Константин Мзареулов - Зачарованный мир

– Таким образом, – закончил Сумук, – дня через два-три вся Орда волей-неволей соберется на средней дороге. Мы, со своей стороны, к тому же времени сосредоточим все наше войско на Пустынном Перекрестке. Вот здесь.

– Хорошее место, – одобрительно заметил Нур-Карахан. – Там три дороги пересекаются, а за спиной, всего в десятке верст, река течет. Илан-чай.

– Вот то-то, – поддакнул Пушок. – А у сюэней всей воды – только в повозках, потому как колодцы да источники мы им уже того… немного потравили.

– Ясно, – сказал Ползун. – Стало быть, у Тангри-Хана остается единственный ход – отбросить одним ударом наше войско и пробиться к реке. Иначе они просто от жажды передохнут. Главное, нет у них времени ждать пять дней, пока проклятая свадьба Озириса начнется! Хороший план.

Они тут же составили приказ для Горуглу, который командовал в Джангышлаке: выступить всеми силами по восточной дороге, оттесняя сюэней к Пустынному Перекрестку. Ползун собственноручно начертал внизу листа: «Повелеваю исполнить». Приказ царь припечатал перстнем, и гонцы на посыльных драконах отправились в путь.

Сразу после этого в шатер вошел Веромир, воротившийся из повторного налета на затерявшихся вдоль нижней дороги ордынцев. Змиевский князь радостно доложил, что враг совершенно не ждал нового нападения, сопротивления оказать не смог, и теперь уцелевшие сюэни – не больше половины начального количества – в панике бегут на восток, бросив обозы и раненых.

– Славно-славненько. – Довольный Ползун потер руки и на радостях начал было оборачиваться медведем, но вовремя спохватился. – Полезное это дело – небольшой успех перед главной битвой. Наши солдатики приободрятся, вражьих бандитов страх разберет. – Он ухмыльнулся. – Ну да ладно. А дальше-то, как сойдемся у Перекрестка, что думаете делать?

Алберт дипломатично ответил: дескать, зависит сие от того, как враг расположит свои тумены – тогда, мол, и можно будет выбрать наилучшую линию поведения. Но, в общем, все воеводы полагали, что лучше бы первыми в атаку не лезть, а действовать, как учил Джуга-Шах: выманить врага вперед, измотать его, выбить твердой обороной лучшие полки сюэней, а уж потом обрушиться на ослабленные фланги свежими засадными корпусами. В первую же линию обороны, то бишь на верную смерть, надлежит поставить полки вчерашних раскольников из Древлеборска, Тигрополя, Волчьегорска – этих-то чего жалеть…

– И еще немаловажно, – хмуро сказал Сумукдиар, – как можно скорее прикончить Иштари с Тангри-Ханом. Сразу три четверти хлопот с плеч долой.

– Вот и займись, – буркнул тоже помрачневший Ползун. – Боле некому.

– Я уж собрал себе отряд из магов, человек тридцать, – сообщил гирканец. – Как завяжется битва – ударю по вражеской ставке.

Царь пристально поглядел на него, сочувственно мигнул обоими глазами и пожелал возвратиться из этого наскока живым и, по возможности, без большого ущерба для здоровья. Потом монарх дал понять, что настало время для других дел, и молодые князья, откланявшись, вышли на свежий воздух.

– Чудно-то как, – блаженно дотянулся Златогор. – Ночь, звезды, костры вокруг.

– Кажись, чуть прохладнее стало, – удивился Пушок, набрасывая кафтан на плечи. – Куда завалимся, мужики?

– Давайте ко мне, – предложил Веромир. – Я один, никто не помешает… Сумук, ты с нами или к ненаглядной подашься?

– Да она пока в Средиморье, последние полки через море гонит, – уныло отозвался джадугяр. – Только завтра обещала быть.

В шатре Веромира было тесно, но уютно. Они устроили сквозняк, сидели кто на чем, потягивали холодное винцо закусывали копченым окороком и соленой рыбкой. Разговоры волей-неволей возвращались к сражению, что должно было разразиться дня через два или три.

– Как насчет твоей новой тактики, все ли полки освоили? – озабоченно спросил Борис Туровский. – Мои воеводы докладывали, что у них все в порядке.

– У твоих нормально, – кивнул Сумукдиар. – Другие тоже учатся. Должны успеть.

Он вздохнул, опустил лицо на ладони, внезапно почувствовав, как страшно устал за последние месяцы. «Ничего, еще немного, и можно будет отдохнуть, – подумал он. – Махнем с Динамией куда-нибудь в хорошие края, где нет войны… Как там моя девочка? Скорее бы ее увидеть!»

– Очень хочется знать, как это дело кончится, – признался вдруг Веромир.

– Ты не оригинален, – хохотнул Пушок. – Всем того же хочется.

– Врете, братишки. Точнее, лицемерите, – меланхолично заявил князь Борис Туровский. – Не того вам знать надо, чем это кончится. Вам до смерти хочется услышать, что война завершится нашей победой.

– Верно, именно так. – Веромир одним глотком проглотил содержимое пиалы. – Жаль, у меня с ясновидением плохо, не могу я в нужный момент в грядущее заглядывать. А как ты, Сумук, видел чего-нибудь?

Хмыкнув, гирканец развел руками и поведал, что видеть-то видел, да ничего толком не понял. По большей части магическое зрение приносило сквозь завесу времени картины грандиозной мясорубки, в которой столкнулись десятки тысяч одетых в броню воинов. Он видел гибнущих людей, хрипящих в агонии коней, драконов и мамонтов, видел пропитанную кровью и заваленную трупами степь вблизи Пустынного Перекрестка. Четырежды за минувшие ночи он видел себя стоящим с мечом в руках над чьим-то распластанным трупом, однако чутье подсказывало, что было то не завершение, но только самое начало битвы. Всего лишь два раза Сумук сумел вызвать из грядущего сцену своей схватки с Тангри-Ханом, однако эти образы не сулили ему ничего доброго: повелитель Орды, хоть и лишился волшебного шлема, едва ли не беспрепятственно хлестал гирканца своим оружием, а меч Сумука никак не находил прохода через защиту врага.

– Это как понимать?! – взвился Пушок. – Иштари, значит, кто-то из нас положит, а после этого скотина Тангри тебя зарубит? На хрен нужен нам такой поединок! Убьешь колдуна-гермафродита, а в тыл к сюэням не суйся.

– Тогда он ударит ваджрой по нашим боевым порядкам, – грустно возразил гирканец. – Лучше уж я задержу Тангри-Хана, пока войско станет бить сюэней обычным оружием. Меньше вреда он причинить сумеет, да! А может, и сама ваджра на мне часть силы потеряет – двойная выгода получится.

Друзья принялись наперебой обсуждать, как лучше поступить при таком раскладе, чтобы и Тангри-Хана укокошить, и Сумуку в живых остаться. Златогор яростно доказывал: дескать, гирканцу ничего страшного не грозит, потому как смерти своей он так и не увидал – глядишь, вничью поединок завершится. Веромир же объяснял, что ясновидение – штука, конечно, занятная, да только не всегда правду показывает. Ведь еще кельтский друид Варсафий аж тысячу лет назад доказал, что грядущее неоднозначно и зависит от неисчислимого количества случайных событий. А потому неизвестно, как все обернется в действительности.