Филипп Керр - Джинн и воины-дьяволы

Джинн называют такого рода неудачи «кисмет», от персидского слова qismat. Согласно «Краткому курсу Багдадских законов», это — неизбежность. Или попросту судьба.

Благополучно добравшись до дома, Филиппа включила телевизор и попробовала расслабиться. Но оказалось, что ее любимые передачи сняты с эфира! Почти все! В новостях это прокомментировали так: основанная в Лас-Вегасе телекомпания «LZ-детям» настойчиво скупает все лучшие телешоу, снимает их с эфира и отправляет на склад, где их уже никто никогда не увидит.

— Туда им и дорога, — отрезал мистер Джалобин. — По мне, так большинство детских передач — абсолютный вздор. Пичкают ребятишек невесть чем. Этим дурацким шоу самое место на дальней полке.

Филиппа выключила телевизор.

— Ладно, тогда пойдем гулять, — сказала она.

— А разве твоего отца можно оставлять одного? — спросил Джалобин, который вовсе не стремился гулять по Манхэттену.

— Он же не один! О нем позаботится медсестра. Кстати, папа уже поправляется.

— Эта женщина — просто кудесница! — подхватил Джалобин. — Она буквально творит чудеса.

На самом деле Джалобин попросту влюбился в Марион Моррисон, но не отважился в этом признаться.

— Вот и отлично, — сказала Филиппа. — Пойдемте-ка в музей Метрополитен. У них там как раз выставка знаменитой терракотовой армии. Это статуи, их привезли из Китая. Я давно собиралась на них посмотреть. Да и вообще, в этом музее очень прикольно. Вам наверняка понравится.

— Сомневаюсь, — пробормотал Джалобин, обреченно надевая пальто. — Вы, юная мисс, должно быть, забыли, что с музеями у меня связаны не самые лучшие воспоминания. В библиотеке Британского музея тигр оторвал мне руку. Но, раз вы собрались пойти в музей, я, конечно, составлю вам компанию.

Метрополитен-музей расположен на Пятой авеню, в нескольких кварталах от дома Гонтов на Восточной 77-й улице. С переднего фасада он напоминает гигантский храм, с высокими колоннами и широченной, как футбольное поле, лестницей. Но музей оказался закрыт: все сотрудники и смотрители объявили двадцатичетырехчасовую забастовку. Лестница была запружена людьми с яркими плакатами. Все орали, перекрикивая друг друга. Разобрать, что кричат, было трудно, но Филиппа и Джалобин остановились почитать плакаты.

НЕТ МУЗЕЮ

УЖАСОВ!!!

ПРИВИДЕНИЯ

ВОН ИЗ МЕТРОПОЛИТЕНА!

МУЗЕЙ — НЕ ПРИЮТ

ДЛЯ ПРИЗРАКОВ!

МУЗЕЙ —

ДЛЯ ЛЮДЕЙ!!!

Озадаченные Филиппа и Джалобин решили побеседовать с одной из смотрительниц. Она объяснила, что бастовать их вынудили призраки, которые повадились бродить по музейным залам. Их видят и слышат то в крыле Саклера, то на втором этаже в галерее китайского искусства.

— А по-моему, эти музейщики бастуют просто из-за денег. Прибавку к зарплате хотят получить — за вредность производства, — сказал Джалобин по дороге домой. — Думаю, кто-то в музее Метрополитен начитался вот таких статеек. — Он показал Филиппе вчерашний номер «Дейли телеграф», где на первой странице крупными буквами было напечатано:

ЗАБАСТОВКИ ИЗ-ЗА ПРИЗРАКОВ

В БРИТАНСКОМ МУЗЕЕ

Филиппа прямо на ходу прочитала статью.

— Я не уверена, что дело в зарплате, — задумчиво сказала она. — Здесь что-то не так. Только не пойму, что именно.

Добравшись домой, Филиппа и Джалобин обнаружили там вернувшихся из Лас-Вегаса Джона и Нимрода. Они совещались в библиотеке с господином Ракшасом, обсуждая переговоры в отеле «Зимний дворец».

— Ну и что теперь будет? — растерянно спросила Филиппа, когда ее брат и дядя подробно рассказали о своих неудачах. — Мы потратили впустую уже два дня, а Дыббакса так и не заполучили.

— Не беда, — бодро ответил Нимрод. — Один из вас должен отправиться за Фаустиной вместо Дыббакса. Разумеется, в сопровождении господина Ракшаса, для которого эфирный мир уже почти родной — в его-то возрасте.

Джон посмотрел на Филиппу.

— А что это за эфирный мир? — спросил он. — Что-то не соображу…

— Это мир духов, Джон, — ответил господин Ракшас. — Мир призраков, фантомов и потусторонних явлений.

— А-а, загробный мир… — Джона передернуло. Он не любил привидений, и встреча с призраком фараона Эхнатона не улучшила, а только ухудшила его мнение об этой братии. При мысли о призраках его пробирала жуть. Особенно о тех, которые нарочно шастали по подвалам и чердакам, пугая людей.

Филиппа тоже не любила призраков, но решила все-таки принести себя в жертву и отправиться за Фаустиной, как вдруг заговорил Джалобин:

— Мир духов малоприятное место, даже если ты джинн. Ведь, насколько я понимаю, джинн-силой там особо не попользуешься.

Воцарилась гнетущая тишина.

— Разве я не упомянул об этом? — нарочито беззаботно сказал Нимрод. — Да, вероятно, забыл впопыхах. В эфирном мире применение джинн-силы строго ограничено. То есть мы можем передвигать предметы, можем в кого-нибудь вселиться, погреметь цепями, открыть дверь, но все это ерунда и вряд ли понадобится. А вот слово фокус там, боюсь, практически не действует.

— Мы можем войти в мир духов только как духи, — добавил господин Ракшас. — А для джинн-силы в том мире места нет.

— Объясняется это очень просто: невозможно осуществлять победу духа над материей там, где этой материи нет, — уточнил Нимрод. — Но там есть свои плюсы, которые в нашем случае весьма ценны. Время в том мире идет намного медленнее, чем здесь.

Снова наступила пауза. Близнецы молчали. В конце концов, понимая, что сестра боится призраков еще больше, чем он сам, Джон произнес:

— Полагаю, что идти туда лучше мне.

— Молодец, — обрадовался господин Ракшас. — Какая все-таки мудрая поговорка: «Скажи сам то, что боишься услышать». Не робей, Джон. Мы будем заботиться друг о друге.

— Вот и прекрасно, — заключил Нимрод. — А ты, Филиппа, поедешь со мной и Джалобином в Лондон. Там мы попытаемся определить местонахождение тела Фаустины и привезти его сюда чтобы воссоединить с ее духом.

— Погоди-ка, дядя, — остановила его Филиппа. — Ты ведь говорил, что знаешь, где находится тело. Ты сам говорил, что Фаустина — в частной джинн-клинике.

— Говорил, — подтвердил Нимрод. — Но оказалось, что это не так. Какая-то досадная канцелярская ошибка. В британских больницах такие ошибки случаются сплошь и рядом. Они теряют и пациентов, и покойников, не говоря уж об изъятых для пересадки органах. Видимо, «скорая помощь» не подбирала тело Фаустины. В этом случае оно все еще там, где его оставила сама Фаустина. У мадам Тюссо.