Константин Асмолов - ФЭНТЕЗИ-2003

— Вы прирожденная путешественница, — восхитился Лив. — Идемте в гостиную, Наш-Наш уже накрывает на стол…

— Наш-Наш?

— Это одно из его имен… Но вообще-то он Егор.

— Тогда я буду звать его Егором…

— И правильно сделаете. — Лив протянул ей руку. — Вставайте. Здесь замечательно готовят, поверьте слову знатока…

— А вымыть руки?

Лив поморщился:

— У вас странные привычки… Бочка с водой в углу двора, рядом черпак. Если будете настойчивы, то найдете это самое… пемзу.

Доминика проснулась и долго таращилась в потолок, пытаясь вспомнить, где она и что с ней произошло.

Вспомнив, ужаснулась. Спустила ноги на пол; постель была удобная и чистая, чего не скажешь о Доминикиных ногах, вчера вечером так и не дождавшихся бани. Чудо еще, что, укладываясь на покой, она ухитрилась стянуть с себя одежду; в отсутствие служанки платье и нижняя юбка не пожелали развешиваться на спинке стула, а лежали так, как их бросила Доминика — грудой на полу.

Доминика поднялась (тело отозвалось мышечной болью). Подошла к окну; окно выходило на противоположную от фасада сторону, в сад. Густые кроны поднимались выше второго этажа; яблони цвели, соцветья покачивались под весом пчел. Доминика захотела открыть окно — но рама оказалась заколоченной.

В дверь стукнули:

— Госпожа Доминика? — спросил Лив. — Мы с Наш-Нашем уже позавтракали, ваш завтрак ждет вас на столе… Ведь мы не собираемся отдыхать здесь весь день, правда?

Доминика со стоном признала его правоту.

Ей удалось-таки выпросить у хозяина таз и кувшин разогретой воды; после купания она почувствовала себя лучше, а одевшись и причесавшись, и вовсе воспряла духом. Обеденный стол стоял на веранде под навесом; Доминика ела творог с медом, закусывала свежевыпеченным хлебом и слушала гудение пчел. Лив сидел на крыльце, свесив руки между коленями, и, покусывая губу, смотрел в небо. Его черные волосы казались лохматой, надвинутой на глаза шапкой.

Хозяин Егор, называемый также Наш-Нашем, работал в саду — окапывал деревья; время от времени в бело-зеленом мареве мелькала его ярко-красная рубаха.

— Лив, — негромко позвала Доминика.

— Да? — отозвался колдун, по-прежнему глядя в небо.

— Я ведь вовсе не старая дева.

— Я знаю.

— Этот…

— Я прошу вас, не надо о нем. Мне он тоже неприятен.

— Это он держал в плену Крота?

— Как вы догадались?

— Он считает Кротовые норы своей собственностью…

— Он может считать все, что угодно…

— Кто сильнее — вы или он?

— Ах, Доминика… Это ненужный разговор, уверяю вас.

— Извините, — пробормотала она. — Как вы думаете… Наш-Наш, то есть Егор, не будет против, если я немного погуляю по саду? Здесь очень красиво…

Лив наконец-то отвлекся от созерцания облаков. Мельком взглянул на Доминику:

— Вообще-то можно… Если вы будете только гулять. Если не попробуете, например, сорвать веточку с цветами, чтобы приколоть к прическе…

— Да? — смущенно спросила Доминика, которой как раз пришла в голову мысль, что хорошо бы отломить цветущую веточку. — Я понимаю, хозяин… он, наверное, будет против…

— Наш-Наш тут ни при чем… Сад будет против. Это очень своеобразный сад, Доминика. Лучше, если вы будете гулять со мной или с Наш-Нашем.

Доминика посмотрела на сад.

Мирно покачивались соцветия. Гудели пчелы. Негромко напевал, работая, садовник; маленькие яблони стояли, опустив ветки к земле, большие, напротив, поднимали их к солнцу.

Небо черными точками пересекли две вороны. Описали круг; закаркали, переговариваясь. Одна опустилась вниз, выбирая, на какую бы приземлиться ветку; Доминика глянула на Лива, собираясь о чем-то его спросить, — и краем глаза уловила быстрое движение. Обернулась; ветви распрямились. Между обильных яблоневых цветов черным снегом кружились, падая на землю, вороньи перья. Доминике показалось, что кое-где соцветья стали красными… Но это могло быть обманом зрения, потому что уже через несколько секунд все лепестки вернули свой первоначальный бело-розовый цвет.

Сверху, с голубого неба, ошалело каркала вторая ворона.

— Нет, — пробормотала Доминика.

— Да, — Лив кивнул. — Самая большая беда — это бродяги. Раз в месяц кто-то забредает, не верит знакам-предупреждениям и забирается через забор… Или ведет подкоп.

— И… что? — в ужасе спросила Доминика.

— Съедают, — коротко объяснил Лив. — Они плотоядные.

— Я не буду там гулять.

— Напрасно… Если сад увидит, что вы с Наш-Нашем, — вас не тронут, даже не попытаются.

— Я все равно не буду там гулять…

— Как хотите.

Песенка садовника слышалась теперь совсем близко. Наш-Наш орудовал лопатой; красная рубаха прилипла к его спине темным пятном пота.

— Он тоже маг?

— Нет. Он просто работник. Работяга.

— Почему же сад…

— Он хозяин.

— Он его купил?

— Он его выходил. Старый хозяин умер много лет назад, сад никому не позволил его похоронить — так и оставил себе… Одичал, зарос, оскудел. Надо было быть Наш-Нашем, чтобы, во-первых, прийти сюда без страха, во-вторых, взять лопату, удобрения, садовый нож, черенки…

Доминика с новым интересом взглянула на садовника. Тот продолжал работать; ветви над его головой не шевелились.

— Сад, который ест птиц? А насекомые?

— Насекомых здесь нет… Кроме пчел, разумеется.

— Кроме пчел. — Доминика усмехнулась, будто что-то вспомнив. — Скажите, Лив… Почему…

Она запнулась.

— Ладно уж. — Лив вздохнул. — Спрашивайте.

— Почему он… этот— называл вас Мизераклем?

Колдун беспечно усмехнулся:

— У меня много имен, Доминика. То из них, которое мне нравится, я вам назвал.

Садовник вышел попрощаться. Махнул широкой ладонью, указывая направление:

— Вдоль речки. Там увидишь.

Он был немногословен, Доминика давно заметила.

Дорога вдоль полноводного по весне ручейка, гордо именуемого речкой, оказалась поросшей кустами и кое-где размытой; неизвестно, когда ею пользовались в последний раз. Доминика брела рядом с Ливом, время от времени опираясь на его руку. Лив не возражал.

— Может быть… вы все-таки расскажете о себе? Хоть несколько слов?

— Я очень скучный человек, Доминика.

Хутор с хищным садом остались позади и плавно опустились за горизонт. Солнце склонялось все ниже, собираясь последовать вслед за хутором. В степи вокруг не было признаков жилья.

— Мы будем ночевать на голой земле? — осторожно спросила Доминика.