Сергей Волков - Затворник

- Это к нашей пользе! - сказал Волкодав - Нам нельзя от такой помощи отказываться!

Тут встал, прося, а по взгляду - требуя слова, важный боярин Скала.

- Говори, Скала. - сказала Стройна.

- Скажу, светлая княгиня! - загремел и разлетелся эхом в коридорах низкий громкий голос вельможи - О чем тут речь идет! В Честове пошло шатание, неразумные люди хотят пойти против великокняжеского приказа, оставить службу, в которой клялись! А здесь, кажется, этому только и рады!

Месяц, и еще несколько бояр стояли, прося слова, но повинуясь приказу княгини, никто не раскрывал рта. Встал даже неповоротливый Волкодав, которому обычно позволительно было лишь поднять руку.

Скала продолжал:

- Если честовцы сделают, как вы здесь говорите, то испытают на себе гнев великого князя! И тот, кто войдет с ними в сговор, тоже его не избежит! Для чего, вам это, скажите? Чего испугались? Ыкуны пошумят и уйдут, как бывало всегда - Струг им никак не взять! то, что Каиль пала - еще большой вопрос, об этом нет достоверных вестей. А если действительно Каиль взята и разорена, то изменой великому князю города не вернуть! Ыкуны сегодня пришли, завтра вернутся в свое поле, а вы останетесь, и будете держать ответ перед Львом! А насчет злыдней, что будто бы ведут на нас ыканцев - так кто их видел? Мертвыми - да! Я сам их видел мертвыми пять лет назад, в Стреженске - и их, и Ясноока, а кто их живыми видел? Те безумные, что бегут в город с каильской стороны? Так они от страха не живы, не мертвы, и от собственной тени шарахаются, им за каждой копной мерещится по дюжине злыдней! Вон, допрашивали таких у восходных ворот! Или те бродяги, что по дороге пристали к светлому князю - может быть, они злыдней живьем видели?! Сами бегут с княжеской службы, а чтоб за это оправдаться, метут здесь языками! А что могут этим весь подвести край под беду, им плевать! Из-за них, что ли, хотите пойти против Стреженска и против великого князя!

Теперь уже Коршуна едва удержали под руки Рассветник и подоспевший боярин из верхнесольских.

- Убью... - только и можно было разобрать из всего рычания, скрипа зубов и фыркания, с которым Коршун кропил все вокруг брызгами слюны. Зал снова взорвался криками и руганью.

- Тихо! Всем на места! - снова орал Волкодав, что было голоса.

- А с тобой, Коршун, разговор будет особый! - сквозь общий рев гремел голос Скалы - Я Льву сегодня же напишу, где ты пасешься, и к чему пристал! А потом лично тебя в колодках поведу в Стреженск!

Коршун не унимался, держал его уже трое, двое за руки, один - сзади поперек туловища, но он, будто совсем собой не владея, все силился вырваться и добраться до хранителя рода.

Смирнонрав встал с места, и подойдя к Коршуну, прокричал ему в лицо:

- Коршун, уймись!

- Светлый князь... - прорычал Коршун

- Уймись, говорю, и выйди вон!

Богатырь замер.

- Успокойся, брат! - сказал ему Рассветник, обхватив шею Коршуна локтем - Выйди по добру-по здорову, не нарушай порядок!

От слов князя и названного брата Коршун, кажется, немного пришел в себя. Он заправился, стряхнул со своих плеч руки верхнесольца и зашагал к дверям. Все уселись на места. Гомон в зале затих.

- Кто хочет слово взять? - снова спросила княгиня. Голос ее уже не был таким спокойным, стал чуть тише и начала звучать в нем стиснутая злость. - Говори ты, Мореход, и без обращений пока давайте, господа, а сразу к делу.

- Тут господин хранитель рода сказал, - начал наместник закатной стороны - что если мы призовем на помощь честовцев, то ответим за это перед великим князем. Наверное, так и есть. Поэтому надо думать, господа, что для нас опаснее: Если ыканцы придут, и оставят от Струга-Миротворова пепелище, то пусть тогда Лев спрашивает с углей за ослушание, нам от этого уже не холодно, не жарко. Надо город защищать - кем можем, и чем можем. Стреженск далеко, а Дикое Поле - уже и не за плетнем, а стоит у самых дверей!

- Стреженск далеко, да... - загудел было с места Скала, но тут же его оборвала Стройна.

- Молчи, боярин! Совет для тебе закончен, встань и выйди вон! Бобр! Возьми двух отроков, и проводи боярина в покои. Да смотри, чтобы они с тем, первым, не сцепились за дверями!

Скала не стал дожидаться, пока его возьмут под стражу, встал, и двинулся вслед за Коршуном. В дверях великан остановился, и в пол-оборота поглядев на Стройну со Смирнонравом, на Волкодава, на Месяца, и Рассветника, которого уже успел приметить, прорычал:

- Стреженск далеко, но руки у него длинные! Мало вас при Светлом поучили, не пришлось бы переучивать!

И вышел, наклонившись в слишком низком проеме дверей. За ним последовали Бобр и стража.

Вокодав взял слово, и заговорил:

- Мореход прав, тут спорить не о чем. Сейчас нам надо ыкунов бояться, их отобьем - тогда уже можно будет бояться великого князя. А если ыкуны поснимают с нас головы, то и князь нам не страшен.

- Что предлагаешь? - спросила Стройна.

- Послать в Честов гонцов. И не к воеводе, а прямо к большим боярам. Сообщить все, как есть.и просить помощи.

Месяц попросил слова.

- Позвольте тогда отправить в Храбров послом Тура! Он только что оттуда и много там жил, у него в Храброве и родня, и много знакомых среди больших бояр. Никто в этом собрании не знает тамошних людей, и всего положения, так, как он.

Горох встал и поклонился совету.

- Добро. - сказала княгиня - Пусть поезжает сегодня же.

- И в Пятиградье пошлем людей - сказал с места Смирнонрав - Там Затворника и позорные годы тоже хорошо помнят. Едва мы там появились, и сказали, куда идем - к нам сразу присоединилось полсотни людей, а ведь мы не с тем шли, чтобы там набирать подмогу, и не задерживались.а если напрямую объявим, кто здесь объявились, в Степном уделе, и попросим помощи, то еще больше придут. Надо к уннаяка послать.

- И про наших не забывай, светлый князь! - сказал, поднявшись, тот верхнесольский боярин, что помогал Рассветнику удержать Коршуна - наши тоже здесь есть, а будет от вас зов, и будет срок - так еще соберутся!

Поднял руку Волкодав и заговорил с места:

- Это все хорошо. Пусть все так - будет нам подкрепление и из Честова, и из Пятиградья, и от верхнесольцев. Дождемся и Кречета с его стреженцами. Но когда, господа совет? До Честова далеко, до Пятиградья - того больше. Многие недели пройдут, пока гонцы туда доскачут, пока там люди расшевелятся, соберутся в дорогу, пока выберут, кому быть вожаками, а только тогда - в поход, это тоже время, и немалое - а наши дни посчитаны по пальцам! А ыканцы уже под Черновым Городищем, в переходе от наших пригородов...

- Что предлагаешь? - спросила княгиня.

- А вот, что: Первое наше дело - собирать войска в Струге, откуда можем, и готовить город к обороне, это понятно. Второе дело - задержать приход табунщиков к городу. Если сама Каиль уже пала, то города между Каилью и Каяло-Брежицком степняков тем более надолго не задержат. Надо нам выходить в поле. Но не как вышел Мудрый - явно, большим войском, а тайно, и малым полком. Людей взять поменьше, но самых отчаянных, а коней - побольше и самых резвых, чтобы мы, как ыканцы, могли ударить, и тут же унестись. Нападать на их легкие отряды, на разведку, на охранения. Ударили - и отошли подальше. Если удастся в лагере под каким-нибудь городом ыкунов застать - опять же в их лагере навести шороху. Но опять же - навести, и уйти, пока степняки не хватятся. Так можем их сильно задержать. Была бы удача.