахут, пытаясь действовать их методом.

— Он будет расторгнут со смертью Джордана, — отрезал Авсур.

— Но вы не получите свиток.

— Ты его ещё не нашёл. А в случае смерти Джордана… — Сёрмон резко оборвал фразу, потому что Авсур ткнул его в спину.

— Это не важно, — ормиец в упор смотрел на Рахута. — Давай так, бастард, ты нам отказываешь, и мы выпускаем Проклятого здесь и сейчас. От твоей армии и мокрого места не останется через пять минут. Местные просто выгребут кучи мусора и разберут руины, а потом отстроятся заново и заживут как прежде, вспоминая дурака, не сумевшего даже использовать оружие, которое было в его руках.

— Как ты смеешь… — зашипел Рахут, но Авсур злобно прищурился, глядя на него, Сёрмон скалился в безумной звериной усмешке, и даже эта чёртова птица смотрела на него, нервно нахохлившись и приподняв крылья, словно собиралась спикировать на добычу. Что-то жуткое и схожее горело в этих глазах, глазах двух людей и птицы. Рахут понял, что они не шутят. И рядом не было никого, кто мог бы защитить или хотя бы поддержать его.

— Ладно… — процедил он сквозь зубы. — Забирайте своего изменника. Мне нужна ваша служба и только поэтому я уступаю. Но молитесь, чтоб ваш Проклятый стоил того, чтоб я менял ради его вмешательства свои решения. Если это будет не так… Вы составите своему проводнику компанию… На трёх дубах.

— Не беспокойся, — мрачно усмехнулся Авсур. — Его вмешательство превзойдёт все твои самые смелые надежды.

Они ушли, а Рахут