Джим Батчер - Фурии Кальдерона

— А если я увижу его?

Бернард достал из колчана стрелу и наконец натянул тетиву.

— Покажешь его мне. Так, теперь их можно ожидать в любое мгновение. Удачи, курсор.

— И тебе, стедгольдер.

С другой стороны от нее Пиреллус облокотился о парапет и подался вперед.

— Ну, — прошептал он. — Ну же. Идите. Мы готовы.

Они появились без предупреждения. Мараты ринулись вперед, и крик тысяч глоток слился в один рев. Словно живой прибой хлынул под холодный свет заговоренных фонарей — волна из плоти и костей. Их боевой клич захлестнул Амару с головой, оглушив, перепугав до смерти. Она даже не представляла, что можно кричать так громко. Прежде чем она поняла, что делает, она тоже завизжала, закричала от страха и злости, размахивая мечом, — она даже не помнила, как выхватила его, а рядом с ней делал то же самое Пиреллус.

— Лучники! — выкрикнул он. — Стреляй!

Со всех сторон от них захлопали луки, посылая смерть в ряды атакующих маратов.

Первый ряд маратов был сметен залпом со стен — и на глазах у Амары следующие ряды атакующих мгновенно затоптали его. Дважды еще Пиреллус выкрикивал команду лучникам, и дважды туча стрел устремлялась навстречу маратам, и те с криками падали, пронзенные насквозь. Но это не смогло остановить сокрушительной волны тел, которая накатывала на стены гарнизона.

— Копья! — рявкнул Пиреллус, и по всей стене лучники отступили назад, а на их место встали легионеры с тяжелыми щитами и длинными копьями.

Стрелы, пущенные из коротких, тяжелых луков маратов, полетели на стены, и Амара отпрянула, когда прямо у нее перед лицом просвистел снаряд с тяжелым каменным наконечником. Сердце ее сжалось от страха, и она пригнулась, чтобы голова ее не служила мишенью. Пиреллус в своем шлеме продолжал смотреть на наступающих маратов, не обращая внимания на свистевшие вокруг него стрелы.

Земля содрогнулась, когда мараты достигли стены, — это сотрясение передалось через камень ногам Амары. Она видела их — море диких, нечеловеческих глаз, зубов, острых, как звериные клыки. Да и настоящие волки тоже бежали в их рядах огромными, хищными тенями. Мараты достигли стены, и ворота содрогнулись от удара толстого ствола дерева, когда несколько десятков рук с размаху врезались в них этим тараном. Множество длинных, тонких шестов, усеянных заостренными перекладинами, взвились в воздух, и стоило их верхним концам коснуться стен, как по ним ловко полезли вверх мараты, а лучники прикрывали их, посылая тучу стрел в защитников гарнизона.

Оглушительно громкие крики делали почти невозможными какое-либо общение. Стрелы летели гуще дождя, и темные каменные наконечники их блестели в свете заговоренных фонарей. Большая часть их разбивалась о камни или о добрую алеранскую сталь — но на глазах у Амары изборожденный морщинами ветеран упал со стены с темным древком, пронзившим ему горло, и тут же другой боец рухнул ничком, когда стрела на шесть дюймов вошла ему в глазницу.

— Держись! — ревел Пиреллус. — Держись!

И легионеры держались. Как бы ловко ни карабкались мараты по штурмовым шестам, наверху их ждали смертоносные копья защитников крепости. Варвары летели со стен в толпу, встречавшую это яростными воплями. Снова и снова отбивали легионеры попытки захватить хоть один участок стены, опрокидывая шесты и перерубая веревки. Легионеры бились слаженно, действуя парами: один прикрывал щитом от вражеских стрел, второй орудовал копьем, стараясь поразить неприятеля в живот или ногу. Кровь обагрила копья алеранцев, забрызгала их щиты и доспехи, да и саму крепостную стену, но натиск нападающих не слабел.

Почти прямо под ногами у Амары раздавались ритмичные удары тарана в ворота. Она опустила голову, прислушиваясь, — и вдруг едва успела увернуться от удара палицей, когда рослый марат с безумным взглядом бросился на нее со штурмового шеста.

Амара поднырнула под удар, увернулась от другого, нацеленного ей в плечо, и, развернувшись, ударила мечом по бедру марата. Меч легко рассек светлую кожу дикаря, и из раны струей хлынула алая кровь. Марат вскрикнул, но снова бросился на нее, занося палицу. Амара легко увернулась, отступила в сторону и, пропуская марата мимо себя, вогнала клинок ему под ребра. Смертный крик марата, казалось, передался по металлу ей в руку; она сама вскрикнула от возбуждения и выдернула клинок, отпрыгивая от мертвого тела. Убитый дикарь перевалился через парапет и полетел вниз, во двор.

Задыхаясь, она оглянулась на Пиреллуса. Тот одобрительно кивнул.

— Только в следующий раз постарайтесь сбрасывать их со стены наружу, — заметил он. — А то нашим внутри негде будет развернуться. — Он отвернулся и принялся вглядываться в толпу атакующих, чуть поморщившись, когда тяжелая стрела с каменным наконечником разбилась о его шлем.

Амара рискнула выглянуть за стену, в царивший внизу хаос, — и в воздухе сразу же засвистели нацеленные в нее стрелы. Она отпрянула, вжав голову в плечи, и едва не наткнулась на пригнувшегося рядом Бернарда. Стедгольдер тоже высунулся на мгновение из укрытия, поднял лук, чуть задержал дыхание, целясь, и пустил стрелу — не вниз, но между двоими легионерами. Стрела угодило точно в ребра марату со стальным топором, только что забравшемуся на стену и стоявшему над оглушенным третьим легионером, который лежал с пробитым шлемом. Стрела отшвырнула марата назад, и он свалился вниз.

— Что, нашла их главного? — окликнул ее Бернард.

— Не очень-то тут найдешь! — крикнула Амара в ответ. — Они стреляют, стоит мне выглянуть!

— Без шлема-то, — кивнул Бернард. — Я бы тоже стрелял.

— Спасибо, утешил, — криво усмехнулась Амара, и стедгольдер довольно блеснул зубами, прежде чем пустить очередную стрелу в маратов.

Амара встала было, чтобы попытаться выглянуть еще раз, но Бернард удержал ее за запястье.

— Не надо, — посоветовал он. — Вон там готовятся. Не высовывай голову.

— Что?

Вместо ответа тот кивнул в сторону Пиреллуса. Амара удивленно посмотрела на него и увидела, что Бернард тычет пальцем в двоих мужчин, стоявших рядом с тяжелыми глиняными горшками. Там же ждали чего-то трое рыцарей в доспехах, но без оружия в руках.

— Огонь? — догадалась Амара, и Бернард кивнул.

Пиреллус тем временем поднял меч и резко опустил его, подавая сигнал.

Двое мужчин с горшками — наверняка заклинатели земли, ибо никто другой не ворочал бы тяжелых, в человеческий рост, полных горящих углей горшков с такой легкостью, — подняли их и опрокинули на маратов по обе стороны ворот.

Пиреллус дал еще один знак рыцарям, и те сразу подняли руки и запрокинули лица к небу. Крик их едва не заглушил шум сражения.