Елена Первушина - Стёртые буквы

Кстати, Рависса не собиралась в Олень-камень, и Ксанте предстояло впервые с того времени, как она поселилась на болотах, обходиться без помощи и советов своей новой подруги. Впрочем, жрица вскоре нашла решение: Лакмасса несмотря на весь свой божественный статус осталась простой любопытной девчонкой и любила поболтать. Дюмос также решил сопровождать Лакмассу и охотников, а Керви остался готовить экспедицию — если колонисты и их спасители хотели успеть на встречу с «Ревуном», им надо было отплыть не позже, чем через три декады. Тем более что Керви не знал, что творится на болотах после наводнения, и хотел выступить в дорогу пораньше. Решено было, что они отплывут, как только Ксанта, Дреки и Дюмос вернутся из Олень-камня. Жрица понимала, что это был ее единственный шанс узнать, что означало второе слово, вырезанное на коре дерева на Оленьем острове, и дала себе слово этого шанса не упустить. Дело могло быть пустяшным, ошибкой, ложным подозрением, но могло оказаться и очень важным не только для колонистов, но и для всех обитателей Хамарны, а возможно, — и всего Пришеламья. До сих пор никому еще не удавалось договориться хоть о чем-то с Людьми Моря. Но если это все-таки возможно, если кто-то смог сделать такое в одиночку, хотя бы для осуществления собственных планов, значит, быть может, однажды настанет время, когда и целые города смогут заключить с морскими разбойниками мир. Впрочем, тут было очень много «если» и «может быть», и Ксанта решила побольше смотреть, слушать, спрашивать и думать, но не строить пока никаких планов и не принимать решений.

Лакмасса вновь переоделась в свое парадное платье с солнышками и отправилась в путь все на тех же солнечных носилках. Дорога заняла всего два дня, но далась всем нелегко. Тропы все время вились по склонам холмов, а сами холмы становились все круче и все суше. Лакмасса проводила большую часть дня вцепившись в носилки, — мужчинам никак не удавалось удерживать их горизонтально, а идти пешком Лакмассе не позволял обычай. Ксанта от непрерывных карабканий по крутым склонам снова расхромалась, так что ей было не до вопросов и не до мыслей.

До Олень-камня они добрались к вечеру второго дня, уже в темноте. Снова, прежде чем войти в поселок, всем пришлось пройти через огненные ворота. Лакмассу торжественно проводили в дом ее сестры, мужчины раскинули для себя шатры прямо на центральной площади. Дреки поставил шатер для Ксанты, а сам ушел ночевать к Дюмосу и другим охотникам.

Наутро Ксанта смогла наконец рассмотреть деревню, в которую так стремилась. Поселок расположился на берегу озера с поразительно чистой, серовато-голубой водой, под защитой высокого холма с песчаным обрывом. На самой его вершине над озером лежал огромный серый камень, тот самый Олень-камень, в честь которого поселок получил свое название.

Ксанта хотела уж попросить Дюмоса помочь ей найти Ортана, но подойдя к шатрам, с удивлением обнаружила, что мужчин там нет. Тогда она пошла вдоль по главной улице, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо, но не только не нашла охотников из Темной Речки, но и вообще не увидела мужчин — лишь женщины во дворах кормили свиней, да готовили еду. К счастью, на берегу озера Ксанта встретила Аркассу и Лакмассу: те собирали ракушки на завтрак. Девушки охотно объяснили жрице что происходит:

— Стадо артунов видели неподалеку. Потому все мужчины ушли.

— На охоту?

— Нет, нет, — Лакмасса затрясла головой. — Артуны — они особые, они не нам, они прежним людям принадлежат. Прежде чем на них охотится, надо из леса Злых Людей прогнать. Это нынче вечером будет.

— Постой, постой, ничего не понимаю! — взмолилась Ксанта. — Аркасса, может ты объяснишь, а то мне божественную речь твоей сестры не уразуметь!

Лакмасса смущенно опустила глаза, а Аркасса засмеялась:

— Она вечно болтает, не думает, слышат ее или нет! По обычаю полагается прежде, чем на артунов охотиться, Злых Людей отогнать. Конечно, сейчас никаких Злых Людей в лесу нет, это они прежде были. Но так уж повелось. Охотники в лес ушли, оденутся там пострашнее, а потом набегут. А мы их отгонять будем, кричать, факелами махать, камни кидать. Разгоним, тогда они смогут смело на охоту идти, вот и все.

— А, теперь понятно. В самом деле все просто, а я недогадливая. Дреки тоже с ними пошел?

— Ага, даже поздороваться ко мне не зашел. Важный очень стал. — Фыркнула Аркасса. — А вы, выходит, одна остались? Пойдемте к нам завтракать, Агрисса такой суп из ракушек готовит — объедение!

И все трое отправились к Агриссе — бабушке Аркассы, той самой богачке, которая каким-то таинственным образом купила Дюмоса. На первый взгляд дом не выглядел особенно богатым, да и хозяйка была одета точно так же, как и все женщины в поселках Болотных Людей. Правда, поначалу она пыталась сохранять суровое выражение лица и держаться с большим достоинством. Но стоило Ксанте похвалить суп из ракушек с водорослями и съедобными лишайниками (а он и впрямь заслуживал похвалы), как Агрисса тут же оттаяла и оказалось, что поболтать она любит не меньше, чем Лакмасса. Очень скоро Ксанта стала счастливой обладательницей полудюжины рецептов приготовления самых разных блюд из ракушек, водорослей, лишайников и водяных жучков. Решив не упускать такого случая, жрица тут же спросила почему камень на вершине холма над селением называют оленем.

— Давно так повелось, — уклончиво ответила Агрисса, но в глазах у нее загорелся лукавый огонек, которого Ксанта не упустила.

— А история об этом какая-нибудь есть? — спросила она.

— История… — задумчиво протянула Агрисса. — Не знаю даже, как сказать. Это не история, это словно сон на яву видишь. Словно в тумане идешь и зарубки на стволах ищешь.

(«Вот уж точно!» — восхитилась про себя Ксанта.)

— Ты — самринас, тебе и понимать надо, — продолжала Агрисса. — Я-то не понимаю. Тебе бы с дедом моим поговорить, с Таланом, только нет уже его. Он хороший был человек — высок, волосом черен, и глаза, словно не нашего житья. Говорят будто дед его бабки жену от Злых Людей украл, из-за Потерянного Пояса, и у нее такие глаза были. Мой дед на охоту ходил, словно летал, будто ястреб с высоты зверя видел, и лес ему был, как открытая душа. И вот, бывало, к нему эта песня про Олень-камень приходила. Словно волна в грудь била. Может, в лесу где ее слышал, не знаю. Только говорили, что если где у соседей в нашем селении был раздор, дед мой просил позвать их к себе в тот час, когда застигнет его эта песня. И песней своей, словами своими всех мирил тогда.

— Споешь мне? — попросила Ксанта. — Я в долгу не останусь, песня дара требует.

Она сняла с шеи ожерелье из кожаных ремешков, оплетающих солнечный камень, — еще один подарок Андрета — и положила перед старухой.