Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

Ознакомительный фрагмент

— Почтенный, Нваг-нваг Севой, я так же рад вас видеть, — слукавил без улыбки, узреть хранителя ни один кадет не в силах. — Но позвольте мне пройти в деканат, оставшись чистым.

— Пройти не позволю, — ответили ему, — а пробежать вполне.

— Хотите сказать, что полы сухие и шею я на них не сверну? — хмыкнул многоликий, припоминая прошлые проделки ворчливого духа.

— Нет, разве ты на каникулах не освоил новый оборот? — в тон ему ответил Севой и дунул на представителя младшей ветви рода Дао-дво. — Лети, не отвлекай.

— Уже-уже, простите, что оторвал вас от столь важного дела, — церемониальный поклон и ехидное: — Но хочу заметить, что в третьей галерее, над девятым окном вы оставили пыль.

— А ну кыш отсюда! — хлопнули окна, вздрогнул каменный пол, а метаморфа уж и след простыл.

Приведя себя в порядок в пустой приемной перед дверью, Герберт выдохнул и, постучав три раза, получил позволение и вошел. Серый кабинет с тремя окнами вдоль стены и неизменно загораживающей одно из них темной фигурой и ранее наводил страх на будущих военных королевства, ну а на самого Дао-дво еще и дрожь. С отцом Амиддарии, своей девушки, он лицом к лицу встречался редко, но был бы рад лишиться и этой возможности.

— Вызывали? — Голос не сдержал дрожи, когда при первых его звуках массивная фшура у окна вдруг резко обернулась.

Довар Горран был не в духе. На хищном лице горца-змееволоса сверкнули черные глаза, волосы, обычно заплетенные в тугую косу, змеями обвили мощную шею, плечи под черным мундиром напряглись. Готовый к сражению, он неожиданно мягко спросил:

— Что за чудо ходит по нашим аллеям?

— Какое?

Магистр Горран жестом поманил Дао-дво к окну и указал на парковую дорожку, близ которой треклятая некромантка, скалясь как умалишенная, пыталась сделать колесо. Получалось паршиво. Красное платье со всем его горохом стремилось в перевороте закрыть довольную улыбку, нижние юбки — задраться до пупа, туфельки — остаться среди коряг старого парка, а чулки слететь с худых конечностей. Однако это нисколько ее не заботило, в очередной раз упав на траву из-за задравшейся верхней юбки, она вскакивала, снимала мешающий предмет: обувь, чулки, пояс и пыталась снова.

— Надеюсь, хоть платье она на себе оставит, — улыбнулся горец.

На что Гер с издевкой хмыкнул и ответил на ранее поставленный вопрос:

— А это безобразие… Это новый кадет академии, Намина Сумеречная к вашим услугам. Семнадцать лет, чистокровный человек, простолюдинка, не окончившая ведической школы.

— Имя известно и все прочее также. — Декан факультета Темных сил указал на бумаги о поступлении, что лежали на подоконнике. — Я хотел бы знать статус этого создания.

— Невеста.

— Чья? — Вопрос был закономерен, но задан столь жестко, что многоликий не сразу нашел что ответить.

Магистр, которого Герберт уже не первый месяц считал будущим тестем, удивленно вскинул смоляную бровь и сложил руки на груди. Нахмурился, не услышав должного: «Конечно не моя!», и сухо заметил:

— Приехала она с вами и раньше срока. Значит ли это?..

— Еще не решили! — Уклончивый ответ вряд ли устроил декана, но лучше так, чем лгать. Довар Горран не терпел лжецов и чувствовал их на расстоянии. Кашлянув, метаморф продолжил: — Видите ли, советник моего дяди возлагает на нее большие надежды, но в силу юного возраста не смеет использовать в своих целях.

— Занятно…

— Трагично, — вздохнул метаморф младшей ветви рода Дао-дво и осекся, высказывать свое мнение он был не должен. И желание не дать развития новому витку допроса неожиданно явило выход из двух сложных ситуаций одновременно. — Как вы понимаете, Сумеречная уже мечтает о смерти. Потому и выбрала самый опасный спецкурс.

— Некромант-самоучка хочет уйти за грань? — не поверил магистр. — Вы явно шутите.

— Никак нет. После разговора с Эррасом Тиши смерть стала ее идеей фикс.

Ирония сквозила в каждом слове вновь разозлившегося многоликого, а в голове забилась мысль: «Уж если она лишила его одной из трех жизней, то он, Герберт Дао-дво, вправе в отместку испортить ей хотя бы тридцать третью часть утерянного».

— Интригующе… — молвил горец и улыбнулся, глядя вниз.

— О, да, очень. — Метаморф отвернулся от вида солнечного осеннего дня и резвящейся в нем девчонки.

— Вы не согласны?

— С радостью согласился бы, но не в силах. Видите ли, необходимость оберегать это безобразие от необдуманных поступков род возложил на меня. А потому…

За три дня обойдя академию вдоль и поперек, поднявшись на ее чердаки и спустившись в подвалы, я поняла, что зря Октован расхваливал сие учебное заведение. Ничем оно от простой ведической школы не отличалось, разве что напыщенной суровостью, которая исходила даже от холодных каменных стен. А так…

Из кухни тут тоже воровали, и привидения средь ночи спать так же не давали, и ремонтники здесь такие же были, прибегали с руганью на вызов, но лишь вредили. И это не голословное заявление: в моей общежитской комнате краны после прихода мастера потекли с удвоенной силой, а по стенам трещины пошли. В общем, бедлам такой, что я во избежание порчи личное имущество не распаковала и Гирби не освободила. Кто знает, вдруг местные каменные горгульи, как и в школе, не брезгуют чужим зверьем.

В общем, забраковав академию, невыспавшаяся и неумытая, я сидела в пустой столовой для кадетов и пыталась позавтракать под пристальным взглядом какого-то мужика с сумрачным видом и волосами, заплетенными в сложную тугую косу. Магистр, судя по нашивке на темном свитере, предпочитал своему завтраку меня и ел поедом. Не первый день, кстати, ел. Его темную фигуру я часто наблюдала в окнах деканата, в коридорах, где я плутала, и даже в парке, куда меня нередко заносило погулять. Собственно, про себя я называла мужика тихо помешанным психом, пока он не проявил решительность и не сел с подносом напротив меня.

— Доброе утро, — поздоровалась я, а он молчит. — Будем знакомы, — зашла с другой стороны: — Я Намина Сумеречная.

И как положено в моей деревне, пальчики в перчатках вытерла и, поднявшись со стула, протянула ему для пожатия руку. А он не двигается, улыбается и молчит. Точнее как сказать, молчит — произнес сам себе: «Интересно…» и продолжает с весельем взирать на меня.

Тридцать секунд я стояла с протянутой рукой и думала, когда же он очнется. Не очнулся, но интерес во взгляде стал еще более выразительным. Сердито плюхнулась на стул, попыталась продолжить завтрак, но очень скоро отказалась от этой идеи и взбунтовалась:

— И чего сидим, чего молчим? Вам что, делать больше нечего? — Возмущение мое было оправдано, от черного немигающего взгляда магистра ни ложка салата не лезла в рот, ни кусок яичницы, ни даже компот с пирогом. У незваного соседа дрогнули уголки губ, но он упрямо продолжал безмолвствовать и смотреть. — Магистр, как вас там… — не ответил, — …вы есть собираетесь? Или намерены просто глазеть и портить мне настроение?