Кристофер Банч - История воина

– Иногда ты будешь навещать меня, – сказала Корайс, усмехаясь, – когда наши кости будут слишком стары для игры в войну. Величавая дама из рода Антеро приедет в глухое захолустье. Мы выпьем все запасы в местной таверне и начнем гоняться за каждой местной девственницей.

Слезы набежали мне на глаза, сама не знаю почему, море затуманилось.

– Мне нравится такой план, – сказала я после паузы. – Очень нравится.

– В общем, так появился мой лук, – голос Корайс внезапно сел, – и вот как я раньше мечтала.

Я посмотрела на нее.

– Мечтала?

Корайс ничего не сказала, только медленно покачала головой и медленно коснулась рукой куска ткани от плаща Сарзаны, повязанного на руку. На ее губах заиграла недобрая улыбка.

Я уже открыла рот, чтобы расспросить ее подробнее, но тут на баке поднялась какая-то суета, и я услышала крики:

– Поймал! Я тащу ее!

Кричал Гэмелен. Восторженная улыбка грозила разорвать ему рот до ушей. Когда я бежала к нему, клянусь, я увидела веселый огонек в его слепых глазах. Одна из его охранниц держала в руках огромную бьющуюся рыбу, треску, как мне показалось. Потом она с силой швырнула рыбу на палубу и убила ее.

– Я чувствовал, что она там, Рали, – возбужденно заговорил Гэмелен, и я удивилась, как он узнал, что я стою перед ним, – и я позвал ее. Она приплыла из глубин, чтобы покормиться, а я все говорил ей, что приманка, дергающаяся перед ее носом, – самая вкусная вещь на свете, и она схватила ее, и я потащил… – Его улыбка исчезла. – Рали… что, это возвращается?

– Да, – твердо ответила я, добавив в голос уверенности и пытаясь поверить в свои слова сама. – Конечно, это так и есть.

Той ночью я пришла в каюту Гэмелена и сказала ему, что опасно так близко подплывать к врагу, ничего про него не зная, вслепую. Как и он, я не очень-то доверяла конийским волшебникам. Нам нужна была информация. Он пощипал бороду, начал что-то бормотать насчет слишком большого риска, потом очнулся и извинился.

Сказал он мне вот что:

– Есть тут одно заклинание, но не знаю, сработает ли оно. Отделить свой дух от тела и выслать его на разведку – это очень опасные чары. Не каждому воскресителю разрешают пробовать это делать. Но сейчас не те времена, чтобы решать, что разрешено, а что нет. Нам нужно существо, чью форму ты примешь. Ты, конечно, понимаешь, что на самом деле ты не превратишься в это существо, если только не верна одна из теорий Яноша Серого Плаща, что все мы – различные проявления одной и той же силы. С этой теорией я всегда боролся, но все-таки в ней есть что-то.

– А почему просто нельзя послать свой дух, отделив его от тела? Так делает архонт. Я бы предпочла быть невидимой, чем находиться в теле какой-то твари.

– Дело в том, душа моя, что, если не придать тебе форму – допустим, что заклинание подействует, – в бесплотном состоянии ты будешь очень уязвима. Нет уж, лучше держаться за реальность. Если ты останешься реальной, это поможет тебе не терять связи с нашим миром и придаст дополнительные силы. Впрочем, я не уверен, это только мои предположения. Но мне кажется, что лучше пусть тебя в обличье дельфина выследит остроглазый матрос и тебе придется уворачиваться от гарпуна, чем почует Сарзана или архонт. Если они настороже, они увидят твой бесплотный дух так же ясно, как полную луну. Мастер магии – а они оба великие волшебники – может в несколько секунд перерезать нить, связывающую твой дух с твоим телом. Тогда ты будешь обречена на вечные скитания и никогда не найдешь покоя.

Я вздрогнула, вспомнив, как мой бедный брат Халаб пытался пройти испытание, чтобы стать воскресителем, попал в ловушку, расставленную Равелином из Далеких Королевств, и погиб. Тела для похорон так и не нашли, а дух Халаба обрел покой только после того, как Амальрик убил Равелина в развалинах заколдованного замка.

Отбросив воспоминания, я спросила:

– А каким существом я стану, Гэмелен? Альбатросом?

– Никогда.

Я скрыла улыбку и сделала вид, что обиделась.

– А почему нет? Разве из меня не получится огромной величавой птицы? Я всегда любуюсь, как они парят над морями, спускаясь на воду только для сна и еды.

– Ты любуешься ими, то же делает каждый начинающий волшебник, – ответил он. – Может, лучше тогда к твоему хвосту мы привяжем плакат с надписью «Я Рали, разведчик»? Так мы сэкономим время на защитных заклинаниях.

Я бы и без этого поняла, что он хотел сказать. После небольшого совещания мы разработали план получше, а потом я взяла его телохранительниц и отправилась добывать необходимые предметы для колдовства. Я рассказала Ксиа, что собираюсь делать, она начала отговаривать меня, потом внезапно замолчала. Она смотрела на меня, пытаясь сдержать слезы, и вдруг с рыданиями выскочила из каюты. Я не пошла ее утешать. Иногда труднее любить воина, чем быть им.

Я не объяснила Корайс и Полилло, что собираюсь делать, но сказала, что теперь они командуют гвардией. Ничего больше говорить им не требовалось. Они были солдатами и знали, что это значит и что делать в таких случаях. Полилло нахмурилась и собралась что-то сказать, но потом замолчала, сжав губы. Я знала, что она хочет предупредить меня, чтобы я держалась подальше от магии – ее мой храбрый легат боялась больше, чем полка вражеских солдат.

Было уже за полночь, когда мы собрали все необходимые ингредиенты. Колдовство должно было перенести меня в то место, где, по предположениям, находился Сарзана.

Гэмелену поставили палатку на фордеке, охрана отгоняла от нее любопытных. Я подробнее опишу весь процесс наложения чар, потому что на этом примере хорошо видно, что магия иногда не менее тяжелая работа, чем ручной труд. Часть первая наших чар – мой дух, как Гэмелен это называл, хотя и говорил, что это слово не совсем точное, – это не душа в обычном значении, – так вот мой дух должен будет покрыть расстояние в неделю пути за несколько часов.

– Ученики иногда не понимают некоторых вещей, – сказал Гэмелен. – Короткое заклинание и ты – рыба. И ты погибаешь, потому что находишься на суше. Или тебе удается свалиться в воду, но плыть надо две недели. Иногда, – его голос звучал обиженно, – меня бесит, что люди считают магию способной осуществить все, что угодно.

Первую часть пути ты пролетишь с ветром. В это время ты будешь почти так же уязвима, как если бы ты была чистым духом. Когда приблизишься к Сарзане, сработает наш хитрый план. То есть я надеюсь, что он хитрый.

Он приказал мне раздеться догола и намазаться мазью, которую я приготовила заранее под его руководством. От мази кожа начала гореть, но Гэмелен сказал, что так задумано – от этого духу становится неуютно в теле, и он хочет выйти. Мазь была сделана из различных трав, в нее входили вербена, имбирь, иссоп, кожа от давно опустевших мешков, где когда-то хранился порошок для вызывания ветра. Я влила также в смесь масло с различными добавками, предназначенными для обеспечения второй части моего путешествия.