Андрей Уланов - Городская фэнтези-2006

Он сыграл отвлекающую роль в схватке Прорухи со столь же сильным колдуном и принял удар на себя. Вернее, она подставила его под удар, и прежде чем ей удалось пробиться к другой хорошо защищенной Чертовой Штуке, заключавшей в себе жизненную силу врага, муляж непоправимо пострадал.

Сама схватка выглядела чем-то нереальным, хотя происходила на фоне реальности, правда, выцветшей, как наскучившие старые обои, утратившей вкус, свежесть, краски, аромат. Реальность сохранила только обязательное частичное присутствие — некое напоминание о неизменных шаблонах смерти, под которые рано или поздно должно быть подогнано любое проявление силы, возомнившее себя живым.

Все начиналось на улицах города, под аккомпанемент автомобильных сирен, и ветер ощущался как удары крыльев летучих мышей, и солнце было замысловатым иероглифом, зачем-то скользившим по небу, и редкие деревья пытались удержать тени — руки торчали из земли, но тени вырывались из корявых пальцев и носились, пронизывая тела, наполняя их безумием, заставляя вещи умирать окончательно, и тьма настаивала на возвращении…

Так вещь исполнила свое предназначение, а он снова стал маленьким и слабым. С тех пор в его груди появилась дыра напротив сердца и больше уже не зарастала. Сквозь эту дыру была продета нить Прорухи, вдоль которой он мог брести — будто ослепленный вьюгой пробирался через заснеженные руины. Он задавался вопросом, чего стоит жизнь, в которой нет ничего своего, кроме точки сознания — средоточия сожаления и безысходности.

Был день, когда, как он ошибочно решил, ему удалось ускользнуть от Прорухи. Это напоминало старую сказку о страшном доме ведьмы в дремучем лесу, где заблудившиеся дети ожидают своей участи — быть съеденными. А он уже давно чувствовал себя съеденным — там, на перекрестке. Но это не изменило ужасной сущности ожидания.

И вот он шел по лабиринту города, и дыра в груди как будто затянулась паутиной, и паутина дрожала, издавая самую тихую музыку на свете. Музыка заключала в себе некое эхо прежней жизни и прежней любви — теперь, конечно, невозможных. Он шел к женщине, из-за которой уже умер однажды.

Он увидел ее в сквере, где они когда-то часто гуляли вместе. Она постарела, морщинки легли под глазами. Она держала за руку мальчика. Она выглядела как человек, который тщетно пытается обрести покой и ради этого готов обманывать даже самого себя.

Он открыл рот и беззвучно закричал, чтобы боль не разорвала его на куски. Та, которую он любил больше жизни, была абсолютно недосягаема. Он стал ровесником собственного сына.

Он поймал ее взгляд — она настороженно посмотрела в его сторону. Должно быть, увидела нечто пугающее: карлика, застывшего с ужасной гримасой на лице и безумными глазами. Именно карлика, а не ребенка. И в то же время у нее появилось необъяснимое предчувствие, что она его откуда-то знает и будет помнить об этой мимолетной встрече до самой смерти. Он излучал боль и заражал страданием, он был как-то связан со старой, едва затянувшейся раной в ее сердце. Тень упала из прошлого. И что-то вернулось. Расцвело, будто черный цветок, наполнив все тело своим мертвящим ароматом, кожа сделалась дряблой, волосы сплошь седыми, кости хрупкими. Старость пришла внезапно, как выпавший за ночь снег…

А он понял, что и эта встреча произошла не по его воле. Только еще одна пытка — возможно, последняя. Правда, он не узнает зачем. Мир был устроен так, что некоторые вопросы — самые важные — остаются без ответов. Мир страданий, вины, страха, пустоты, одиночества. От всего этого негде было спрятаться, кроме как в смерти. Но он отказался от последнего пристанища.

И, значит, ему некуда было деваться. Проруха, забравшая спасительную любовь, заодно забрав и смерть, кривлялась у него за спиной, радовалась обретенному наследнику, но, возможно, она тоже была всего лишь чьей-то вещью.

Он задергался, словно искалеченное точным ударом животное, однако это не было сопротивлением — только судорожной реакцией, а затем им снова овладело медленное, неотвратимое, покорное движение.

Его ожидало «детство», в конце которого он, может быть, увидит, как будут умирать дряхлыми стариками те, с кем он сыграет в их первые игры. И еще его ожидала «мать», которая дала ему эту жизнь и подвела к двери в ад. Он не хотел идти с нею еще дальше.

Но пришлось.

Вадим Проскурин

История одного пророчества

Первым, кто заметил в моем будущем что-то неладное, была моя жена. Я уходил на работу, она вышла в прихожую, чтобы закрыть за мной дверь, мы поцеловались, и вдруг она отстранилась, посмотрела мне в глаза пытливым взглядом и задумчиво произнесла:

— Что-то не так.

— Что? — спросил я.

— Не понимаю. Что-то нехорошее в ближайшем будущем. Сегодня или завтра.

— Проблемы на работе? Несчастный случай?

— Не вижу… Что-то плохое. Будь осторожен.

Она поцеловала меня еще раз, и я пошел на работу.

По дороге на работу никаких происшествий не случилось. Никто из попутчиков ни о чем плохом меня не предупреждал. Впрочем, я ни с кем и не соприкасался достаточно тесно, чтобы вызвать случайное прозрение. Зимой, когда все укутаны в дубленки и шубы, ездить в метро скучно. То ли дело летом, когда каждая поездка оставляет в памяти целый калейдоскоп картинок личной жизни случайных попутчиков. Иногда даже предоставляется возможность сделать доброе дело, поделившись со своим ближним ценной для него информацией.

Я не рассчитывал, что сегодня мне представится такой случай, но он представился. Это произошло в самом конце пути, когда я уже поднимался по ступеням парадного подъезда нашей конторы. Чуть впереди меня шла девушка в роскошной горностаевой шубке и щегольских сапожках на невероятно высоком и тонком каблуке. Как только она не падает в такой обуви на гололеде?

Едва я об этом подумал, девушка поскользнулась, и, если бы не моя помощь, она обязательно скатилась бы с лестницы. Но я успел. Одной рукой я подхватил ее под локоток, а в другую руку она вцепилась своими острыми коготками, один из которых оставил на моей ладони небольшую царапину.

— Спасибо, — сказала она. — Извините.

— Не за что, — улыбнулся я, стараясь не обращать внимания на расцарапанную руку. — У вас проблемы с машиной, вечером она не заведется.

Девушка нахмурилась, но тут же просветлела лицом.

— Точно! — воскликнула она. — Я все время забываю выключать габариты. Большое спасибо. А у вас…

Она нахмурилась и некоторое время задумчиво смотрела на мою руку, которую все еще сжимала в своей.

— Не знаю, — сказала она. — Но у вас серьезные неприятности.