Александр Розов - Дао Кенгуру

– Не очень похожа. Это и странно.

– Значит, по-твоему, она исключение, а остальные похожи?

– Вообще-то, нет, – признал лейтенант, – остальные, вроде, тоже исключения.

Майор Уоткин хмыкнул и развел руками.

– Тогда, Шайни, твоя теория ни к черту не годится.

– Да, наверное, не годится. А у тебя, Рич, есть про это теория?

– Есть. Но это не теория, а скорее ощущение.

– Поделишься? – нетерпеливо спросил лейтенант.

– Поделюсь. Знаешь, Шайни, по-моему, это не боевики, а хиппи.

– Кто-кто?

– Хиппи, – повторил майор Уоткин.

– Ты что, командир? Хиппи другие, в джинсах, с повязкой на лбу, мирные, никого не обижают. «Make love not war», знаешь? Вот, вернемся домой, ты съезди в Тофино, это недалеко от тебя, там община хиппи. От Ванкувера паром на остров, а дальше…

– Шайни, я знаю. Я там с Джуди познакомился.

– Что-что?

– Что слышал. Моя жена в юности была хиппи, поэтому я информирован.

– Вот, черт… – искренне удивился лейтенант Дэфф, – …Что, правда, она была хиппи?

– Правда, Шайни. И в Лантонской хартии есть фразы, почти в точности такие, какие я слышал от Джуди по поводу моей службы. Она и теперь иногда так говорит.

– Рич! – взмолился лейтенант, – Я ни черта не понял!

– Тогда слушай. У хиппи такая доктрина: человек должен быть свободным. Красота и свобода это одно и то же. Поступки достойного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую ценность. Такие принципы идеальны, они – фундамент коммуны хиппи. Те, кто проводит в жизнь другие принципы – ошибаются.

Лейтенант Дэфф сосредоточенно почесал свою рыжеватую ирландскую швелюру.

– Черт, целая философия, а я думал, хиппи просто курят травку и пляшут под гитару.

– Да, Шайни. Движение хиппи основано в конце 1950-х не юнцами, обкурившимися марихуаной, а серьезными философами, литераторами, и психологами. Мне кажется, Лантонская хартия добавила к доктрине хиппи только одно, в самом конце.

– Что же добавила эта хартия?

– …И они должны умереть, – спокойно сказал майор.

– Кто – они? – не понял Дэфф.

– Те, кто проводит в жизнь другие принципы. Практику мы видели на Тинтунге.

– Ух, чертова кочерга… – лейтенант снова вцепился в свою шевелюру, – …Вот тебе и марихуана под гитару. Рич, а почему мы живы? Мы же тоже проводили принципы.

– Ничего мы не проводили, Шайни. Мы сидели больше ста дней в нейтральной полосе между нези и хабиби, а потом нези отпихнули нас в сторону.

– Бред какой-то… – уныло заключил лейтенант, – …Я себя сейчас чувствую, будто сам обкурился марихуаной. Будто вообще все не на самом деле, а по пьяни мерещится.

Майор Уоткин слегка скривился и махнул рукой.

– Забей на это, как говорит в таких случаях моя жена.

– Не получается забить, Рич. Мы ведь снова болтаемся в такой нейтральной полосе.

– Нет, Шайни. Тут другое. Тут умные сингапурские китайцы все продумали. Они сюда привезли совсем других хабиби. Никаких тебе коллективных намазов, никаких черных мешков на тетках. Просто какие-то индонезийцы приехали поработать на сингапурцев, которые платят лучше, чем дома. Но формально они мусульмане, так что руководящее указание Специальной Миссии ООН о толерантности к исламу в Океании соблюдено.

– И что, нези их не тронут?

– Похоже, что не тронут.

– Странно все это… – протянул лейтенант, осмотрелся, и добавил, – …Командир глянь: Голлум возвращается. И не один.

– Вижу. С ним вчерашняя дамочка-археолог из разведки янки, а кто этот мужик…

– Может, еще один археолог из той же конторы? – предположил Дэфф.

– Может быть… – согласился майор, – …Так, дамочка с мужиком нацелились в гости к сингапурцам. Шайни, скажи нашим парням, чтоб пропустили этих без вопросов, иначе ввяжемся в какую-нибудь секретную хрень, и придется заполнять кучу бланков.

…

Через несколько минут Голлум присоединился к Виолете Риос, тоже разлегшись со своим ноутбуком на крыле летающего катамарана. А спецагент Джоан Смит и пилот-рикша Джерри Маккормак без помех и без проверки ID вошли в ворота Маленького Сингапура. Первыми словами Маккормака были:

– Не так плохо устроился пролетариат Индонезии на буржуазно-китайские деньги.

– Симпатичный городок, – согласилась спецагент Смит, разглядывая 5-этажные дома-коробки простого, но продуманного дизайна (небоскребы по меркам Полинезии) и чистенькие улочки, с высаженными по точной разметке полосами пушистых кустов какого-то цветущего растения. По бокам территории стояли внушительные ангары, в которых, вероятно, что-то производилось. Можно было услышать негромкие и четко повторяющиеся звуки работы каких-то машин. Работа, понятно, круглосуточная…

…И охрана на улице тоже работала круглосуточно, в чем гости убедились, когда к ним быстрым шагом подошли два персонажа в униформе, похожей на старую британскую полицейскую. Это были китайцы, рослые как скандинавы. Один – постарше и немного потолще в области пуза, а второй – помоложе и пошире в плечах.

– Здравствуйте сэр, здравствуйте мэм, – произнес тот, что постарше, профессионально «удерживая» взглядом все потенциальные движения гостей, – я хотел бы пожелать вам доброго вечера, и помочь чем-то, если вы кого-то или что-то ищете. Мы вместе с моим младшим сотрудником выполняем работу внутреннего сервиса, и помогаем тем, кто по какой-то достойной причине зашел в жилую зону поселка. Это наша обязанность.

– Все понятно, – с улыбкой ответил Маккормак, – я очень рад, что за порядком в вашем поселке следят такие вежливые и профессиональные люди, как вы. А что касается цели нашего визита, то мы хотим засвидетельствовать свое доброе отношение к господину Тянцай Баоцзю, который, как мы знаем, прибыл на Раротонга вчера утром.

– Простите, сэр, – сказал старший китаец из «внутреннего сервиса», – но, увы, я не знаю господина Танцай Баоцзю. Возможно, вы ошиблись с местом поиска?

– Нет, дорогой друг, я не ошибся. Ваша дисциплина в вопросах информации достойна всяческой похвалы, но будет правильно, если вы позвоните господину Гунтао Цзечи, директору поселка, и передадите для господина Танцай Баоцзю, что здесь Жерар.

– Жерар, это вы, сэр?

– Вы проницательны, дорогой друг. Я – Жерар и мне нечего больше сообщить о себе.

– Хорошо, мистер Жерар, ждите, не уходите никуда, я свяжусь с господином Гунтао.

С этими словами, сотрудник «внутреннего сервиса» сделал шаг в сторону, снял с пояса трубку, ткнул одну из кнопок вызова и стал тихо общаться с кем-то по-китайски. Этот процесс продолжался минут пять, потом сотрудник сделал обратный шаг, поклонился Маккормаку, и произнес.

– Глубокоуважаемый мистер Жерар. Мне поручено проводить вас и вашу спутницу, и засвидетельствовать, что господин Танцай Баоцзю и господин Гунтао Цзечи довольны возможностью предложить вам совместный ужин в их компании.