Сергей Болотников - Город призраков

Люди забыли. И уже не так давно основали здесь поселение, что со временем разрослось, расширилось, взметнуло в небо громады панельных домов, корпуса завода с подпирающей облака дымовой трубой. И люди размножились, ощущая себя хозяевами здешней земли. Глупые люди с короткой памятью. Двадцать пять тысяч человек над похороненной в земле чужеродной святыней...

Но кто же знал, что когда-нибудь тролли вернутся?

А они вернулись. Вернулись из непонятых туманных далей, преодолей бездну веков и расстояний, и нашли на месте своей великой Столицы людской муравейник.

Вернулись не все. Далеко не все, но проклятие отстало от них, болезни отступили, и лишь солнечный свет был для них смертелен.

В ту ночь начала лета и было совершено темное чародейство: оно не прошло даром, почти трети троллей пришлось отдать свои жизни ради воплощения колдовства. Они не колебались, все до единого пошли под жертвенный нож. И потекла наверх древняя темная сила, из каждой щели в породе, из водяных скважин и колодцев, вверх-вверх, как ядовитый газ, пока не собралась в небе над городом Черная Вуаль. Вуаль эта странно действовала на людей, изменяя и коверкая их разум и тело, она стала причиной появлений новых существ, предназначение которых было не ясно. Когда пошли первые люди, стало проще — они использовались для колдовства, насыщали его, и все больше и больше распространялась эта зараза, и все больше людей попадало под ее действие.

И недолог уже был тот час, когда поверхность окончательно трансформируется, и легионы измененных людей, а также немногочисленные оставшиеся Хозяева поднимутся наверх, чтобы окончательно вступить в права владельцев этой земли...

Никита моргнул и открыл глаза, некоторое время слепо глядел вверх, потрясенный открывшимся ему видением. С трудом разомкнул высохшие губы и тихо промолвил:

— Мама все-таки была не права...

В глазах его отражалось синее небо.

14

...Земля содрогнулась, тяжкая судорога прошла по всему городу от Школьной до Покаянной, прокатилась, отмечая свой путь серебристым звоном лопающихся стекол. Потом в нарастающем победном грохоте последовал удар — дикий, всеразрушающий коллапс, еще одна встряска, которую уже совершенно не было слышно в нарастающем громе, и земля в районе городской свалки вспучилась.

Три миллисекунды спустя на месте свалки разверзлось огненное, всепожирающее жерло, в котором бесследно сгинула сама свалка, вместе с километрами литой ограды, часть близлежащих улиц и половина старого трехэтажного дома, враз потерявшего весь фасад.

В ореоле белого пламени, в который искусно вплетались мазки всех цветов алого и желтого, в окружении смоляного дыма и раскаленных багровым обломков плавящейся на глазах мостовой вознесся в темные небеса исполинский огненный шар. Он бросил на весь город адский пламенный отсвет.

Шар этот, принимающей форму гриба, возносился все выше и выше, волоча за собой остатки Нижнемоложской улицы, меняя цвет с ослепительно белого на буйно оранжевый с черными, резкими мазками — самый грандиозный из всех огненных фонтанов. Тяжелый артиллерийский грохот разнесся по округе, взрывная волна, несущая куски расплавленной породы и металла, прошлась по близлежащим улицам, сметая все и вся. Снег мигом испарялся, шипящим белым паром окутывал улицы, на которых одним за другим вспыхивали пожары. И над всем этим грибовидное багровое облако взлетало все выше и выше, словно поставило задачу добраться до неба и навсегда воцариться там.

Сверху пошел огненный дождь, состоящий из обломков плавленой породы, горящего металла, стекла, ткани и пластика.

Это было феерическое зрелище. Вытянутый гриб достиг облаков, все еще пылая и переливаясь, как десять тысяч недогоревших углей, и... тучи ринулись прочь с его дороги, разгоняемые колоссальным потоком раскаленного воздуха. Широким кольцом расходились они, и самые крайние из-за резкого скачка температур начинали плакать теплым мутным дождем.

Грохот не смолкал, но теперь стало понятно, что это уже не раскат взрыва — это бунтуют недра, смертельно раненные грубым, иззубренным скальпелем кумулятивной детонации.

Черный столб жирного, немилосердно воняющего дыма возносился из разлома посередине Нижнемоложской, и видно было, как ходят, содрогаясь в огне, земные пласты.

Заря померкла — в образованный огненным грибом разрыв заглянуло синее небо. Было четыре часа пополудни. А потом сквозь проем на город взглянуло солнце, создав невообразимо странный эффект, который мог стать картиной к апокалипсису.

И не дожидаясь, пока черное облако поднимется еще выше, город стал проваливаться. Земля уже не держала, и там, в глубине ее, рушились один за другим хрупкие своды источенных от времени пещер.

Первой просела Арена. В центре площади вдруг образовалась широкая, с рваными краями трещина, в которую стало съезжать плитовое покрытие, волоча за собой здания. Не выдержав нагрузки, рухнуло изящное здание КПЗ. Угрюмый массивный фронтон здания суда, откуда Мартиков выходил когда-то с радостью от удачно избегнутого наказания, сопротивлялся дольше, но и он пустил трещину по всему правому боку, а потом колонны подогнулись одна за другой — и дом рухнул в облаке едкой пыли.

На Центральной улице один за другим стали падать фонарные столбы, как поставленные на попа домино в популярной забаве.

Резкие трещины бежали по городу, змеясь и извиваясь. В одну из таких пропастей попала бывшая редакция «Замочной скважины», которая сгинула в открывшемся проеме без следа.

Сотрясаясь, провалилась школьная спортплощадка, на которой состоялось освобождение Павла Константиновича, патетично описав круг в воздухе, сгинули баскетбольные щиты, да и сама школа не заставила себя долго ждать — разделилась на две половины и рухнула в глубины земные.

Старый мост через реку Мелочевку вдруг стал вспучиваться самым невообразимым образом, горбатая спина изгибалась все круче и круге, а потом это величественное сооружение, похожее больше на безумную стелу, разом низверглось вниз, в облаке пара и пламени. В образовавшийся пролом хлынула Мелочевка, и водопад этот на первых порах затмил бы собой легендарную Ниагару.

С треском сползла в воду лодочная станция, на которой Мельников дрался с братом Раменой, некоторое время плыла по течению, а потом водопад подхватил ее и швырнул вслед за мостом, где она и сгинула, болтая рваными сетями и разламывающимися на ходу лодками.

Кинотеатр «Призма» неожиданно стал треугольником, а потом и вовсе разделился на пять частей, обваливающихся по отдельности.

Сверху хлестал горячий ливень, мешался со снегом и каменной крошкой.