Антон Орлов - Искатели прошлого

— Прошу вас объяснить, в чем дело, госпожа Одис. Допустим, Залману вы до сих пор не можете простить того, что он тогда спустил вас с крыльца, но что вы имеете против дочери Никеса?

— Ее место — в лагерях перевоспитания. Есть те, кто знает и понимает больше, чем мы с вами, и они тоже так считают. Лидия Никес получила отсрочку на время вашего турне, потом мы все равно ее туда заберем. А что касается того, о чем вы вспомнили — вы тогда были ребенком и вряд ли могли правильно оценивать происходившее вокруг. Никто меня с крыльца не спускал, я сама ушла.

— Что сделала вам Лидия? Что-то настолько ужасное, что вас перекашивает каждый раз, когда вы ее видите…

— Да, ужасное, — помолчав, подтвердила Вир — тихо, с застарелой горечью. — Представьте себе, что есть награда, на которую могут рассчитывать только самые достойные, в том числе вы. И вдруг кто-то отнимает у вас саму возможность ее получить, из-за последнего ничтожества достойные никогда не будут вознаграждены по заслугам!

— Что именно сделала Лидия? — настойчиво повторила Сандра.

— Она взяла то, к чему даже прикасаться не смела. Не в этой жизни, но ей этого никогда не простят.

— Взяла — и что дальше?

— Выбросила! — похоже было, что Вир произнесла это слово сквозь сжатые зубы, со свистом. — Представьте себе неграмотного вора, который украл ценную книгу в единственном экземпляре и вышвырнул в попавшийся по дороге мусорный бак!

— Но ведь потом, наверное, эту самую награду нашли?

— Нет.

— С ума сойти…

— Вы не спасете Лидию от лагерей перевоспитания. И пусть она хоть покончит с собой — когда она родится снова, мы ее снова вычислим и снова туда отправим. Ее преступление принесло слишком большой вред, так что возьмите себе другого секретаря-референта, госпожа Янари.

Ступеньки боковой лесенки заскрипели, и Залман увидел Сандру. А Вир Одис спустилась по другой лестнице, прошла, по-военному печатая шаг, мимо опустевшего амфитеатра и свернула в дубовую аллею.

Сандра остановилась перед Лидией, сорвала веточку с жасминового куста. Мрачно сообщила:

— Вир совсем чокнулась. Знаешь, какие у нее к тебе претензии? В прошлой жизни ты украла у нее заслуженную награду и выбросила в мусорный бак. Мар-р-разм…

— Такого я точно не делала.

— За это она хочет упрятать тебя в лагеря перевоспитания. Беспокоиться рано, что-нибудь придумаем. И еще Залмана невменяемым обозвала! Сама она невменяемая и всегда была такая.

— Она действительно невменяемая, — подойдя к ним, поддержал Сандру Залман. — То, что Лидия взяла и выбросила что-то важное — это из моего сна, а она говорила так, как будто это случилось в настоящей жизни!

Лидия испуганно смотрела на него снизу вверх, ее невзрачное застывшее личико в обрамлении защитного шлема напоминало маску, которая того и гляди не выдержит внутреннего напряжения, расползется на куски… открыв совсем другое лицо. Залман хотел сказать об этом вслух, но в то же время чувствовал, что это запретная тема, хотя никто вроде бы не запрещал ему говорить.

— Пошли! — позвала Садра. — Нам пора ехать.

Пока машина мчалась по шоссе, мимо пышных виноградников и полосатых огородов, он почти забыл о встрече с Вир Одис: то ли было, то ли не было — не поймешь.

Вечером показывали костюмы в Макарене, около белого фонтана на городской площади. Среди публики стояли юноши и девушки в форме Пламенного Легиона, с плакатами: "Александра Янари, избавьтесь от предателей!", "Долой ненадежных!", "Гранд-советник, послушайте совета: расходный материал — в расход!"

Сандра была злая-презлая — это Залман в буквальном смысле почувствовал на собственной шкуре, когда дело дошло до показательного фехтовального поединка. Вначале он растерялся и пропускал удары, но потом у него само собой получилось подхватить ее темп. Когда они закончили, зрители разразились шквальными аплодисментами.

В гостинице Сандра решила сэкономить и сняла один номер на троих. Как обычно, спали не раздеваясь. Сандра и Лидия устроились на широченной двуспальной кровати с резными спинками, и Сандра положила на тумбочку возле своего изголовья пару револьверов и нож, а Залману велела развернуть кушетку поперек двери.

— Боюсь, что ночью к нам вломятся, — пояснила она, когда он спросил, зачем.

— Кто?

— Грабители. Чтобы экспериментальные костюмы украсть. Государственная дотация — жирный кусок, каждому охота захапать.

— Как же их украдешь, если мы их не снимаем?

— Вместе с нами, понял? Поэтому если что — просыпайся и бей всех подряд, отвечать буду я.

Разбудили его посреди ночи тихие голоса, и он рывком сел на кушетке с мыслью: "Вот и пришли злоумышленники!" — но тревога оказалась ложной. Разговаривали Сандра и Лидия, озаренные светом расписного ночника.

— …Что за куст?

— Это мой детский кошмар. Когда я была маленькая, он мне часто снился. Мама рассказывала, я плакала и бормотала, что, когда у куста оборвется последний корешок, я умру. Потом психолог-адаптер, которая со мной работала, объяснила, что куст для меня — символ жизни. Она заставляла меня рисовать кусты, у которых много-много корней, и мы с ней смастерили картонный кустик с ниточками-корешками, которых тоже было очень много. Эти занятия помогли, но не до конца. Иногда он все равно мне снится, причем самого сна, что там было, я не помню, знаю только, что все корни обрываются, и после этого я умираю, — Лидия всхлипнула. — Извините, сейчас пройдет…

Они сидели в обнимку на кровати, в уютном круге света от ночника, защитные костюмы делали их похожими на полицейских-спецназовцев. Только спецназовцы не плачут. В коридоре было тихо, за деревянными панелями стрекотали и шуршали какие-то насекомые, на стене тикали ходики. Решив, что злодеев, замышляющих отнять у Сандры дотацию, поблизости, очевидно, нет, Залман опять растянулся на кушетке и закрыл глаза.

Через день доехали до Таммы, со всех сторон осажденной дымящими заводами. Сам небосвод над ней был грязноватый, и окраинные дома потемнели от копоти, зато представитель местной администрации, встречавший гранд-советника Янари, похвалился, что у них тут не приживается никакая лесная нечисть вроде медузников или разносящих заразу шмыргалей, которые поедают не только падаль, но еще и продукты, оставленные без присмотра. Так что нет худа без добра.

После Таммы, когда проезжали мимо большого оранжерейного хозяйства, Сандра сообщила:

— Где-то здесь был "Голодный грузовик".

— Придорожная гостиница из дневника?

Целый городок стеклянных сооружений, пара законсервированных котельных — пока в них нет нужды, они начнут работать, когда похолодает и наступит долгая зима. Вдали, в просвете меж блестящих на солнце оранжерей, виднелись бревенчатые дома.