Вадим Крабов - Рус Четвертый - Этруск

— Он архей, не сомневайся, — Рус ответил на незаданный вопрос.

— Что ж… Леон? Прошу в орден. Посвящен? Посвятим… да, Рус, — вспомнил, досадно поморщившись на забывчивость, — четверть назад заходил ко мне Касымгил и велел привести к нему тебя и Гелинию. Нельзя отказывать Верховному жрецу, поэтому я тебя ждал, но закрутился, забыл. Это все дарково пятно, дел там!

— А он откуда узнал? — поразился Рус, не обратив внимания на «пятно».

— Он мне не доложил и такой же вопрос проигнорировал. Рустам! — крикнул секретаря, — немедленно приведи ко мне ученицу Гелинию. Мы подождем во дворе. Все равно спускаться, в храм идти.

Встреча с Русом не стала для Гелинии неожиданностью. Сердце с утра об этом вещало. В момента их встречи там, в душе Руса, их сердца оказались крепко-накрепко связаны. Весь месяц знала, что он хоть и слаб, но жив, а сегодня он сам её успокоил и подтвердил, что любит. Как это происходит без слов, без мыслей, даже без эмоций — Гелинию не интересовало. Выздоровел, любит и спешит к ней — этого достаточно. Она помнила горячие поцелуи, вспоминала, как чуть не потеряла голову от счастья, а потом «пустила» Богиню. «Очнулась» стоящей перед статуей Геи у себя в спальне. О разговоре Богини с Русом и о дальнейших событиях, конечно не знала.

— Рус!

— Гелиния!

Во дворе ордена обнялись, не стесняясь.

— Идемте, голубки, вас Верховный жрец ждет, — «разнял» их Отиг, — «и я понял зачем», — мысленно усмехнулся он.

Поняли и «молодые» и Леон.

«Ой, я одета, как последняя нищенка!», — испугалась Гелиния, увидев в Алтарном Зале Отца, мать, братьев, Андрея и Гелинию, которая облачилась подобающе выходу на торжественное событие.

Она всегда одевалась со вкусом, любила украшения. Не зря Рус обзывал её непонятным словом «шмотница». Но и на себя Гелиния наговаривала. Как по наитию, сегодня оделась в шелка. Не иначе Богиня подсказала.

«Величайшая! Ну сказала бы прямо!», — Гелиния с досады посмела высказать претензии «Самой», — «нарядилась бы как подобает невесте! Покрывала нет! Да хотя бы бусы невинности одеть…».

Словно услышав её желание, к ней подбежала прислужница и протянула бусы идеально белого жемчуга. Невеста успокоилась. Если только возможно успокоиться на собственной ожидаемо-нежданной свадьбе.

Во время обычной дневной службы, тирскому Верховному жрецу Геи явилась сама Богиня. Алтарная статуя ожила и произнесла глубоким властным голосом:

— Сегодня же пригласи в Храм моих посвященных Руса и Гелинию и освяти их брачный союз! — больше никто этих слов не слышал, но так и должно быть при явлении Величайшей лично жрецу.

Касымгилу Богиня являлась впервые, но он воспринял это как должно, как подобает спокойному основательному служителю Геи — богини земли. Отправил младших жрецов к князю с наказом: «Только близких родственников, Богиня сама высказала пожелание соединить его дочь брачными узами, значит в узком кругу». Не забыл главный жрец и о женихе, позвал и его «родню».

Хмурый Пиренгул подвел дочь алтарю и вложил её руку в твердую ладонь Руса.

«Как неожиданно!», — думал князь все время после известия о скорой свадьбе дочери, почти целую четверть. Согласился сразу — с Богиней не поспоришь, но сердцем до сих пор не принял, — «беспокойный человек этот Рус. Могущественный, не поспоришь, но надолго ли? Что он дочери даст, кроме неспокойной жизни? А как дела у него с царским венцом? Тогда бы не сомневался… а что на свадьбу подарить?..», — приказ о подготовке пира последовал сразу после ухода жреца, принесшего непонятно какую весть. Толи благую, толи наоборот…

Касымгил не водил брачующихся вокруг статуи, он поставил их «под самые очи» Богини и заставил повторять за собой слова брачной клятвы. Гелиния знала её наизусть, а Рус не вникал. В конце жрец воскликнул:

— Да будет освящен сей брачный союз самой Богиней, коей посвящены и жених и невеста! — ударил об пол неизменным атрибутом всех жрецов — посохом и Гея ожила.

Сверкнула «очами» и подкинула шар — Гею. Он превратился в радужное сияние и мягко накрыл молодых супругов. В следующее мгновение шар вновь появился в руках у застывшей Богини, но «освящение» брака видели все. Редко такое случается. В лучшем случае Гея ограничивается игрой желтого света, а тут… да чего там редко, Касымгил никогда такого не видел!

Неизвестно, что почувствовала невеста, но жених ровным счетом ничего. Разве что сердце вроде как замерло и забилось с новой силой. Правда, он уже боялся верить. Один раз, с Грацией уже ошибался. Да и вообще, стоит ли верить гадалке-шарлатанке? Подумаешь, «сердце соберется из кусочков»! Давно собралось, с самой первой встречи в ордене.

Гелиния, пьяная от счастья, смутно помнила свадебный пир во дворце (больше месяца, как княжеская семья перебралась в него, маги проверили все — от подвалов до крыши), зато на всю жизнь запомнила ночь в «Закатном ветерке», в холостяцкой спальне Руса. Наконец-то слились не только души, но и тела. Зря пугали немногочисленные подруги: никакой боли она не почувствовала, а наверху блаженства, воистину божественного — побывала. Бусы честно окрасились в красный цвет.

А вот Рус прекрасно помнил свадебный пир.

— Вот что, зять, — Пиренгул отозвал его в сторону, — дочь ничего не соображает от счастья и дайте боги, чтобы это продолжалось всю жизнь! Ты меня понял?

— Счастья или сумасшествие? — пошутил муж и мгновенно поправился, — понял я, Пиренгул, не переживай — все для неё сделаю, ни себя и никого не пожалею! — сказал совершенно искренне.

— Себя не надо, — успокоился князь, — ты венчался и отказался от венца. Понимаю, перехитрил посвящение, но… содержание от казны, земли, людишки… титул за тобой остался? Я о внуках беспокоюсь. А жить где собираетесь?

— Бери выше, князь! Я остался в «Божественном Завещании» как Рус Четвертый, им и остаюсь. Твоя дочь теперь Гелиния — царица этрусков. Правда без номера и без правления. Земли — все царство, золота — сколько захочу, — Пиренгул снова перестал понимать, шутит зять или серьезен, — деньгами действительно не откажут, а личную вотчину возьму на побережье. Море люблю, — умолчал о характере того моря.

Вспомнил, что там каким-то чудом осталась «ничейная» земля и жили одни морские охотники да рыболовы. Не сгонять же какого-нибудь князя-майора, только-только гражданские распри погасил.

«Надо в самом деле заняться…», — постарался запомнить собственное сочинение.

— О «людишках» ты по незнанию сказал. В Этрусии нет приписных и рабов, а вассалы, уверен — потянутся, но поживем мы пока в «Закатном ветерке», пусть Гелиния доучится. Всего два года осталось, — у князя отлегло от сердца. Любил младшенькую и заранее скучал от предстоящей разлуки.