Вадбольский 3 (СИ) - Никитин Юрий Александрович

Он вздохнул, ещё раз зыркнул по сторонам, я недовольно нахмурился, это подействовало, начал называть номера. Но как ни морщился, я понимал прекрасно, называет те, где самые мелкие суммы, и когда закончил, я сказал уверенно:

— Знаешь, у меня артефакт правды работает вовсю. И говорит, что брешешь. Называй все счета! Иначе можем считать, что я тебе никакого предложения не делал.

Он зло блымнул глазами, с неохотой назвал ещё один счёт. Я не записывал, как он ожидал, Мата Хари всё запоминает, я посмотрел пристально, сказал:

— Слушай, я же вижу, снова врёшь. Значит, не считаешь, что я сделал хорошее предложение? Я же оставляю тебе все твои тайники и наличку. Никакого обыска, сейчас уходим. Даже этот сейф, что у тебя за спиной, не потревожим. Ну?

Он поколебался, назвал ещё два ряда цифр и буркнул угрюмо:

— Ещё. В банках больше нет.

— Вот и хорошо, — сказал я с удовлетворением, убрал от горла нож, Шершень вдохнул с облегчением, потрогал горло, а я быстро вонзил лезвие ножа в висок на всю длину.

В кабинет вбежал Иван, я как раз вытирал лезвие о плечо поникшего в кресле Шершня, сказал быстро:

— Во всех складах охрану положили!.. Последних двух убрали в мастерской.

Он не отводил взгляда от неподвижного хозяина преступного мира этого района.

— Собирайте трофеи, — распорядился я и сам удивился, что голос не дрожит, не срывается, не дает петуха. — Спущусь позже.

Он козырнул и метнулся обратно в коридор. Мата Хари к этому времени уже отыскала два замаскированных тайника, но я указал ей на главный сейф в кабинете.

Открыть его оказалось достаточно просто, хотя здесь наверняка считают такие замки сложными и даже секретными.

Я потянул на себя дверцу, глаза ослепила россыпь золотых монет, золото в виде крупных самородков, несколько золотых пластин с гербами Коммерческого банка, а также великое множество перстней, медальонов и амулетов. Похоже, банды Шершня промышляют не только рэкетом, но и грабят богатый народ по всему району, а здесь то, что ещё не успел перевести в ассигнации.

Я выгреб в вещевой мешок, ого, тяжёлый груз даже для меня, ну да, золото весит мама не горюй. С верхней полки, где по традиции наличность, забрал несколько пачек ассигнаций, наберется около миллиона, а также с полдюжины папок с бумагами, потом разберусь.

Во дворе суетятся все пятеро моих орлов, взбудораженные как пролитой кровью, так и богатой добычей.

Элеазар доложил торопливо:

— Только берданок шесть штук!.. И четыре винчестера!.. С ума сойти, в армии их ещё нет, а у бандитов уже!

— Криминал, — сказал я, — нюхом чует прибыль.

Василий с трудом вынес из помещения охраны охапку мечей в ножнах, высыпал на быстро растущую груду трофейного оружия.

Тадэуш выскочил из гаража, замахал руками.

— Ваше благородие!.. А что с автомобилями?

Я подошел к гаражу, заглянул. В просторном помещении три великолепных новеньких автомобиля, и ещё тяжёлый грузовик, все как будто только что с конвейера, хотя конвейер появится ещё не скоро.

— Жаль такое оставлять, — сказал я.

— Теперь они ваши, — напомнил Тадэуш. — Их тоже можно, как и штуцера с саблями и мечами.

Я вздохнул, махнул рукой.

— Грузите в них! И везите на Невский проспект…

Тадэуш переспросил:

— Невский?

Я спохватился, порылся в памяти, но это Невская набережная переименовывалась десяток раз, а Невский проспект почти сразу стал Невским.

— Невский, дом девяносто шесть, — уточнил я. — Скажете, барон Вадбольский прислал.

Он ответил несколько обалдело:

— Слушаюсь, ваше благородие… А вы чего глаза вылупили? Быстро грузите!

Антон с верха ворот мониторит движение, до рассвета рукой подать, но народ и тогда просыпается нехотя, осенью особенно хорошо спится. Я нервничал, нужно экспроприацию закончить побыстрее, а ребятами как будто сама жадность руководит: тащат в автомобили даже посуду, правда, золотую и серебряную, наборы золотых ложек, массивную супницу из тёмного серебра, гусятницу размером с пивной чан…

— Ещё-ещё, — велел я. — Заканчиваем!.. Антон, открывай ворота!

Всё прошло не просто хорошо, идеально, но душа моя скукожилась, забилась в норку и выглядывает в страхе: а что дальше? Шершень — мелкая фигура, над ним наверняка босс покруче, у того свора таких шершней.

Кто завалил Шершня, его непосредственный босс сообразит быстро, а это удар по его репутации. Другие боссы усомнятся в его силе, если оставит меня безнаказанным.

Мои гвардейцы нервно и в то же время раскованно хохочут, пересказывают один другому, как разделались с охраной, а той у Шершня оказалось пятнадцать человек. Сами себе удивляются, впервые распробовали свои нонешние силы не в упражнениях, которые называю заграничным словом «тренировки», а в реальном бою.

Василий гордо объявил, что за время скоротечного боя никто не получил даже царапины, а пятнадцать татей улопатили, как сусликов.

— Прекрасно, — одобрил я, — но не расслабляйтесь. Попрут и другие, что покруче.

— Покруче? — переспросил он с непониманием.

— Покрепче, — пояснил я, — посильнее. Так что надо наши силы не только крепить, но и увеличивать. Вас всего пятеро, а лучше бы человек десять…

Василий сказал бодро:

— Да мы и сотню раскидаем!

Все довольно заулыбались, я поморщился, ещё-таки пятнадцать человек охраны мы застигли врасплох, семеро вообще спали, их зарубили в постелях.

С другой стороны, это же элитная гвардия, Преображенский полк, куда по всей империи отбирали лучших из лучших, да ещё и я их усилил зельями регенерации.

Мы сильнее, чем выглядим, в нашем положении это огромный плюс.

Глава 7

Грабь награбленное — хороший вообще-то лозунг, если грабишь ты, а не тебя. Грузовик нагрузили доверху, укрыли сверху брезентом и плотно завязали, Тадэуш тут же погнал по указанному мною адресу.

Остальная четверка молниеносно выгрузила добычу из оставшихся автомобилей в наш арендуемый домик, смоталась ещё дважды в разгромленное логово Шершня и выгребла ещё, что могло пригодиться или можно продать.

Я это время быстро-быстро просматривал захваченные из сейфа Шершня бумаги: четыре магазина на подставных лиц, две ремонтные мастерские, несколько складов, а также перечень мест, что отстёгивают десять процентов прибыли за «защиту».

Ещё куча закладных, с которыми нужно разобраться… хотя проще сжечь к чертям собачьим. Кто-то ощутит радость — избавился от кровопийцы, а кто-то потеряет фамильное золото, раз уж отдал этой сволочи, как в ломбард, в надежде, что потом выкупит.

Нет уж, мелькнуло у меня мстительное, все, что принадлежало Шершню, загребу. Ну, пусть не все, но что смогу, то захапаю. Я человек очень бедный, особенно теперь, когда у меня дом на Невском и где-то имение, а денег на содержание нет. Почти нет, в банке крохи, а не деньги. С такими в Совет банка точно не примут.

Я отобрал часть бумаг, быстро накатал записку с указанием, что в подвале Шершня наркотики под видом мешков с мукой, а ещё приложил несколько расписок от торговцев, которых Шершень держал в кабале.

— Отнесешь это Антонину Дворжаку в департамент полиции, — напутствовал я Элеазара. — Прямо в руки, понял? Никому больше!.. Он поймет. И знает, как распорядиться.

— Понял, — сказал он, в глазах заметил хитрый блеск, решил, что у меня в полиции свои люди. — Ещё сделаю в точности!

— Возьми извозчика, — крикнул я вдогонку.

Хмурый и очень запоздалый осенний рассвет наконец-то озарил мир, а вместе с ним и Санкт-Петербург. Солнце угадывается сквозь толстые одеяла туч, на улицы вышли дворники, начали шуршать листьями и сгребать на широкие лопаты конские каштаны, время постепенно близилось ко второму завтраку…

Я насторожился, далеко впереди на улице показался автомобиль, мчится очень быстро в нашу сторону, крепкий середнячок, работает явно на кристалле.

Иван и Василий, даже не взглянув в мою сторону, перестали таскать вещи в дом, встали за железным кузовом так, чтобы не достали выстрелами, оба сразу вооружились для ближнего боя.