Андрей Уланов - Городская фэнтези-2006

Моя бывшая жена считала меня неудачником, потому, наверное, и ушла от меня однажды осенью. Она, бывало, кричала мне в порыве накатившей на нее беспричинной ярости:

— От таких, как ты, нет никакого проку! Что ты можешь?! Ну что ты можешь?! НИ-ЧЕ-ГО!

— Я умею летать, — отвечал я.

— Другие мужики как мужики, покупают квартиры, меняют машины!..

— Любовниц, — вставлял я и тут же жалел об этом. Своими шутками я выводил ее из себя до крайности.

— Все бы тебе шутить! — орала она. — Ты — бестолочь! Бесполезный предмет мебели!

— Вовсе нет, — возражал я, — я летать умею.

— Что ты заладил одно и то же?! Вот тоже выдумал глупость! Что ты хотя бы сказать этим хочешь? Нет от тебя никакого проку!

— Как же нет, если я летать умею…

Со временем ей все же удалось убедить меня в том, что я неудачник. Лузер из лузеров. Эта мысль приходила ко мне постепенно, после каждого очередного скандала я подолгу стоял на балконе, курил, смотрел на звезды и думал. С возрастом все меньше веришь в свою счастливую звезду, все чаще осознаешь, что многое уже не успеешь сделать. Вспоминая свою жизнь до болезни, я не мог припомнить, чтобы мне хотя бы раз по-настоящему повезло. Всякий раз, чтобы что-то получить, мне приходилось прилагать слишком много усилий. Ничто и никогда не давалось мне просто так, с бухты-барахты. Всю свою жизнь я карабкался на скалы и неизменно срывался вниз, на острые камни.

— Прости меня, Инночка, — говорил я все чаще и чаще. С тех пор, как я осознал себя неудачником, извиняться перед ней вошло у меня в привычку.

Она воспринимала мои «прости» как должное. Но лицо ее в эти моменты кривилось от презрения ко мне. Она отворачивалась, не желая меня видеть. Молчала в ответ на мои слова, не желая со мной разговаривать. И все реже бывала дома, не желая даже чувствовать меня рядом.

А потом наступила осень, и она ушла. И еще много произошло такого, о чем даже вспоминать не хочется.

Потом я заболел, и болезнь протекала мучительно. Дошло до того, что я уже не узнавал себя, глядя в зеркало, так измотала меня эта неожиданная и страшная хворь. Желтая кожа, растрескавшиеся губы, темные крути под глазами, тусклый взгляд человека, уставшего от всего на свете…

Она навестила меня только однажды. Во время очередного приступа в больнице я потерял сознание от боли. Я лежал и медленно приходил в себя, глядя в расплывающийся белый потолок. Ее красивое лицо вдруг вынырнуло из ниоткуда и оказалось прямо передо мной. В первый момент я даже не понял, как такое произошло, откуда выплыло это удивительное видение, и едва не задохнулся от охватившего все мое существо счастья.

Случилось чудо. Инночка пришла меня навестить. Она принесла апельсины, салат в пластиковой коробочке и какие-то китайские таблетки, которые, по ее мнению, должны были способствовать моему выздоровлению. Врач потом высыпал их в раковину, назвав отвратительной гадостью, которая мне противопоказана.

— Ты замечательно выглядишь, — пробормотал я, как только осознал, что мое волшебное видение чудесным образом материализовалось, обратившись в мою бывшую жену.

— Тебе только кажется, — ответила она, — я устаю, много работаю…

— Как с личным? — не удержался я от вопроса.

— А тебе не все равно? — огрызнулась она.

— Да, ты права, — я вздохнул, — теперь уже, наверное, все равно. — И прикрыл глаза. Страшная усталость навалилась, раздавила меня. Меня душили рыдания, но я не мог позволить себе плакать в ее присутствии, она и так считала меня слабаком и неудачником. — Знаешь, Инн, — сказал я, с трудом справившись с собой, — когда я умру, то обязательно прилечу за тобой.

— Опять ты говоришь глупости, — она вздохнула, — мне не нравятся твои глупые фантазии.

— Думаешь, мертвые не могут летать? — спросил я.

— Ты не умрешь, — ответила она, — я говорила с врачом. Ион сказал…

— Если бы ты только знала, как я люблю тебя, — выдохнул я. — Я обязательно прилечу за тобой, когда умру. Вот увидишь.

— Ну, все, мне пора.

Она встала. На ее лице читалось неудовольствие. Моя бывшая супруга явно жалела, что пришла меня навестить. Мне хотелось броситься к ней, обнять, заставить остаться, но я ничего не мог поделать, просто лежал и смотрел на нее.

— Выздоравливай, — сказала Инна, повернулась и ушла.

Больше я ее не видел.

Дверь открылась. В палату вошел молодой доктор, тот, что поддерживал меня под локоть. В руке у него был медицинский пластиковый чемоданчик с красным крестом на крышке.

— Давайте-ка сделаем вам укольчик, — сказал он.

— Давайте, — согласился я, — если это поможет.

— Еще как поможет, еще как…

Он положил чемоданчик на стол и открыл его.

— Послушайте, — обратился я к нему, — я не совсем понимаю. Эта палата похожа на гостиничный номер. Я не заметил таблички у входа. Это вообще больница?

— Научный центр, — ответил он, вскрывая ампулу. — Могу вас заверить, что вам очень повезло. Здесь у нас стационар. Тут мы проводим лечение…

— И пишете диссертации, — кивнул я с самым кислым видом.

— Напрасно вы так, — заметил доктор. — Наши методы лечения — самые прогрессивные в мире. Вам очень повезло, что вы у нас оказались.

— Поживем — увидим, — ответил я. — Только хотелось бы пожить подольше.

— Еще как поживем, — заверил меня доктор. — И хорошо поживем. Ложитесь…

Укол оказался весьма болезненным.

— Ну вот, — сказал доктор, — скоро должно наступить облегчение. Полежите пока. Если что-нибудь понадобится — жмите на кнопку. Она расположена с правой стороны от кровати. К вам придет дежурный врач.

— Хорошо, — ответил я и тут, к своему удивлению, ощутил, что боль из правого бока уходит. Неужели укол помог? Так скоро?!

— В чем дело? — спросил доктор, заметив, что я чем-то озабочен.

— Мне кажется, что болит уже меньше, — ответил я. — Такое может быть?

— Ну, процесс восстановления пока начаться не мог… — Доктор помолчал, размышляя. — Скорее всего, дело в блокировке некоторых болевых центров. В общем, вы можете быть уверены, что с вами все будет в порядке. Скоро боль совсем уляжется. Кстати, ходить вам не стоит. Лучше лежите. Кормить вас будут здесь. Обед доставят через пару часов. А пока отдыхайте, набирайтесь сил.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Антон.

— Спасибо вам, Антон, — сердечно поблагодарил я его.

— Не за что, это мой долг. — Доктор ободряюще мне улыбнулся и повернулся к двери. Некоторое время он стоял ко мне спиной, словно раздумывал о чем-то, я заметил, что его рука, сжимавшая чемоданчик, немного дрожит. Он обернулся ко мне, пожевал губами, явно собираясь что-то сказать, но так и не решился и вышел.