Роза Иллиана (ЛП) - Швартц Ричард

— Когда начнется битва, дайте ему немного своей крови, — тихо посоветовала ей девушка-бард. — Тогда он будет вас знать. Не сопротивляйтесь и позвольте ему действовать. — Она опустила взгляд на свой клинок. — В этом эти мечи похожи. Когда дело доходит до убийства, они лучше знают, что делать.

Она посмотрела на Бликса, который с тревогой взирал на Гренски и Каменное Сердце.

— В кого верите вы? — тихо спросила она.

— Во всех и ни в кого, — выдавил майор. — Я склоняюсь перед ними, но не хочу и не могу их любить.

— Вы боитесь их? — спросила девушка-бард, а Гренски удивленно поднял глаза на майора.

— Да, — хрипло ответил Бликс. — Видимо, так и есть.

Зиглинда указала Ледяной Защитницей на черный клинок Зокоры.

Тогда это меч для вас, — сказала она. — Возьмите его для битвы, думаю, Зокора простит вас.

— У меня уже есть меч, — чопорно ответил Бликс, в то время как позади них разведчик на верхушке дерева снова затрубил в рог. — Его будет достаточно. Зачем мне менять свой клинок?

— Потому что нам нужно любое преимущество, — сказала Зиглинда, ее зеленые глаза буравили его. — Возьмите его.

«Почему бы и нет», — с горечью подумал Бликс и наклонился, чтобы поднять черный клинок.

Он был лёгким, как перышко, и прохладно и успокаивающе лежал в руке.

— Он слишком короткий для меня, — пожаловался он.

— Это не помешает, — сказала Зиглинда. Прозвучал еще один сигнал рога, и все трое посмотрели в сторону фронта. Девушка-бард сглотнула. — Мне нужен ещё один, добродушный и праведный человек. Есть ли в этой потерянной роте кто-нибудь, кто подходит под эти требования?

— Немногие, — признала Гренски. — Иначе их бы здесь не было.

— Аврон, — ответил Бликс.

Штаб-сержант удивленно посмотрела на него.

— Почему он?

— Он уделил время маленькой девочке и утешил ее. — Он указал на повозки с припасами, перед которыми ребенок — единственный из беженцев, выживший после отравления, — играл в траве и собирал лютики для плетеной короны. От этого зрелища у него сжалось сердце, и он тяжело сглотнул. — Почему вы ищете такого, как он?

— Мне ещё нужен кто-то, кто будет использовать мой меч, — ответила Зиглинда. — Я не могу одновременно держать знамя и сражаться. Мне нужен кто-то, кто будет стоять рядом со мной и не отойдёт. Она обещала, что будет защищать нас обоих. Вот только она щепетильна в том, кто использует её в сражении.

— Она? — спросила Гренски.

— Да, — ответила девушка-бард, слегка приподняв меч. — Она. Она сказала мне, что среди них есть только две женского рода. Ледяная Защитница — более разумная из них, а вторая — ханжа.

— Говорит ваш меч, — с сомнением повторил Бликс.

— Именно так, — ответила Зиглинда, не сводя с него взгляда. — Где я могу найти этого Аврона?

— Здесь, — сказала Гренски и махнул сержанту рукой.

Тот подошел и отдал честь.

— Вы должны помочь этой сэре, — сообщил ему Бликс.

— Прекрасным сэрам я всегда готов оказать любую услугу, — подмигнул сержант. — Но не кажется ли вам, что сейчас это несколько некстати?

— Вот, — сказала Зиглинда и вложила ему в руку свой меч. — Все остальное она сама вам объяснит, — добавила она, когда глаза сержанта расширились.

— Какая нам от них польза, от этих мечей? — тихо спросил Бликс. — Они сделают нас бессмертными, как генерала Копья?

— Нет, — ответила девушка-бард. — Для этого нужен Искоренитель Душ. Бессмертными они нас не сделают, зато намного более смертоносными. — Она пристально посмотрела на трех солдат зелеными глазами. — Мы выиграем эту битву, — сказала она. — Знамя поможет нам, как и эти мечи. Остальное мы должны сделать сами. — Вдалеке послышался приглушенный бой барабанов. — Началось. — Она повернулась и решительно зашагала прочь, сержант Аврон шел за ней по пятам, все еще недоумевая.

Старая Энка вышла из палатки Бликса с чашкой чая в руке и посмотрела в сторону фронта, затем подошла к Бликсу и Гренски. Она бросила взгляд на три меча, воткнутые в землю.

— Вы что-то хотели? — спросил Бликс, гадая, не выпила ли она снова весь его чай.

— От тебя пока ничего, — ответила ведьма и повернулась к Гренски. — Ты ведь хорошо ладишь с этим грифоном, верно?

— Она меня еще не съела, — ответила Гренски, бросив на старую Энку подозрительный взгляд.

— Тогда иди к ней и скажи, чтобы она бросила несколько масляных ламп на катапульту, которую они хотят установить за тем холмом.

— Там? — с сомнением спросил Бликс, глядя в сторону холма. — Даже если бы у них была сотня волов, их было бы недостаточно, чтобы затащить туда катапульту.

— Если бы у них были только волы, то ты был бы прав, мой мальчик, — мягко сказала старая Энка. — Но раз уж ты стоишь здесь, то можешь сказать, когда мне лучше всего вызывать духов.

— Каких духов? — спросил сбитый с толку Бликс.

— Твоих товарищей, которые пали здесь, — с улыбкой ответила старая Энка. — Как думаешь, почему я посоветовала тебе разбить лагерь здесь? Легион уже один раз здесь сражался.

— Правда? — слабо спросил Бликс.

— Да, — кивнула старая Энка. — И они победили, точнее в конце их осталось больше, чем нас.

— Вы в самом деле хотите… — прошептала Гренски, крепче сжимая в руке рукоятку Каменного Сердца.

— Ах, — рассмеялась ведьма. — Если бы я действительно могла это сделать, нам бы не пришлось здесь сражаться!

Но я могу сделать так, чтобы выглядело, будто они пришли вам на помощь. И поскольку они действительно похоронены здесь, это будет… скажем так… немного убедительнее, чем обычно. — Она широко улыбнулась. — А ты знаешь, мой мальчик, какой убедительной я могу быть!

«Да», — подумал Бликс и почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь. Именно так и было.

— Сколько здесь похоронено? — тихо спросила Гренски.

— Точно не помню, — ответила старая Энка. — Посчитайте деревья вон там, на холме. Когда легион ушел, я пришла сюда и почтила память их погибших солдат, посадив по одному такому дереву в каждую могилу. Чтобы их души нашли здесь приют… потому что они хорошо и достойно сражались.

— Но… разве они не были вашими врагами? — спросил Бликс.

— Я — хранительница, — просто ответила старая Энка. — Мы редко встаем на чью-либо сторону.

— Но сейчас… — сказал Бликс, и ведьма кивнула.

— Да, — сказала она. — Я приняла решение. Иначе ты бы здесь не стоял.

Она оглянулась на деревья, которые стояли там, защищая повозки с припасами.

— Со знаменем, песней барда, тремя посвящёнными богом клинками и мои заклинанием… — Она посмотрела на Бликса и подмигнула ему. — Кто знает, что случится, когда я их призову.

Возможно, Сольтар и в самом деле выпустит их. — Она заглянула в свою чашку, допила чай и улыбнулась. — Твой чай хорош, майор, — сказала она. — Вы позволите налить добавки?

Они оба смотрели ей вслед, пока она шла обратно в палатку, затем Гренски заметно вздрогнула.

— Она похожа на мою маму, — прошептала она, — но, признаюсь, она меня пугает. — Прозвучал новый сигнал, и Бликс обменялся с ней взглядом.

— Время пришло.

— Тогда не будем заставлять их больше ждать, — сказала Гренски, и они направились к фронту.

«Эта местность идеально подошла бы для имперской оборонительной станции», — подумал Бликс, оглядывая позиции роты. С трех сторон холм обрывался отвесным склоном с выветренной породой, образуя равнину в форме грубого квадрата. «Или кулака с оттопыренным большим пальцем», — подумал он. Потому что в тылу, где стояло большинство старых дубов, имелся своего рода выступ. Теперь нашлось и объяснение, почему они стояли примерно на одинаковом расстоянии и были почти все одинаковой высоты. Там же стояли и повозки с припасами. Бликс никак не мог выбросить из головы образ девочки, играющей перед повозками, из-за чего он чуть не плакал. Он украдкой вытер глаза и снова посмотрел на деревья.

Их было семьдесят восемь. Бликс в недоумении покачал головой. Он вспомнил голову варвара в огороде ведьмы, которая, как оказалось, была не более чем палкой с нанизанной на нее тыквой. Ему было все равно, как ей удается создавать такие иллюзии, но он договорился с Гренски о сигнале для ведьмы: когда раздастся боевой клич легиона. Он посмотрел в сторону Зиглинды, которая стояла на небольшом выступе и разговаривала с сержантом Авроном и щитоносцами. Гренски должна была уведомить роту, что знамя легиона также призовет на помощь товарищей из давно минувших дней, причём верному солдату императора — императрицы, поправил он себя, — нечего их бояться.