Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

— Я вам не хамила…

Блондинка не слушала:

— Сонечка жутко болезненная девочка… Родилась недоношенной, около двух килограммов — ну вы же понимаете, я не могла себе позволить во время беременности растолстеть… Хотя мой муж…

Арина давно научилась пропускать чужой бред мимо ушей вот и сейчас сосредоточилась исключительно на ребёнке. Мать (про себя она назвала её — Моделька), распеленала молчаливую малышку и голышом вынула её из коляски. Тут же кабинет наполнил негромкий писк.

— Она вообще не сидит на руках. Как возьму её — сразу плачет, может у неё что-то с психикой? — захлопала наращенными ресницами Моделька.

"Это у тебя проблема с психикой, а ещё с интеллектом" — хотела ответить Арина, но промолчала. Подержала руки над обжигающей батареей и только после этого подошла и взяла малышку. Гримаса вселенского горя мгновенно сошла с Сониного личика, девочка для профилактики всхлипнула, икнула и уставилась на врача умными небесно-голубыми глазами.

— Вот и муж, когда её берёт, она перестаёт хныкать… Наверное, что-то с головой…

— Груднички остро реагируют на температурные изменения. У вас руки холодные как лёд — вот она и плачет, потому что мёрзнет. В следующий раз погрейте ладони под горячей водой, — заметила Арина, поглаживая ребёнка по животу, чтобы определить правильно ли зарос пупок.

Моделька явно проигнорировала её совет, продолжая лепетать:

— Я начала перевязывать грудь, но молоко пока идёт, не знаю, что и делать… У меня красивая грудь, не хочется, чтобы обвисла… Правда, муж настаивает, чтобы я кормила… Посоветуйте что-нибудь…

Внезапно дверь в кабинет шумно распахнулась. Внутрь ворвался неизвестный мужчина, с ходу ошарашив Арину вопросом:

— Вы Арпеник Ослонян?

— Кто?! — подала из угла голос Моделька.

— Да, — это я…

— Клёвое имя! — вошедший мужчина помахал корочками у неё перед носом, но из-за растерянности она не успела ничего в них увидеть или прочитать, — я капитан Прад, вы мне нужны!

Арина растеряно моргала ресницами, рассматривая нежданного гостя. На пороге стоял невысокий небритый мужчина в тёмных джинсах, сером мятом пиджаке и коричневой рубашке, с расстёгнутыми верхними пуговицами. Вместе с мужчиной в помещение вошёл душистый запах элитного табака и неуловимый аромат не менее дорогого парфюма. Мужчина, так и не сняв тёмные очки, окинул комнату пристальным взглядом, задержался, рассматривая каждую из трёх замерших в растерянности женщин, сохранил молчание.

В повисшей тишине особенно остро стали слышны бормотания Модельки, которая успела выхватить младенца из рук врача и теперь быстро пеленала Соню прям в коляске:

— Ужас какой-то: врач моей доченьки — хач… муж никогда не поверит… кошмар…

Арина потупилась: за долгие годы жизни в Москве так и не привыкла к этому оскорблению. Каждый раз, когда его слышала за спиной, чувствовала себя в чём-то виноватой. Галина Григорьевна, странный мужчина и бледный парень, показавшийся за его спиной, синхронно уставились на Модельку.

— Чё? Знайте: ноги моей не будет в вашей клинике! Я не представляла, что в Москве может быть такое: никакого сервиса, все хамят, толкают. Врачи неквалифицированные, да ещё и эмигранты или что-то типа того… Ехали бы вы назад в свою Осетию…

Арине стало нехорошо, но неожиданно на выручку пришёл странный гость:

— Значит так, девочка. Прямо сейчас ты закроешь свой рот и выйдешь отсюда, а то весь кабинет провонял лимитой, — голос мужчины стал очень тихим, но вместе с тем наполнился удивительной мощью — ему невозможно было возразить или что-то противопоставить, — судя по говору, ты родом из Перми, судя по неподходящим по фасону зауженным брюкам, у тебя дурной вкус… Слушай, отправляйся-ка ты на родину, проведай родню…

— Да, как ты смеешь! — вспыхнула Моделька, которую буквально затрясло от гнева, — ты — тупой мужлан, урод, хоть представляешь, кто мой муж? Да он тебя из-под земли достанет, ты будешь утираться кровавыми соплями, когда на карачках начнёшь умолять меня о прощении!!! Козёл!

— Хм, а с тобой мне всё ясно, — усмехнулся мужчина, — ты никто, — пустое место, которого даже не существует. Я встречал таких… Много… В основном на панели.

В голове вакуум. Всё, что ты знаешь в этом мире — цацки, которыми увешиваешься как новогодняя ёлка. Самое яркое событие в твоей лишённой смысла жизни — свадьба, о которой ты мечтала лет с пяти. Ты — ошибка природы. Пустышка. С тобой даже муж не разговаривает, потому что ты тупая. У тебя нет подруг, потому что все они умнее тебя, им с тобой скучно. Ты оболочка, в которую так и не вложили мозги! Мне жаль тебя, но ещё больше ребёнка, которого ты родила, чтобы привязать мужа. Ты настолько элементарна, что я смог прочитать тебя, за несколько секунд. Всё. Скучно. Покинь помещение!

Арина ожидала новой волны ругательств, но отчего-то на глазах Модельки навернулись слёзы, она решительно схватила коляску, видимо хотела, что-то сказать, но голос сорвался: "Я не такая…" — прошептала она, наивно погрозила всем наманикюренным пальчиком и вылетела из кабинета.

Вновь возникшую паузу оборвала Галина Григорьевна:

— Будь я проклята, но всю правду сказал!

— Спасибо, мадам, — галантно кивнул мужчина, — у вас выйдет шикарная кофточка!

Арина удивлённо взглянула на вязание в руках медсестры: "как он мог догадаться, что это кофта, ведь пока готова лишь малая часть рукава, больше напоминающая носок?".

Галина Григорьевна ответила на похвалу сдержанной улыбкой и благодарным взглядом из-под очков.

— Стоп, — пришла в себя девушка, — стоп, стоп, стоп. Объясните, что здесь происходит? Кто вы, чёрт возьми? По какому праву смеете врываться в мой кабинет, унижать пациентов… Объяснитесь!

Напускной решительностью она маскировала полную растерянность, овладевшую ей. Никогда ничего подобного с ней не происходило. Никогда ей не встречались более странные и, что там, наглые люди, чем этот малопонятный немолодой мужчина с платиновыми, от обилия седины, волосами, который теперь небрежно развалился на стуле перед её столом. Капитан Прад — странная фамилия, впрочем, ей ли об этом говорить.

— Значит, Арпеник Ослонян — классное у тебя всё же имя! — капитан внимательно следил за ней из-за полупрозрачного коричневого стекла очков, — моего прадеда звали Амаяк Григорян, но ты со своим именем уделала его в два счёта!

— Не поняла…

— Досадно, хотя ты не первая… Чёрный юмор в наше время отчего-то не в чести, а жаль… Эх, только Вадик меня и понимает, — капитан жестом указал куда-то за спину.