Вадим Крабов - Баронство Комес

Я судорожно вздохнул и открыл глаза. Сердце бешено колотилось. Взгляд уперся в свежевыбеленный потолок с разводами и мелкими трещинками. Не успев ничего сообразить, я закашлялся, во рту нещадно саднило. Поверну голову набок и хотел прикрыть рукой рот, как ойкнул от боли. В руке кольнуло. Я посмотрел на локоть и увидел воткнутую в вену капельницу. Теперь воткнутую мимо вены. Откинулся на подушку и застонал.

Эгнор, друзья, Лиза, ребенок — бред больного воображения? Мне стало невыносимо, по-детски обидно! Я там жил, любил, грустил и радовался, я там подвиг совершил, в конце концов! Был магом и бароном. Настоящими! Там все было настоящее в отличи от… а где я, собственно? Неужели в психушке? Ответ на этот вопрос получил через несколько секунд.

Распахнулась дверь и в палату стремительно вошла стайка людей в белых халатах. Я закрыл глаза.

— Кравченко Василий Петрович, 65 лет поступил пятого августа в терапевтическое отделение с острой двусторонней бронхопневмонией. Не смотря на получение лечения состояние больного ухудшалось и восьмого августа пациент впал в бессознательное состояние, в связи с чем был переведен к нам. Была диагностирована токсического кома второй степени… — без запинки говорил молодой мужской голос, видимо, не впервой.

Далее было короткое обсуждение случая, уточнение диагноза, дополнительные анализы, прогноз и всякая такая хрень. Солидный, уверенный в себе мужской голос, который отвечал молодому, мог принадлежать профессору или начальству. Обойдя еще двоих пациентов, они подошли, наконец, ко мне.

— А вот интересный случай, Сергей Александрович. Наташа! Опять у тебя система дует!

— А я говорила оставить подключичку, Виталий Петрович! Сейчас переколю, — раздался недовольный голос молодой женщины.

— Позже переколешь, — сильная рука прижала локоть к кровати, иголка исчезла, и мою руку согнули в локте с приложенным тампоном на лейкопластыре.

— Пациент Неизвестный, на вид 25 — 30 лет был доставлен девятого августа по скорой помощи в бессознательном состоянии. При поступлении дыхание было редкое, поверхностное, пульс нитевидный, давление не определялось, рефлексы отсутствовали. Было принято решение поместить его в реанимацию и подключить к ИВЛ. Я его принимал, Сергей Александрович. Был труп трупом, а теперь посмотрите, — откинулась легкая простынь, — живее всех живых, а прошло всего трое суток. Удивляюсь, почему он до сих пор не в сознании, вчерашние анализы идеальные.

— Ты погляди-ка, он что — спортсмен?

— Я же говорю, Неизвестный. Нашли на дороге, голого. На теле одна крохотная ссадина и ту в машине заработал.

— Думаешь, разборки?

— А кто ж его знает! Я местный, и о войне группировок ничего не слышал. У нас все давно поделено, а вот залетного могут так обработать.

— Чем?

— Не могу разобраться, Сергей Александрович. Токсикологию мы, сами понимаете, не проводили, случай не криминальный, — хмыкнул при этих словах и поправился, — в смысле милиции до него дела нет, а кто платить будет? Больной без полиса. Меня страховая потом оштрафует, оно мне надо? Клинические анализы, биохимия, серология — все в норме. При поступлении были отклонения шокового характера, а теперь хоть в космос отправляй.

— МРТ головы, разумеется, не делали и не станете.

— Естественно! Он по категории бомжей идет.

— Аккуратней бы с ним, — задумчиво произнес Сергей Александрович, — и в медицинском и в общем плане. Бородатый, седой наполовину, мускулистый. Ну-ка, — он растопырил мне пальцы и внимательно их оглядел. Я буквально почувствовал этот взгляд, — характерных мозолей нет, но это еще ни о чем не говорит, посмотри, есть нехарактерные мозоли, будто палку часто в руках держал. Но не дворник же он и не фермер. Может гастарбайтер? Их много развелось. Психиатра пригласите, когда в себя придет. Интересный случай, но без анализов… кто у тебя еще, Виталий Петрович… — делегация проследовала в другую палату.

Во время обхода я сознательно вогнал себя в полукоматозное состояние и расслабился, как только они ушли. Сквозь закрытые веки я внимательно наблюдал за аурами людей — магами никто из них не был.

Это правда! Ликовал я, Эгнор есть! Комес, стихийники. Лиза… сердце защемило. Лиза! Ты думаешь, что я умер, а я вернусь, Лиза, слышишь, вернусь! Чего бы мне это ни стоило! Ну-ка, надо проверить навыки и я легко влетел в астрал.

Здесь было непривычно тихо.

— Фиона, девочки, я здесь! — ни ответа, ни привета. Попробуем по-старому.

Я мысленно отодвинул стихии от себя. Вот они, старые добрые вихри стихий. Крутятся еле-еле, не реагируют на меня. Такое впечатление, что они спят. Или в шоке. Скорей всего последнее. Хорошо их порталом да богом приложило, бедненьких. Ничего, отойдут, я терпеливый. И сам буду их теребить. А как у нас со свободным сознанием?

Вернулся в тело и попробовал выйти так, как я делал в Эгноре. Удалось мне это с огромным трудом, я мысленно вспотел, но главное — удалось! Я полетал по больнице и вылетел на улицу. Солнце приближалось к зениту. Какое-то оно… другое. Меньше, что ли Эгнорского. Поднялся вверх. Целый больничный комплекс на окраине города. Небольшого и, судя по всему, сибирскому. Трудно сказать, как я это определил, по особой ауре скорей всего, но был уверен в своем определении. Хотел почитать плакаты, но вовремя вспомнил о странной особенности свободного сознания, невозможности понимать речь и читать. А где мана? Поискал очень внимательно и далеко — далеко на западе заметил единственную тонюсенькую ниточку. Дело не в расстоянии, на видение маны не распространяется перспектива. Если нить тонкая, то она тонкая и есть с любого расстояния. Как бы тонка не была нить, мне надо туда. Я доберусь. И рано или поздно вернусь. Родителей только повидаю, раз на земле оказался и тем более в своей стране.

Вперед, Егор, тебя любимая ждет и целый мир в придачу! 

Эпилог

Попав в портал из алтарного зала, я очутился… в Нигде. Именно с большой буквы. Вокруг не было ничего и было все. То тут, то там возникали материализованные мысли и воспоминания. Вот Лиза смеется, возле глаз маленькие морщинки от смеха. Агнар, Витар, Агна проплывали как живые. Почему как? Они и есть живые. Передо мной появился Рон и подошел ко мне своей обычной мягкой походкой.

— Что, друг, не сладко? Поздравляю, ты выполнил то, что должен.

— Где я? — удивленно спросил я, — ты же умер!

— Ты Нигде, точнее не скажешь. Я мертв. Меня отпустили под честное слово, — он хитро подмигнул, — из садов.

— Спасителя? — автоматически спросил я.

— Бери выше. Спаситель мелкий божок, чуть покрупней Вартараара будет.