Денис Субботин - ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Никто не сказал и слова о порыве души Яна и его громогласных обещаниях уговорить Оксану не задирать цены. Старики понимали, что мальчишка погорячился. Яну просто было неловко признаваться в неудаче. И так поймут…

Постояли. Недолго, в общем. Помолчали.

- Ты зайди ко мне вечером, - попросил Арселий. - Поговорим. Расскажешь подробно, что на дороге случилось. Я ж пока от тебя рассказа не слышал, а что там люди говорят…

- Приду, обязательно, - заверил его Ян. - А сейчас… Извините, я - домой.

Он ушёл. Михей с Арселием, с сочувствием, проводили его взглядами.

- Дом Оксаны - в другой стороне, - тоном знатока заметил Михей.

- Ну да, - согласился Арселий. - А ты чего ждал? Пойдём, старина, выпьем по кружечке портера у тебя в кабаке…

Ян не шёл куда-то сознательно. Его ноги несли. И принесли. Ошалело уставившись на знакомую дверь их с Ворчуном дома, он несколько мгновений колебался, но только несколько мгновений. И - постучал.

Дверь открылась почти сразу. На пороге, суровый и торжественный, стоял Карл Старший. Что-то пробулькав себе под нос, он с приязнью уставился на Яна.

Ян смотрел на него, всё ещё не собравшись зайти.

Тут сверху раздался сварливый голос Генриетты:

- Ты долго будешь господина держать у порога, Карл-дурак?! Подвинься и пропусти господина в дом, Карл-балбес!

Карл послушно отступил в сторону, добродушно ухмыляясь. Достойный он был карл, Карл Старший. И даже в общем, на фоне других карлов, умный.

- Привет, Генриетта, - сказал Ян как можно ровнее, привычно ускользая взглядом от её декольте. - Ворчун дома?

- Господин Строри дома, - суховато ответила Генриетта. Она страшно не любила, когда её хозяина именовали Ворчуном. - Где ж ему быть сегодня… собирается!

Столько неодобрения было в её голосе, что начавший уже подниматься по лестнице Ян замер, и оглянувшись, осторожно переспросил:

- Собирается? Куда это он собирается?

- А вы разве не знаете, господин Ян? - удивилась гномиха. - В поход на проклятых орков-разорителей! Как будто других нет, помоложе да подурнее.

Поднявшись по лестнице, она остановилась несколькими ступеньками ниже, дружелюбно глядя на Яна.

- Вы бы попробовали отговорить его, господин Ян! - попросила она. - Ну кого он ещё послушает, раз господина Накаты нет в городе…

Она так сказала это, "нет в городе", как если бы Наката в Столицу на карнавал бабочек уехал… Наката… Ян судорожно сглотнул, в который раз прокляв тот миг, когда они расстались.

- Пойду, поговорю, - сказал без особой уверенности. Ворчуна переубедить… Задача для куда более красноречивых людей.

Ворчун, естественно, обретался в их оружейной. Весь в пыли, в какой-то крошке, сердитый и взъерошенный, он сидел на полу и промазывал взводную шестерню арбалета. Страшная гномовская игрушка, способная пробивать даже толстую орочью шкуру, требовала за собой особого ухода, а усы и пружины, заменившие тетиву - частой, через каждые двести-триста выстрелов, смены. Металл уставал и ломался. Но всё же арбалет был куда проще мощных, полудюймовых штуцеров, производимых только на фабрике в Столице, а болты пучком стоили дешевле одной пули в стальной гильзе. Короче говоря, кто-то бородатый когда-то в бородатые годы придумал великую вещь - магазинный арбалет. Лучшее оружие Тарона.

- А, Ян… - сказал гном прохладно, подвигаясь, однако, на скамье. - Садись, посидим на дорожку.

- Ты куда собрался-то?

- Так в поход, - Строри взглянул на Яна, сильно удивившись вопросу. - Скучно в городе, чего здесь делать-то… А в походе - развлекусь. Орков с полдюжины нащёлкаю - всё развлечение…

Ян кивнул. Объяснение было простое и понятное. Он бы и сам пошёл… раньше. Но не сейчас. Сегодня, там, на площади, даже мысли такой не возникло в его голове.

- Ты поосторожнее там, - единственное, что пришло ему в голову, было сказано. - Не хватало ещё на орочью стрелу нарваться…

- Вот ещё, - фыркнул Ворчун. - Что я, сопляк недорощенный?

При этом оба понимали, что вовсе не обязательно на стрелу нарвётся сопляк, а не бородатый дядька с двумя дюжинами ходок на тропу только в последнее время.

Ворчун вдруг вздохнул, слазил рукой под скамью и вытащил оттуда знатных размеров плоскую флягу. В ней что-то булькало.

- Будешь? - спросил хитро.

- Что там? - Ян имел некоторые основания сомневаться в том, что содержимое этой фляги можно было пить.

- Да так… самогонка гномовская. - Строри совсем повеселел, глядя на человеческие мучения. - Но можешь не пить… мне больше достанется!

- Вот ещё! - Ян поспешно схватил флягу. - Пополам!

Мужики… - раздалось грозное от двери. - В поход собираются… Как же!

Ворчун с непонятным смущением поспешил упрятать флягу. Генриетта, стоявшая в дверях, не поленилась подойти и флягу отобрать.

- Господин Ян, - сказала она укоризненно, намеренно игнорируя смущённого Строри. - Вы же знаете, ему в поход. Сегодня! До вечера! Уже выступать скоро… А он - пить! Он что же, пьяный в поход на орков пойдёт?

- Да чего ты, - пробурчал вконец смутившийся Ворчун. - Я ж всего глоточек…

- И я - глоточек! - поддержал его Ян. - А два глоточка ещё никому не повредили!

- Вот что, господин Ян! - строго сказала Генриетта. - Если вы хотите выпить этой гадости, вам я возражать не стану. Вы молодой, крепкий; вы в городе остаётесь! А вот этот старый хрыч пойдёт в поход трезвым! Держите…

Она протянула Яну флягу. Глядя честным-честным взглядом прямо в глаза.

Сплюнув, Ян угрюмо мотнул головой. Что ж он, сволочь последняя, пить на глазах у лишённого удовольствия друга?!

Ну что ж, тогда я пока заберу её, - Генриетта с гордым видом вышла.

Выждав какое-то время, гном заговорщицки подмигнул Яну и, пройдя через всю оружейную, покопался в шкафу. И добыл мутного стекла невысокую бутылку. Кривобокую, запылённую. С щербиной на горлышке. Что-то там булькало.

- По глотку, - заговорщицки подмигнув, сообщил Строри. - Не самогонка, но тоже гномовская работа!

Ян обреченно вздохнул. Но флягу принял, и глоток огненной воды - отхлебнул. Честь по чести.

Героический отряд провожали всем городом. Все шлюхи, все зеваки местные высыпали к вокзалу. Несколько человек в толкучке снесли в каналы. Ну, да это мелочи. Отряд, двадцать три человека, гнома и гоблина, уходил прямо по полотну железной дороги. В открытую. Чуть ли не с песнями…

Да нет. Не было ничего подобного. Отряд уходил вечером, отправлялся со станции на паровой дрезине, достаточно большой, чтобы на ней уместились все двадцать три человека с оружием и припасом. Провожать их вышли только друзья да близкие, да Михей с Арселием. Старый хрен Михей, конечно, попытался сказать речь. И даже что-то говорил. Но его не очень слушали, шумно прощаясь друг с другом. В конце концов, раскрасневшийся Михей, махнув рукой смущённо, слез с постамента. Речь он, кажется, не закончил…