Джордж Мартин - Воины

Кристалл, стоявший перед моим мысленным взором, провернулся, и я напрягся, пытаясь уловить хотя бы луч надежды. Этим лучом был блеск в глазах Линона. Фабий говорил мне, что совершить побег немыслимо, что свобода — всего лишь мечты беглеца, что не существует другой игры, кроме temptatio, которое превращает людей в грубых зверей, подобных ему самому, или просто стирает их в порошок. Но откуда Фабий мог знать, что ждет нас в будущем? Он знает о нем не больше меня — тем более если есть такие люди, как Линон, у которых хватает воли противостоять ему.

Владычество Рима не вечно. Некогда и Карфаген был непобедим, и многие думали, будто его власти не будет конца — теперь же от Карфагена остался лишь прах да тускнеющие воспоминания. Когда-нибудь то же случится и с Римом. И кто знает, какие царства воспрянут вослед ему?

Я зажмурился. Надежда была так слаба! Я не хотел обманывать себя. Я не хотел, чтобы ложные надежды смягчили суровый выбор, который мне предстояло делать. Пусть я глупец. Пусть я орел или кролик, в конечном счете это неважно. Но пусть никто не посмеет сказать, что я сделался игрушкой Фабиана!

Я сполз с седла и достал из ножен кинжал. Линон повернулся ко мне спиной и подставил запястья. Я перерезал толстые веревки. Он обернулся и протянул руку за кинжалом.

На миг мы вместе ухватились за рукоять, его пальцы сплелись с моими над образом Мелькарта. Я посмотрел ему в глаза и увидел, что он по-прежнему готов умереть, но не знает, какой выбор я сделал. Я выхватил рукоять у него из рук, сунул кинжал обратно в ножны и вскочил в седло.

Меня внезапно пробрала дрожь сомнения, поводья выскользнули у меня из рук. Чтобы набраться духа, я принялся перебирать все, что дал мне с собой Фабий. Еда на три дня — на сколько ее хватит, если разделить на двоих? Я окинул взглядом одежду, что была на мне, форму римского солдата. Мне хотелось с отвращением содрать ее с себя, но она потребуется, чтобы защищать тело в пути...

Линон не шевелился. Облачная полоса наползла на луну, отбросила тень на его лицо. Он стоял так неподвижно, как будто был высечен из камня.

― Ну, и чего ты ждешь? — спросил я. Я подвинулся в седле вперед и указал на место позади себя. — Тут вполне хватит места на двоих. Если один будет идти пешком, а второй ехать, это только напрасно задержит нас.

Линон покачал головой.

— Ты даже больший дурак, чем я думал, Гансон...

Но в его шепоте не было злобы, и, говоря это, он отвернулся. Не удержался от последней колкости — или дал мне последнюю возможность предать его?

— Зато я, может быть, куда лучший человек, чем думал я сам, — ответил я. Линон постоял еще немного, потом плечи у него задрожали и он издал рыдающий вздох. Я отвернулся, чтобы не видеть, как он плачет.

— Скорей! — сказал я. — Впереди у нас долгий путь!

Я почувствовал, как он вскарабкался в седло и уселся позади меня, почувствовал, как дрожит его тело — и направил коня через ложбину, вверх по склону холма. Поднявшись наверх, я приостановился, глядя на восток. Римские костры светились во тьме, далекие, но отчетливые. Дальше блестела река, лежащая под луной, точно лента черного мрамора. Далеко на севере, за ущельем, виднелось черное мраморное море.

Я долго не отрывал глаз от далекого моря. А потом тряхнул поводьями, ударил коня пятками в бока и повернул на юг. Так мы начали свое опасное путешествие.

Джеймс Роллинс

Арена, залитая кровью, гладиаторы, кружащие друг напротив друга, готовясь нанести смертельный удар... Эта сцена знакома нам по множеству книг и фильмов. Но на этот раз действие происходит отнюдь не в Древнем Риме, и покрытые шрамами воины выглядят не совсем обычно. На самом деле здесь многое обстоит иначе. Только кровь та же, что всегда. И та же смерть. И та же отвага.

Спелеолог-любитель, ветеринар и дайвер-энтузиаст, имеющий сертификат Профессиональной ассоциации дайвинг-инструкторов, Джеймс Роллинс является автором нескольких современных триллеров (некоторые из них — с сильной примесью фантастики), таких как «Пещера», «Пирамида», «Ice Hunt», «Бездна» и «Амазония», а также цикла романов, повествующих о приключениях отряда Сигма, которому не раз приходилось спасать человечество:» Песчаный дьявол», «Кости волхвов», «Черный орден» и «Печать Иуды». Последние его книги — роман по мотивам фильма «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа» и роман «Последний оракул». Он живет с семьей в Сакраменто, в Калифорнии, занимается ветеринарной практикой.

Яма

Крупный пес висел, вцепившись зубами в нижний край шины. Его задние лапы покачивались в трех футах над землей. Солнце над головой прекратилось в багровый волдырь на синюшном небе. Пес висел так долго, что мышцы его челюсти свело болезненной судорогой. Язык свисал набок куском выдубленной кожи. Но он по-прежнему чувствовал вкус нефти и крови.

Он не разжимал зубов.

Он знал: не стоит.

Позади послышались два голоса. Скрипучий голос тренера пес знал. А вот второй был кто-то незнакомый, писклявый, имевший привычку через слово шмыгать носом.

— И сколько он так висит? — спросил незнакомец.

— Сорок две минуты!

— Ни хера себе! Мощный пидор! Но это ведь не чистокровный питбуль, а?

— Помесь пита с боксером.

— Че, правда? Знаешь, у меня через месяц как раз будет готова сука стаффорда. И, надо тебе сказать, вот уж сука так сука, злющая, как черт! Щеночек за мной.

— За вязку — тыща.

— Тыща баксов? Ты че, с дуба грянулся?

— Черта с два. На последнем шоу он заработал мне двенадцать кусков.

— Двена-адцать? Гонишь. Это за собачьи бои-то?

Тренер фыркнул.

— И это после того, как мы отбили аренду зала. Ух и врезал он тому чемпиону! Ты бы видел этого Бандита, настоящее чудище. Сплошные мышцы и шрамы. На двадцать два фунта тяжелее Брута. Судья после взвешивания едва не отменил бой! Говорит, я собаку на растерзание выставляю! Но этот мерзавец им всем показал! Шансы были не в мою пользу, так что бабок я загреб до хренища!

Смех. Хриплый. Неискренний.

Пес следил за ними краем глаза. Тренер стоял слева, одетый в мешковатые джинсы и белую футболку, руки расписаны татуировками, голова выбрита налысо. Незнакомец одет в кожу, под мышкой шлем. Глаза так и бегают по сторонам.

— Ну и жарища! Пошли отсюда, — сказал наконец незнакомец. — Обсудим, что почем. Мне к концу недели должны кило подвезти.

Когда они отошли, что-то ударило пса по боку. Сильно. Но он не разжал зубы. Рано еще!

— Брось!

Услышав команду, пес наконец разжал челюсти и рухнул на площадку. Задние ноги у него онемели, отяжелели от прилива крови. Однако он тут же развернулся мордой к людям. Припал к земле, прищурился, глядя против солнца. Тренер стоял с битой. Незнакомец сунул руки в карманы и отступил на шаг. Пес чуял страх незнакомца, горькую сырость, похожую на солому, вымоченную в старой моче.