"Фантастика 2024-13". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Хай Алекс

Егор Егорович Евстигнеев остался служить в МВД БССР, позднее — в МВД Республики Беларусь, не сбежав ни в какой Израиль — даже слышать не хотел о своих прежних планах. Имел репутацию резкого, крутого, способного идти по головам или даже разбивать головы, но с каким-то особенным чувством справедливости. К 2021 году уже находился в отставке, решив отследить последние дни жизни Евстигнеева-старшего, отца Егора, рождённого в Москве. Со дня его смерти минуло более сорока лет субъективного времени. Вмешиваться в развитие событий не смел: если что-то изменить, московский студент-пятикурсник не пойдёт с доцентом Афанасием Петровичем в библиотеку, не провалится в 1981 год, у них с Элеонорой не родятся дети, у тех — внуки… Папу жалко. Но чему быть — тому не миновать.

Эпилог

Дом, подъезд, соседка с мопсом, консьержка…

Виденное это миллион раз, но в давно ушедшей прежней жизни, казалось кадрами очень старого фильма, ещё на видеокассете VHS, и неожиданно снова проступившими на экране. Даже больше чем на экране — наяву.

Отцовская «хонда» дремала у подъезда, не на стоянке. С виду — вполне целая, только со свежей царапиной на бампере. Когда-то предмет восторга, но, по большому счёту, автоутиль по сравнению с оставленным в Минске новым «лексусом».

Дверь подъезда открылась, и Егор увидел… себя. Прежнего. Возможно, в чуть улучшенном виде. Тогда, на пятом курсе, даже в мыслях не мог себе представить, что в восемь утра в выходной выскочит из подъезда и, разбрызгивая кроссовками талый мартовский снег, побежит к ближайшему школьному стадиону.

Похоже, новый владелец успел укрепить прежнее тело, довольно тщедушное. И тут ему надо сказать искреннее «спасибо». Благодаря его здоровым привычкам Егор сам начал вести правильный образ жизни в развитом социализме.

И так, в его бывшем теле — преемник из восьмидесятых. Столь же молодой. А пенсионер нажал на кнопки домофона.

— Изольда Викторовна? Здравствуйте. Не знаю вашего номера телефона и подъехал без звонка.

— Кто вы?

— Родственник вашего покойного мужа. Моя фамилия тоже Евстигнеев. Получается, что Егору я вроде многоюродного дядюшки. А для вас у меня есть кое-какая информация относительно обстоятельств смерти Егора-старшего. Впустите?

С порога он первым делом предъявил удостоверение в открытом виде.

— Генерал-майор?

— В отставке.

— И тоже Егор Егорович… Это уже слишком. Слишком много в моей жизни было Егоров…

— И с одним из них, а конкретно — с вашим покойным мужем, у вас были сложности в отношениях.

— Раздевайтесь и проходите… В что-то знаете?

— Об отношениях — нет. Сужу только по его обрывочным фразам. А вот об обстоятельствах смерти… Времени прошло достаточно, надеюсь, вы успокоились, обрели душевное равновесие? И Егор пришёл в себя?

Мама выглядела точно так же, как в последний раз, когда сын-студент собирался в злосчастную библиотеку. Начала утренний макияж, но не закончила, оставаясь в халате и с накрученным на голове полотенцем.

Соскучился по ней страшно, но только сейчас понял — до какой степени. Старался не смотреть в глаза более того, что требовала необходимость, вдруг обеспокоится. Хотелось обнять, но как объяснить? Он — в теле, намного старше, чем её. Рассказать правду — не поверит, потому что наверняка считает истинным сыном утреннего бегуна.

— Да, у нас с сыном всё в порядке. Последний месяц он даже лучше стал. Тихий какой-то, ласковый, ни слова поперёк. Весь в учебниках. А уж чего не ожидала — вступил в КПРФ!

— Взрослеет.

Они прошли в зал. Егор, подавив прилив щемящей ностальгии, достал первую заготовленную пачку — с фотографиями.

— Хорошо видно пулевое отверстие в лобной части. Вот фото затылочной. Естественно, тело немедленно кремировали, чтоб скрыть следы убийства. Ваш супруг инвестировал приличные суммы в одно частное белорусское предприятие, и у него пытались просто отжать долю. Совершенно в духе девяностых. Заставили подписать отчуждение акций и застрелили.

Изольда Викторовна зажала рот рукой. Она, конечно, давно не любила мужа, знала о его похождениях налево и сама завела любовника, но слышать и видеть такое было непросто.

— Я, хоть на пенсии, напряг старые связи. Человек, заказавший убийство, неправильно себя повёл. Не стану нагружать вас неприятными подробностями, сильно обидел людей, к кому я обратился. Ему не простили. В общем, он больше не с нами.

— Ужас… Я не хочу, чтоб кого-то убивали.

— Более чем согласен с вами. К сожалению, не на все события в мире мы можем влиять.

— Да… А сейчас началось это… Обещали, что основное произойдёт за три дня, но прошли недели… Егор читает все новости, и наши, и вражеские…

— Боится, что его призовут в армию и отправят в действующую часть?

Мама кивнула, а Егор подумал, что в этом проявилась странная ирония судьбы, только без лёгкого пара — пацан был готов на что угодно, лишь бы не загреметь в Афганистан, но перенёсся в постсоветскую Россию, как раз накануне 24 февраля 2022 года. Если этот комсомольский стукач и трус не изменился в своей внутренней сути, ох как ему неуютно в ожидании повестки из военкомата…

— Вы думаете, будет мобилизация? Егор срочную не служил. Говорят — срочники тоже попадают туда.

— Пока о всеобщей мобилизации речи нет. Но вы не по адресу спрашиваете. Если обратили внимание, я из Республики Беларусь и не в курсе всех подробностей происходящего в России.

— Простите.

Очевидно, перманентное беспокойство за судьбу сына снова вытеснило некоторый всплеск эмоций из-за новости об усопшем. Как же она любила его… Меня… В общем, любила своё чадо, думал Егор. Он никогда в этом не сомневался.

— Вернёмся к прежней теме. Вытащить весь вклад вашего супруга в белорусское предприятие невозможно. Я не хочу и не могу нарушать законы. Вот всё, что удалось. Сколько сейчас доллар к вашему рублю? Сто пятьдесят?

— Говорят, теперь дешевле чем за двести не купишь.

— Какие будут курсы, не знаю. Отдаю как есть.

Следующий конверт с шестьюдесятью тысячами долларов был более широкий и пухлый, чем с фото. В нынешних условиях, когда рубль рухнул вдвое или втрое, хотелось надеяться — временно, это была очень приличная сумма. В глазах женщины мерцал вопрос: в чём подвох?

Она предложила чаю. По случаю воскресенья никуда не спешила. Егор намеревался отказаться, поскольку не планировал общение с собой молодым. Не успел.

Хлопнула дверь, распаренный и потный бегун скинул куртку и принялся развязывать кроссовки.

— Егор, познакомься. Наш родственник, приехал из Белоруссии. Вам, возможно, найдётся о чём поговорить. Он тоже юрист. Целый генерал.

— Да, мама…

В глазах, столько раз виденных в зеркале, мелькнуло понимание и проблески паники.

В комнате молодого человека… или в его комнате… тут понятия перемешались… В общем, в спальне царили потрясающие чистота и порядок. Конечно, мама прибирала, но заметно было, что в жилище вселился аккуратист-фанатик. Тот, что в общежитии №4 тщательно наглаживал бедняцкий костюм с комсомольским значком на лацкане.

— Позволь представиться. Егор Егорович Евстигнеев, 1960 года рождения, уроженец города Речица Гомельской области.

Парень в спортивке плотно прикрыл дверь.

— Ты — это…

— Ты — это я. А я — это ты. Привет. Ну и как тебе 2022 год?

— Потрясно… Но что это было? Каким образом?

— Понятия не имею. Точно так же, как и ты. Шёл в библиотеку. Та, что в прежнем времени называлась Ленинской. Выскочил неожиданно на боковую улицу, назад хода нет, на плакате — Брежнев с плаката поздравляет москвичей с Новым годом, а на мне надето уродское пальто, не годное даже на подстилку собаке.

— А я вселился в хилого дрыща! — возмущённо возразил второй Егор.

— Благодари не меня, а кого-то, кто решил нас поменять. Думаешь, я купался в восторге, провалившись в старину без интернета и мобильников, понятия не имея, кем был до того, кто мои соседи по общаге и по курсу, вообще — как прожить на нищенскую стипендию? Ты-то здесь ни в чём особо не нуждаешься. Отец оставил бабки. Да и я сейчас твоей… нашей маме подкинул.