Инна Георгиева - Колыбельная для Титана

Да так и замерла, прижавшись спиной к дверце «лексуса». Потому что передо мной с кривой, обещающей мало хорошего рожей стоял Богдан. В переднике. Таком, знаете, строительном: в краске, известке и других плохо идентифицируемых пятнах. А за ним — с лицом «не убивай, батька!» замерла Полина.

Это было странно. Причем для них обоих.

— Привет, — осторожно поздоровалась я. — А у нас ремонт?

— У тебя, — поправил братец. — В комнате.

Никогда не подозревала, что в его организме скрываются такие бездны злорадства!

— Что? — сипло выдохнула в ответ.

Полина с жалобным видом закусила губу и ловко вытянула из-за спины блюдо с горкой печенюшек.

— Будешь? — спросила с надеждой.

Ясно! Меня решили не только оставить без жилья, но и отравить. Видимо, чтобы долго не мучилась.

— Да не переживай ты так, — совсем уж по-злодейски «успокоил» Богдан. — Я почти закончил. В коридоре спать не будешь.

И заржал смехом Доктора Зло. Я метнула в него офигевший взгляд и, не дожидаясь, пока Георгий выудит мой рюкзак из багажника, ломанулась в дом.

— Куда же ты, сестренка? — припустился следом братец. — Неужели так не терпится оценить результаты моих стараний?!

Я молча сунула ему кукиш под нос и, перепрыгивая через три ступени, практически вознеслась на третий этаж. Распахнула дверь с такой силой, что она ударилась о стену, и застыла на пороге. Челюсть сначала отвисла, а потом со стуком упала на розовый ковер. Моя комната… ну, не то чтобы сильно отличалась от своей предыдущей версии — такая же розовая и в жутких рюшечках. Вот только обои поменялись.

— Единороги?! — прохрипела я, медленно оборачиваясь к моему потенциально мертвому брату. — Розовые единороги?! Почему именно единороги?!

— А потому что Вася! — коротко ответил Богдан.

Клац! — это моя челюсть вернулась на прежнее место. Да так там и застыла, пока я переводила анимешно-круглые глаза с Полины на Богдана и обратно.

Елки зеленые! Что тут произошло, пока нас не было?!

— Удивлена, с-сестренка? — правильно истолковав мой взгляд, по-змеиному прошипел Богдан. — А мне Полина уже успела все рассказать!

— Правда?! — ахнула я и с выражением «беги, Лола, беги!» уставилась на подругу. — Ты ему все рассказала?!

Казакова снисходительно скривилась, мол, «это он так думает!». Я тихонько выдохнула, а Богдан все не унимался:

— Именно, Евочка! Все! И о том, что волшебные звери существуют. И о том, как ты их лечишь. И даже о ведьмах!

Ай да Богдан! Ай да добряк-метросексуал, чтоб тебе всю жизнь вместо зеркал в лужи смотреться! Прямо талант, когда дело доходит до морального прессинга. Кто бы подумал… У меня аж дыхание перехватило от этого его последнего слова!

— О ком?!

— О ведьмах! — по слогам четко повторил брат. — О тех, которые ведают! Знают все! И лечат волшебных зверушек волшебными настойками.

Фу-уф… неужели пронесло?

— Ну конечно, — улыбнулась я подрагивающими губами. — Лечат, ага… настойками… Правильно-правильно! Нашатырь там, валерьяночка… подорожник опять-таки трава полезная… Только вот я одного не могу понять. Ну ладно, я — ведьма. От нас-то по умолчанию ничто не скроется. Но как ты с Васей познакомился? Он ведь…

И запнулась. Что сказать: «Он к смертным не приходит»? А потом долго и нудно доказывать, что я на самом деле вполне себе человек, а не какой-нибудь пришелец в гуманоидной оболочке, и такая же смертная, как он и все остальные Соколовы?

— …Вася ведь такой конспиратор! — придумала наконец.

Богдан скептически выгнул бровь:

— Ева, он — конь!

— Единорог, — поправила я на автомате.

— Да ради бога! Главное, что в нем два метра красоты. Из него конспиратор, как из меня прима Большого театра! — развел руками брат.

— И все же, — с нажимом возразила я, — до этого он никогда и никому на глаза так просто не попадался. Всегда приходил по ночам, когда все посторонние спали. Так что же случилось на этот раз? Вася явился днем?

— Нет, — мотнул головой брат, а Поля за его плечом как-то странно дернулась и прямо на моих глазах начала сереть лицом. — Ночью.

— И ты не спал? — подозрительно сощурившись, пристально вгляделась я в Казакову. — Интересно, почему?!

— А мы… — промямлила подруга. — Мы тем вечером как раз только помирились…

Ах, вот оно что!

— То есть это ты ему спать не давала?! — прорычала я.

Полина ответила жалобным писком и, не сумев придумать достойной отговорки, второй раз за десять минут протянула мне блюдо:

— Скушай печенюшку, Евочка!

— Нет! — рявкнула я, отчаянно сражаясь с недостойным желанием схватить блюдо и запустить подруге в голову. «Недостойным» потому, что я отлично понимала: не так уж сильно она виновата. Предугадать появление Васи была не в силах даже Ядвига, а она как-то пыталась научиться. Да я и сама не так давно вляпалась в похожую ситуацию, когда Шурик себе едва сафари на единорогов не устроил. Так что, если уж совсем по-честному, злиться я должна была прежде всего на себя, за то, что не смогла воспитать Васю. Но так как на себя злиться было неинтересно, а на подругу — несправедливо, попыталась перевести тему: — С каких это пор ты заделалась кондитером?!

— Да так, — уже спокойнее улыбнулась Полина, сообразив, что буря начала стихать. — Появилось вдруг непреодолимое желание побаловать любимую подружку. Зашла на кухню, смотрю: мука стоит. Вот и решила использовать.

Богдан медленно обернулся. Окинул суженую задумчивым взглядом.

— Мука? — спросил, подозрительно косясь на печенье. — А где она была?

Поля пожала плечами, затянутыми в черную полупрозрачную ткань кофточки:

— Да на столе стояла. В пакете из-под муки. Вполне обычном. Без каких-то опознавательных знаков, правда, но что я, муку не определю? Ой, не смотрите так! Я ее просеяла и даже попробовала: мука мукой! И на вид, и на вкус.

— На вкус, говоришь? — неожиданно уточнил братец. — А на зубах она случайно не поскрипывала?

Поля задумалась на мгновение:

— Вроде было немного… но я решила, что так и надо.

— Понятно, — парень с абсолютно невозмутимым видом покачал головой. — Не пеки больше. Никогда. А печенье это есть нельзя. Выбрасывай.

— Но почему?! — возмутилась Полина.

— Потому что оно из шпаклевки.

М-да… кое-что в этом мире никогда не меняется.

Знаете, я чем больше узнаю Богдана, тем чаще при воспоминании о нем на ум приходит фраза: «Любой ремонт рано или поздно заканчивается, а искусство, блин, вечно». Вот, например, когда мы с Алексом и мамой умчались сражаться с Титанами, Егор улетел в очередную командировку, а Георгий решал свои бизнес-проблемы в далеком Туманном Альбионе — нас ведь не так долго не было, верно? А Богданчик успел сделать ремонт. И моя комната стала выглядеть так, будто кого-то туда радугой стошнило. И ведь не халтурил же братец: за пару дней единорогов так на клей «посадил», что легче было снять с комнаты бетонную стружку, чем разлучить эту сладкую парочку: обои и стены. Поверьте, я пыталась!