Ким Харрисон - Хороший, плохой, неживой

Окружающие нас вампиры небрежно подались назад. А Сэмюэл засмеялся, явно желая довести Киста до срыва.

– Ревнует Кист, – обратился он ко мне с единственной целью – позлить оппонента. – Когда они с Пискари этим занимались, максимум, что происходило – это потасовка в баре. – Полные губы вампира разъехались в похабной улыбочке, он победительно оглядел слушателей. – Да не волнуйся, старина, – бросил он Кисту. – Пискари она надоест, как только умрет, и ты снова будешь на коне… или под конем… или в серединке, если повезет. А может, тебя пригласят на мастер-класс и Айви тебя чему-нибудь научит.

У Киста задрожали пальцы – и в промежутке между секундами он бросился. Так, что не уследить, он перепрыгнул через круг, схватил Сэмюэла за рубашку и швырнул на опорный столб. Столб затрещал, в груди у Сэмюэла что-то хрустнуло и рот раскрылся от боли, которую он еще не успел ощутить.

– Заткнись, – тихо повторил Кист, сжав зубы. Веко у него дергалось.

Отпустив рубашку Сэмюэла, он схватил его за руку, вывернул ее под неестественным углом, и тот рухнул на колени. У меня пресеклось дыхание от отчетливого щелчка вывихнутого сустава.

Глаза Сэмюэла вылезали из орбит. Раскрыв рот в безмолвном крике, он стоял на коленях, а рука сзади, потому что Кист ее и не думал отпускать. Потом Кист ее бросил, и Сэмюэл стал ловить ртом воздух.

Я стояла, не в силах шевельнуться, испуганная быстротой того, что сейчас случилось.

Вдруг Кист отказался прямо передо мной, и я вздрогнула.

– Вот твоя сумка, – сказал он.

Я схватила сумку, и Кист жестом пропустил меня вперед. У окружающих вампиров был такой вид, что похоже они урок усвоили. Никто не пошел помогать Сэмюэлу, и отрывистые вздохи неподвижно лежащего вампира доставали меня до самой сердцевины.

– Не трогай меня, – сказала я, проходя мимо Киста. – И вы все не вздумайте в моих вещах рыться, пока я не вернусь, – добавила я, пытаясь скрыть дрожь.

Потом я посмотрела на стол и сбилась с шага – там лежала только половина талисманов, которые я принесла с собой. Кист взял меня за локоть и повлек за собой.

– Отпусти, – сказала я, но память о том, как он только что вывихнул руку Сэмюэлу, удержала меня от попыток освободиться.

– Заткнись, – произнес он, и его напряженный голос заставил меня замолчать.

Я последовала его не слишком вежливому указанию, пробираясь между столами, а потом через дверь в кухню, но мысли неслись галопом. У нас за спиной вампиры снова вернулись к уборке, обмениваясь мнениями и не обращая внимания на Сэмюэла.

Я не могла не заметить, что у меня в кухне, хотя она и меньше, чем у Пискари, порядка больше. Кист подвел меня к металлической учрежденческого вида пожарной двери, открыл ее и щелкнул выключателем. За дверью открылась небольшая комната с дубовым полом. Серебристые дверцы лифта утоплены в стене, другую стену почти полностью занимал широкий вход винтовой лестницы, ведущей вниз. Очень элегантная лестница, и скромный канделябр над ней тихо позванивал в восходящем прохладном потоке. На противоположной стене громко тикали деревянные часы размером со стол.

– Вниз? – спросила я, стараясь не показывать испуга. Если Ник не нашел моей записки, подняться по этой лестнице мне уже не придется.

Пожарная дверь тихо закрылась за нами, и я почувствовала, что давление воздуха изменилось. Восходящий поток ничем не пах, почти пустота как таковая.

– Давай лучше на лифте поедем, – сказал Кист неожиданно спокойным голосом. Вся его осанка изменилась – он сосредоточился на какой-то неизвестной мне мысли.

И часть моих амулетов мне оставил…

Дверцы лифта немедленно открылись в ответ на нажатие кнопки, и я вошла. Кист встал вплотную ко мне, дверцы закрылись и у меня неприятно приподнялся желудок, когда лифт медленно поехал вниз. Я тут же перебросила сумку наперед и открыла ее.

– Идиотка! – прошипел Кист.

Я тихо взвизгнула, когда он всем телом прижал меня в угол. Пол подо мной вздрогнул, я застыла, готовая действовать. Зубы Киста были в дюйме от моей кожи, демонский шрам пульсировал – я задержала дыхание. Феромонов здесь было меньше, но легче мне не стало. Играй тут еще «музыка для лифтов», я бы завопила.

– Не будь дурой. Ты что, думаешь, здесь камер наблюдения нет?

Мне стало трудно дышать.

– Отпусти меня.

– Что-то не хочется, любимая, – шепнул он, и от его дыхания жгучее покалывание побежало импульсами от шрама и пульс забился молотом. – Я сейчас проверю, насколько тебя может завести вот этот шрам у тебя на шее… а когда проверю, у тебя в сумочке будет лежать флакон.

Я сжалась, когда он прижался теснее. Запах кожаной одежды и шелка был настойчив и восхитителен. У меня перехватило дыхание, когда Кист носом отодвинул мне волосы, чтобы не мешали.

– Это египетская жидкость для бальзамирования, – сказал он, и я напряглась от его губ, скользящих у меня на шее при произнесении этих слов. Я не смела шевельнуться, и будь я честной, я бы призналась, что и не хотела – щекочущие ниточки предвкушения расходились по телу от шрама. – Брызни ему в глаза, и на время ты его отключишь.

Я не могла с собой справиться, тело требовало, чтобы я что-нибудь сделала. Расслабив плечи, я закрыла глаза и руками стала гладить гладкую спину Киста. Он замер от неожиданности, потом его руки скользнули ниже, по бокам, взяли меня за талию. Мышцы под шелковой рубашкой напряглись от моих прикосновений. А я подняла руки, ногтями играла с завитком в ямке на шее сзади. Мягкие пряди имели такой ровный цвет, который можно найти только в коробке – он красил волосы.

– Почему ты мне помогаешь? – шепнула я, играя черной цепью у него на шее. Нагретые телом звенья сплетены были так же, как и на ножных браслетах Айви.

Я ощутила игру его мускулов, сведенных не желанием, а мукой.

– Он сказал, что я – его наследник, – произнес он, пряча в моих волосах губы от невидимой камеры – по крайней мере, я себе говорила, что для этого. – Он сказал, что я с ним буду вечно, а потом променял меня на Айви. Она его не заслуживает. – Голос был искажен страданием. – Она его даже не любит.

Я закрыла глаза. Никогда мне не понять вампиров.

Не зная сама зачем, я погладила его по голове, перебирая пряди, успокаивая его, а его дыхание превращало демонский шрам у меня на шее в растущие импульсы желания, требующего, чтобы его удовлетворили. Здравый смысл приказывал остановиться, но Киста предали, и я тоже чувствовала, что меня предали.

У него пресеклось дыхание, когда я провела ногтями под ухом. Издавая низкие тихие звуки, он прижался сильнее. Жар его тела ощущался через мою тонкую рубашку, и его напряжение становилось глубже, опаснее.