Тсалмот - Стивен Браст

— Не знаю, что за пташка у них на вертеле, но вроде пахнет недурно.

— Да, пожалуй. Ладно, подождем, — решил я.

Мы устроились за столиком у задней стены. Шлюхи посмотрели на нас примерно как Лойош смотрит на дохлую теклу, передернули плечами и вновь предались скуке. Хозяин подошел к нам, мы заказали бутылку хорошего вина.

Я спросил:

— Доходяга, знаешь такого?

— Может быть.

Я выдал ему полуимпериал.

— Ага, — подтвердил он.

— Кивни мне, когда он появится.

— Собираешься убить его?

— Если бы я собирался его убить, как думаешь, я бы сделал тебя настолько идеальным свидетелем?

Он пожал плечами, вероятно, не предполагал, что я настолько умный.

— Будете его бить?

Я выдал ему еще один полуимпериал, он кивнул, ушел и вернулся с бутылкой и двумя чашками. Потом мы заказали у него несколько ломтей гусятины, которая оказалась пропитана вином до такой степени, что бедную птичку, вероятно, в нем утопили, впрочем, в компенсацию изрядно нафаршировав чесноком, лимоном и скальными грибами. Ели мы с аппетитом.

Хозяин сделал вид, что не замечает, как я скармливаю крошки сидящему под плащом Лойошу, а тот сообщил, что отныне он питается исключительно гусятиной, а моя обязанность — постоянно снабжать его этим блюдом. Я напомнил ему, кто в конторе хозяин, и за это был укушен, но не сильно.

Ждали мы так долго, что задумались уже о добавке гусятины, а может быть, лучше взять кетны, которая как раз крутилась на вертеле, — но тут хозяин поймал мой взгляд и кивнул, поскольку как раз вошел Доходяга. В заведении к этому моменту изрядно прибавилось народу: теклы, джареги, пара креот.

— Подождем чуток, — сказал я.

— Конечно.

Доходяга поднялся наверх с одной из шлюшек, которая выглядела симпатичной, во всяком случае, по драгаэрской моде, однако волосы у нее так и норовили вырваться на волю, дабы жить собственной жизнью. Мы взяли кетны — та оказалась слишком соленой, но неплохой, и готовили ее с теми же скальными грибами, что и гусятину. Наверное, просто прикупили по случаю большую бочку, но я решил, что как — нибудь попробую использовать сей ингредиент у себя в рецептах.

Через некоторое время Доходяга спустился обратно в зал, уселся неподалеку от барной стойки и взял себе пива. К этому моменту мы тут просидели чуть ли не весь день — сперва было пусто, потом людно, а сейчас народ уже начал расходиться по домам. Доходяга допил пиво и поднялся, мы тоже. Следом за ним мы вышли наружу, и Крейгар похлопал его по плечу. Он развернулся, а я встал у него за спиной и похлопал по плечу. Он вновь развернулся, увидел меня, начал было что — то говорить, наверняка насчет выходцев с Востока. Я спас его от возможных грубостей, спросив:

— Что ты знаешь о тсалмоте по имени Берет?

— Никогда о таком не слышал.

— А слышал о ком — то, кто лишился десятка фунтов хиши?

— Нет.

«Лойош, рядом никого?»

«Все в порядке, босс.»

Я сцепил руки в замок и врезал ему в челюсть. Его снесло к стене, а я придвинулся вплотную и достал нож.

— У нас тут, — сообщил я, — проблема восприятия. Понимаешь, вот я сейчас держу кинжал у твоей шеи, острие упирается тебе под челюсть под некоторым углом, и ты воспринимаешь меня как угрозу для себя. А это мешает нашим с тобой отношениям. Надо как — то это исправить. Я бы предложил вот что: ты мне расскажешь то, что я хочу узнать, продемонстрировав тем самым свою готовность перевести наши отношения в более дружественный вид. Тогда я уберу нож, и быть может, твое восприятие изменится. Что скажешь?

Он походил на всех прочих, кто оказался в подобном положении: коленки вместе, голова запрокинута, руки примерзли к бокам, ладони параллельно земле, пальцы растопырены.

— Уй, ля… — только и выдавил он.

— Так, понимаю тебя, — сказал я. — Но чтобы, знаешь ли, придать нашим отношениям прочную основу, думаю, ты должен сказать нечто большее. Или же, если ты желаешь катарсиса, это можно устроить, — и я чуть надавил на кинжал.

Я надеялся, что он спросит, что такое катарсис, и я охотно объяснил бы, однако Доходяга лишь пропищал, быстро — быстро, словно хотел высказать все, что мог, за те несколько мгновений, которые ему остались:

— Парень спросил меня, знаю ли я кого — то, кто может обрабатывать хиши.

Я убрал нож в ножны подмышкой слева.

— Ну вот, видишь? Отношения восстановлены. Почему он спрашивал об этом тебя?

— До Междуцарствия я занимался сохранением благовоний с помощью волшебства, так что кое — кого знал. Наверное, у меня все еще сохранилась некоторая репутация.

— Ты назвал ему имя?

— Все, кого я знал, уже мертвы.

— Расскажи мне об этом парне. Как его звали?

— Он не представился.

— Как он выглядел? Подробно.

Типов вроде Доходяги нужно только разговорить, а дальше слова сами льются.

— Он был джарегом. Чуть пониже меня, с таким широким ртом и плоским носом, и тощий, как, ну, в общем, очень тощий.

— Какие у него были волосы?

— Темно — русые, тонкая косичка сбоку. Слева.

— Где все это случилось?

— Прямо здесь, — указал он на дверь, из которой мы только что вышли.

Ястреблорды, они такие: что увидели, то запомнили. Вспомнив об этом, я добавил:

— Молодец. Я могу найти тебя, когда захочу, ты это понял?

Он кивнул.

— А сейчас ты забудешь о нашем разговоре, и ты никогда меня не видел, так ведь?

Он снова кивнул.

Я потрепал его по щеке. Часто так делаю. Часть моего имиджа крутого парня.

— До встречи, — проговорил я.

Бежать он не стал, но ушел довольно быстро, и даже оглянулся лишь однажды, уже на улице.

— Обратно в зал? — сказал Крейгар.

— Почему нет? Симпатичное местечко.

— Кетна пересоленная.

— В тебе