Владимир Романовский - Год Мамонта

— Добрый день, — сказал он холодно и твердо. — Чем могу помочь?

— Я где-то потерял ключ от комнаты, — сказал Брант. — Не могли бы вы мне дать другой?

— Какой комнаты?

— Наверху. Угловая комната. Я там ночевал вчера. Или позавчера. С другом.

— Я вас не видел, — сказал хозяин.

Неприятно, когда тебе врут прямо в глаза, особенно эльфы.

— Я был одет по-другому, — объяснил Брант, давая хозяину шанс себя реабилитировать.

— Угловая комната сдана. И у нас вообще редко бывают свободные комнаты. Сейчас, например, совсем нет.

— Хорошо, — сказал Брант, чувствуя неладное, — я только вещи заберу.

— Ваших вещей здесь нет и быть не может.

— Есть, уверяю вас. Слушайте, человек попал в беду. Совесть у вас есть?

— Совесть есть. А ваших вещей нет. Повторяю вам, я вас первый раз вижу. Не лучше ли вам идти своей дорогой? А то ведь я охрану позову.

Тысяча золотых в трех кошельках. Пропали. А где Нико?

— А где Нико? — спросил Брант.

— Я не знаю такого имени.

— Нико! — крикнул Брант. — Нико!

— Тайни! — крикнул хозяин. — Тайни!

Из внутреннего помещения вышел огромный, широкоплечий эльф.

— Нико! — Брант попытался бежать к лестнице.

Тайни схватил его за рубашку, и Брант едва не потерял сознание от боли.

— Сдай его охране, — сказал хозяин и вернулся за стойку.

Тайни выволок Бранта, с трудом удерживающегося в реальности, если вообще город эльфов можно было считать реальностью, на улицу. Посмотрев по сторонам, эльф заметил на одном из углов троих в белых камзолах.

— Эй! — крикнул он. — Охрана! Эй!

Стражи порядка приблизились.

— Вот, — сказал Тайни. — Заходил, буянил, повалил лампу, всех пугает.

Бранта взяли под руки и повели, а Тайни вернулся в таверну.

Брант подумал, что это только кажется, что здесь никто не обращает внимания на чужеродных-приезжих. Сволочь хозяин наверняка все просчитал, и, возможно, даже с охраной поделился, не зря же они так удачно на углу околачивались.

Сил еле хватало на то, чтобы идти в ногу со стражей. О сопротивлении было глупо даже думать. Его втолкнули в карету. Двое стражей сели с ним, третий вскочил на облучок.

Его подвезли к внушительному прямоугольному зданию, стоящему у реки на окраине, с решетками на окнах. После долгой волокиты, во время которой разных видов эльфы-клерки заполняли какие-то бумаги и задавали несуразные вопросы друг другу, Бранта определили в камеру на третьем этаже, с двумя откидывающимися к стене, если надо, деревянными полками на цепях, заменяющими кровати.

В камере уже присутствовал еще один ее обитатель — толстый мрачный эльф средних лет.

Как только стражники вышли и заперли дверь, Брант подошел к окну и потрогал решетку. Пять железных прутов, каждый толщиной в руку, прочно сидели в кладке.

— Ты кто? — осведомился эльф.

Не отвечая, Брант передвинулся к откидывающейся кровати и потрогал цепи. Прочные. Даже если удасться один конец выдрать из дерева, второй конец из стены не выдерешь.

— Э, — сказал эльф. — Ты! Ты кто?

— Я кондитер, — объяснил Брант. — Специалист по пряникам и атасам. Хотел попробовать местный атас, а меня сзади по башке. Ну и нравы.

Эльф некоторое время обдумывал сказанное.

— А за что тебя сюда? — спросил он.

— Вот за все тоже самое.

Эльф выдержал еще одну паузу.

— А зовут тебя как?

— Петер, — ответил Брант. — А тебя?

— Клифф. А не замышляешь ли ты чего-нибудь против правительства, Петер?

— Нет.

— А против общества?

— Тоже нет.

— А против традиций?

— Нет.

— Вот и хорошо.

Клифф удовлетворенно лег на полку ближе к окну, закинул руки за голову, и замолчал.

Брант осмотрел кованую дверь.

Побеги из тюрьмы делятся на две категории — с задействованием персонала и без. Вторая категория не подходила — на перепиливание одного из прутьев решетки, продалбливание дыры в стене или в полу, подпиливание дверных петель ушли бы годы. Оставалась первая категория.

План такой. Сперва надо подлечиться и набраться сил. Затем следует подождать, пока тюремщик или тюремщики зайдут в камеру. Выключить их всех, переодеться в одежду одного из них, и выходить в коридор и на лестницу. Дальше предстояло импровизировать.

Брант лег на полку.

Нико и Лукреция провели день весело. В Речных Садах взяли напрокат лодку и переместились на продолговатый остров посреди реки, поросший густым лесом. После прогулки они зашли в театр, где Нико начал было объяснять про влияния и течения в драматургии, но Лукреция его перебила и сообщила, что судьба главной героини похожа на ее, Лукреции, судьбу, и судьба второй героини тоже похожа. А судьба третьей героини почти ничего общего с судьбой Лукреции не имела, и об этом Лукреция тоже высказалась несколько раз. После ужина в чистом, дорогом заведении, Нико все-таки решил съездить проведать Бранта, и Лукреция поехала, разумеется, с ним.

Хозяин таверны сразу узнал Нико.

— Нет, — сказал он. — После того, как вы вышли, он заехал вещи забрать, и с тех пор не приходил. Я уж и комнату вашу сдать успел.

Нику это показалось вполне резонным. Лукреция сразу определила, что хозяин врет, но ничего не сказала.

— Налей-ка нам вина, — сказал Нико. — Самого лучшего.

Хозяин пошел за вином. В этот момент из соседней комнаты где, как и в некоторых тавернах Кронина, помещалась бильярдная, вышла та самая девушка, которую Нико видел раньше, возможно дочь хозяина. Быстро подойдя к Нико и Лукреции, она скороговоркой отрапортовала:

— Ваш друг вернулся в одной рубашке, весь избитый. Тайни вывел его на улицу и сдал охранникам. Его отвезли в тюрьму. Это все, что я знаю.

Она круто повернулась и пошла обратно с намерением игнорировать возможные вопросы. Вопросов не было. Это ее слегка удивило, но она не остановилась.

— А где здесь тюрьма? — спросил Нико.

— На окраине, у реки, — ответила Лукреция.

— Надо его вызволить, — подумал Нико вслух.

Лукреция ничего не сказала.

— Есть несколько способов вызволения человека из тюрьмы, — изрек Нико.

— Да, но давай ты не будешь их все здесь перечислять, — остановила его Лукреция. — Давай сначала выйдем отсюда.

— Давай.

Лукреция оставила на стойке золотую монету.

Наутро тюремщик принес завтрак — пряные листья в кружке, залитые кипятком, и два атаса. Клифф, поев, пришел в благодушное настроение. Брант решил, что время расспросов наконец-то наступило. Ранее он искал случая поговорить с кем-нибудь из местных по поводу внутреннего лаза. Теперь случай представился.