Сергей Булыга - Черная сага

Ознакомительный фрагмент

– Хей! Хей! – кричали все.

Ты тронул лошадь, и она пошла. И Хальдер шел у стремени, и он кричал, да так, что весь побагровел. И все тогда вокруг кричали! Шум, грохот был такой, что птицы тучей поднялись над городом…

Да только что тебе тогда были те птицы, когда вот уже и кумирня была перед тобой, а вот священные костры! А вот уже в их очищающий огонь вместе рабами бросают и тех, кто еще вчера дерзко кричал, что ты не ярлич, а подменыш, пастушок. А сегодня им смерть! Потом, когда их всех сожгли, волхвы гадали по угольям и нагадали любо. И тогда вынесли столы, и расставили их перед теремом. Был пир горой – сперва весь день, после весь вечер, а после всю ночь. И, как всегда, они лишились разума и похватались за мечи, сняли кольчуги и пошли рубиться насмерть. Но ты этого уже не видел, потому что когда еще только начало смеркаться, Хальдер сказал им всем:

– Ярл утомился, ярл хочет уйти. Я провожу его!

И он увел тебя, привел в опочивальню, помог раздеться, уложил, сел у тебя в головах, огладил тебе лоб… и начал так:

– Всё хорошо, мой господин. Теперь ты настоящий ярл, а я при твоем стремени, я твой раб, и весь народ – твои рабы…

А ты вдруг заплакал. Ты знал, что ярлы никогда не плачут, но плакал – громко и навзрыд. И Хальдер не ругал тебя, как это нередко бывало с ним прежде, а побледнел, прижал тебя к себе и жарко зашептал:

– Ярл! Ярл! Не верь им! Они лгут! Ты настоящий ярл, ты Ольдемаров сын. Мы шли вдоль берега, увидели тебя, я первым подбежал к тебе и наклонился, и сразу узнал, и схватил. И вот ты жив! А где эти лжецы? От них теперь одни уголья! Кумиры приняли наш дар, кумирам любо, так чего же ты плачешь?!

Ты замолчал тогда, утер глаза, подумал и спросил:

– А меч?

– Который? – осторожно спросил Хальдер.

– Твой! – сказал ты сердито. – Где ты его взял?

– Да я же говорил уже! И сколько раз! – так же сердито сказал Хальдер. – Я там его и взял, возле тебя. Вот ты лежал, вот так, на самом берегу, а меч лежал в воде, вот так, возле тебя. Я взял его – он засверкал в моих руках. Я положил его – и он поблек. Другие его брали – не подняли.

– Как это?

– Так. Для них он был тяжел. Не по руке им был! А мне оказался как раз. И, значит, меч был для меня.

– Но ведь он был при мне! Возле меня лежал. Мой, значит, меч! А не твой!

– Твой, – сказал Хальдер, – твой, конечно. И поэтому, чего бы ни случилось, он всегда будет при тебе. В моей руке! Я ограждал тебя и буду ограждать, пока я жив.

– А после?

– После будет после. Спи, ярл. Теперь ты настоящий ярл – воссел в седло, взял меч, накормил Хрт и Макью. А то, что твой нынешний меч кажется тебе коротким, так это же еще только отроческий меч. Потом, когда придет должное время, я дам тебе другой.

– Нет! – сказал ты. – Не надо мне тебя! Я сам возьму!

– Сам! – повторил за тобой Хальдер. – Сам! Это славное, ярлово слово. Сын смерда так бы не сказал! А что бунтовщики вчера кричали, так ведь на то и бунт, чтобы лгать. А ярл на то и ярл, чтобы карать лжецов. И ты их покарал.

– Твоим мечом.

– Моим, но и твоим. Спи, ярл. И знай, что Хальдер, твой слуга, не лжет.

– Так поклянись!

Хальдер нахмурился. Долго молчал. Потом сказал:

– Я никогда не клянусь. Я просто сначала говорю, а потом делаю то, о чем говорил. И потом за то, как я это дело сделал, я готов отвечать головой. Если не веришь – вон твой меч. Бери его и руби мне голову, а я и не подумаю уворачиваться. Ну, чего не берешь?!

Ты ничего на это не ответил. Ты просто лег и отвернулся к стене. Потом сказал:

– Уйди, я спать хочу.

И он ушел. А ты не собирался спать, ты просто так лежал. Лежал – и всё. Ты даже ни о чем не мог подумать, потому что это у тебя не получалось.

А потом вдруг на тебя навалился неодолимый, крепчайший сон. И в этом сне тебе представилось, что будто ты лежишь в углу какой-то грязной, тесной, душной хижины. Вот ты лежишь с закрытыми глазами и хочешь скорее заснуть, но чей-то громкий разговор все время тебе мешает. И ты, не утерпев, встаешь, выходишь из-за печи и видишь – за столом сидят чужие. А твой отец – ты сразу это понял, что это твой отец – стоит возле двери. И ты, тогда сразу осмелев, ведь ты же был уверен, что твой отец не даст тебя в обиду, подходишь к этим двум чужим, очень необычно одетым людям…

А дальше происходит то, о чем лучше не вспоминать. Вот так ты в первый раз увидел этот страшный сон. Потом он донимал тебя почти каждую ночь. И ты быстро осунулся и уже почти ничего не ел, ни с кем не разговаривал. Сперва тебя водили к шептунам, потом тебя лечили знахарки. Потом вернулся из похода Хальдер, страшно разгневался, три дня задабривал кумиров – очень щедро, – но и это тебе тоже не помогло. И вот тогда…

А наступила уже осень…

В тот день шел сильный дождь, злой порывистый ветер срывал с деревьев листья, и эти листья падали и падали. Вскоре все лужи во дворе были усыпаны желтыми листьями. Дождь бил их, мял, переворачивал. Хальдер, закрывшись у себя, весь день и сам никуда не выходил и других к себе не допускал. И ты тоже весь тот день просидел у себя и просмотрел в окно. Вот уже начало смеркаться. А ты сидел по-прежнему. Потом совсем уже стемнело. Тогда ты встал, на ощупь подошел к стене, лег на тюфяк, закрыл глаза. Ты весь дрожал – ведь ты же знал, что ты сейчас опять заснешь, опять увидишь ту же самую хижину и опять услышишь тот же самый разговор…

Как вдруг услышал:

– Ярл!

Ты поднял голову… И с удивлением – и даже немножко со страхом – увидел вашу ключницу. Она стояла возле двери, держала в руке плошку, в плошке горел огонь.

– Ярл, я к тебе, – тихо сказала ключница. – Позволишь?

Ты кивнул. Ведь лучше ключница, подумал ты, чем сон!

Ключница осторожно, чтобы не потревожить тебя скрипом половиц, прошла к тебе и опустилась возле твоего изголовья. А плошку она опустила на пол. Огонь в той плошке был зеленоватый, дым от него был приторный и сладкий. А ключница…

Как ее звали, ты не спрашивал – ни тогда, ни прежде, ни после. И в этом нет ничего удивительного. Ключница это и есть просто ключница, рабыня. Рабов всегда полон терем. Рабов приводят и уводят, их разве упомнишь? Да и зачем это? Рабы – этим всё сказано. Поэтому ты строго посмотрел на нее, потом для пущей важности, как Хальдер, немного помолчал, и только потом уже строго спросил:

– Зачем пришла?

Она просто, с улыбкой ответила:

– Облегчить твою душу.

– Ха! – сказал ты. – Кумиры, и те не облегчили!

– Так это же кумиры, – тихо сказала ключница и снова улыбнулась. – Кумиры – это свет, свет – это день, а ты, мой господин, боишься ночи. Вот, видишь, мне про тебя всё известно. На то ведь я и ключница. Ведь днем я сплю, а ночью выхожу. И вот я хожу, хожу по терему, зорко смотрю и внимательно слушаю, и проверяю все двери, все окна, и если где-то что-то не так, то я могу и отворить, и затворить, на это мне ключи и даны. Много ключей! И эти ключи, мой господин, не только от замков, но и от душ. Да-да! И чтобы ты знал, что это не пустая похвальба, я могу рассказать про ключ к твоей душе. Я смотрела в нее. И видела твой сон!