Джим Батчер - Доказательства вины

Она кивнула и на мгновение закрыла глаза. Бедная девочка. Она казалась такой, черт подери, юной. Я точно знаю, я таким юным никогда не был.

А потом она сделала глубокий, прерывающийся вдох и сказала:

— Я хочу предстать перед Советом.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Я уговорил Молли остаться в церкви с родными до тех пор, пока все не отдохнут немного и мы не сможем обсудить проблемы с ее матерью. Любой в здравом рассудке прыгнул бы на первый же автобус до Лас-Вегаса или еще куда, только бы не дожидаться приятной перспективы рассказать Черити Карпентер о том, что он собирается тащить ее ребенка на суд могущественных чародеев, которые, вполне вероятно, вынесут смертный приговор.

Я отыскал незанятую раскладушку и плюхнулся на нее. Ноги свисали чуть не на всю длину, но мне было на это глубоко наплевать. Я услышал неровное постукивание когтей по кафельной плитке, а потом ощутил теплое, беззвучное присутствие Мыша на полу рядом с раскладушкой. Я опустил руку, потрепал его за уши и зарылся пальцами в густой мех у него на загривке. Я заснул прежде, чем пес опустил свою тяжелую голову на лапы.

Проснулся я чуть позже — в том же положении, в каком заснул. Шея затекла, рука свешивалась с постели и тоже затекла настолько, что я не чувствовал пальцев. Пришлось, моргая, повернуть голову, чтобы удостовериться в том, что Рука все еще лежит на спине у Мыша. Свет в комнате не горел, но дверь в коридор кто-то оставил открытой, и я видел за ней на полу квадрат солнечного света из окна.

Мне очень хотелось спать дальше, но я заставил себя подняться и на негнущихся ногах доковылял до ванной. Мыш без лишних разговоров захромал за мной следом. Некоторое время я потратил в поисках удобств, потом пожалел немного, что в церкви нет душа. Пришлось обойтись помывкой лица над раковиной, после чего я вернулся в гостевую комнату Фортхилла.

Часть раскладушек опустела. На одной из оставшихся занятыми спал Нельсон; время от времени руки-ноги его непроизвольно дергались, глаза под закрытыми веками тоже шевелились, и на лбу выступили капельки пота. Кошмары, решил я. Бедолага. Хотелось бы мне ему помочь, хотя представить себе, как реально это сделать, я не мог.

Молли спала на другой раскладушке — спала как полено, мертвым сном по-настоящему уставшего человека. Около раскладушки сидела на стуле, прислонив запрокинутую голову к стене, Черити. Рука ее покоилась на волосах Молли, и она негромко посапывала.

Некоторое время я молча смотрел на них. Очень мне хотелось отменить всю эту историю. Наколдовать себе образ хорошенькой норки в земле, забраться в нее и закрыться изнутри. Черт, у Баггз-Банни ведь получалось так...

— Надо было слинять в Альбукерк, — сказал я Мышу.

Мыш снова устроился на полу и растянулся, держа поврежденную ногу на весу.

— Ну да, правда твоя, — вздохнул я. — Слишком я глуп, чтобы остаться в стороне. Нет смысла оттягивать неизбежное.

Поэтому я поднялся, подошел к Молли и осторожно тряхнул ее за плечо. При этом проснулась и Черити, моргая и пытаясь сориентироваться в пространстве и времени. Молли просыпалась чуть дольше, но и она резко вздохнула и села на раскладушке, почти в точности повторив мимику матери.

— А? Все в порядке? — спросила Черити.

— Насколько мне известно, да, — ответил я. — Где остальные дети?

— Моя мать забрала их домой.

— От Майкла слышно что-нибудь?

Она покачала головой.

— С вашего позволения, нам надо поговорить о довольно важных вещах.

— О каких? — удивилась она.

— Достаточно серьезных, чтобы ради них проснуться. Может, вы встанете и сполоснете лицо, а я пока попробую кофе найти.

— Нам надо поговорить, мамочка, — мягко произнесла Молли.

Черити на мгновение нахмурилась, и мне показалось, она собирается поспорить со мной на этот счет. Однако она кивнула.

— Очень хорошо.

Я сделал все как обещал. Совершил набег на маленькую служебную кухню и вернулся не только с кофе, но и с несколькими ломтями хлеба, а заодно с фруктами. Оставив на кухне под солонкой деньги, я отнес всю свою добычу Молли и Черити.

Мы уселись перекусить все в той же полутемной комнате.

Я выложил Черити все, что прежде сказал Молли.

— Черная магия, — прошептала Черити, когда я договорил. Она посмотрела на Молли и нахмурилась, хотя и не сердито. — Вот не думала, что все зашло так далеко.

— Я знаю, мамочка, — тихо произнесла Молли.

— То, что он говорит. — правда? Молли кивнула.

— Ох, детка, — вздохнула Черити и пригладила волосы Молли рукой. — Как я не разглядела, что происходит?

— Не казните себя за это, — посоветовал я. — По крайней мере сейчас. Это никому не поможет.

Лицо ее вспыхнуло злостью.

— Как и эта чушь насчет Белого Совета. Разумеется, она не пойдет туда.

— Мне кажется, вы не поняли, — тихо возразил я. — Она пойдет. Она может сделать это добровольно, или ее приведут туда силой, когда ее найдут Стражи. Но она окажется там в любом случае.

— Вы намерены сообщить им о том, что случилось? — спросила Черити голосом, в котором с каждым словом добавлялось льда.

— Нет, — покачал головой я. — Но магия такого рода оставляет отметину. В Небывальщине полно существ, которые очень хорошо чувствуют это, — и, кстати, они уже оповестили Совет о случаях черной магии в Чикаго. Даже если я никому не скажу, это обнаружат другие Стражи — всего лишь вопрос времени.

— Вы не знаете наверняка.

— Я, типа, знаю, — сказал я. — И это не голые предположения. То, что она делала, уже оставило на ней отметину. Без поддержки и обучения эти изменения начнут нарастать снежным комом.

— Вы не знаете этого точно, — настаивала Черити.

— Я знаю, — повторил я уже громче. — Блин-тарарам, Черити! Я пытаюсь спасти ее.

— Вытащив на расправу потешному собранию избалованных силой тиранов? Чтобы они могли ее казнить? И это называется «спасти»?

— Если она пойдет со мной добровольно, полагаю, я смогу добиться для нее снисхождения до тех пор, пока у нее не появится возможность доказать им, что она искренне готова с ними работать.

— Вы полагаете? — переспросила Черити. — Нет. Этого недостаточно.

Я стиснул в досаде кулаки.

— Черити, единственное, в чем я совершенно уверен, это в том, что, если Молли не пойдет туда со мной и если один из этих избалованных силой тиранов обнаружит ее, ее автоматически объявят колдуньей и казнят. Не говоря уже о том, что с ней случится, если предоставить ее самой себе. В таком случае более чем вероятно, что она действительно заслужит этого.

— Это неправда! — огрызнулась Черити. — Она не превратится в монстра. Она не изменится.